История частной жизни. Том 3: От Ренессанса до эпохи Просвещения
Шрифт:
В последнем случае Франция описывалась более подробно, что вполне нормально для книги, созданной французскими историками — или специалистами по истории Франции. Однако, несмотря на случайность выбора, он вполне уместен. В самом деле, во Франции при Старом порядке произошли три важнейших переломных момента, которые в Новое время заново проложили границы между частным и публичным. По сравнению со всеми европейскими государствами французская монархия представляла собой наиболее совершенную модель абсолютизма: монополия на правосудие и налоговую систему, строгий социальный порядок. Все это осуществлялось королевской властью. Кроме того, Франция — это страна, пережившая конфликт Реформации, во время которого общество раскололось на две неравные части; католики и протестанты жили по–разному и по–разному отправляли
Французский колорит этого тома имеет свои хронологические последствия. С одной стороны, изучение вопроса ведется до момента Революции (с разговора о которой начинается следующий том), потому что в некоторых областях (например, поведение на людях и в частной обстановке, сохранение семейных тайн и вмешательство государства в семейные дела) прослеживаются или акцентируются требования старинной монархии. С другой стороны, эта французская окраска выводит на первый план XVII век, и в частности — правление Людовика XIV. Это было переходное время, которое характеризовалось одновременно расцветом экономики, с которым сочетались роскошь и развитие гражданского общества, необходимостью расходов на представительство, новыми притязаниями государства и появлением новых форм, которые в конечном счете приведут к утверждению частной, индивидуальной жизни, овладению грамотой, развитию самосознания и повороту в сторону семьи и дома.
Ограниченная таким образом, эта книга преследует многие явные цели. Во–первых, мы принципиально не стали выделять пространства, жилища, личные вещи, несущие или порождающие определенную эмоциональную нагрузку. Таким образом, в первую очередь рассматривались чувства и ценности, а не история материальной культуры, дома или его убранства, мебели или одежды. Если же эти вопросы все же освещались, то через призму связанных с ними социальных отношений. Во–вторых, необходимо было соединить три явления, иногда взаимосвязанных, иногда противоположных: дружеские отношения, отношения между членами семьи, уход в индивидуализм. В связи с отсутствием однозначного универсального определения понятия частной сферы одна и та же социальная форма может быть как убежищем, так и помехой. Таким образом, родня, род, близкие люди, нуклеарная семья в зависимости от времени, места, обстоятельств могут стать для человека надежным пристанищем или, наоборот, будут для него невыносимы. Отсюда — необходимость исследования многочисленных разрывов дружеских и семейных связей, противопоставления прав семьи и прав сообщества, свободы личности и семейной дисциплины. Отсюда и еще один замысел: превратить эту историю частной жизни в подробное исследование публичного пространства в его разнообразных и, возможно, вытекающих одно из другого значениях, которые определяют его как пространство для жизни, в масштабах деревни или квартала, как область, управляемую правительством, наконец, как место, где создается общественное мнение.
Таким образом, книга указывает на необходимость дополнительных исследований и свидетелей, помимо тех, кто много раз цитировался на этих страницах, — Монтень и Пипс, Анри де Кампьон и Сен–Симон, Жамере–Дюваль и Менетра. Основной и самой трудной задачей будет понять, до какой степени пример Франции при рассмотрении процесса становления частной жизни в ее современном понимании может быть соотнесен с другими регионами, по которым проходят границы христианства, которые подчинены абсолютистскому государству, которые (по крайней мере, часть из них) сделали решительный поворот в сторону просвещения. Становление частной сферы в западном мире, вне всякого сомнения, проходило в разных странах очень по–разному, что было вызвано очень многими факторами: природой государства и его эффективностью, религиозными верованиями, силой обычаев и структурой семей, грамотностью или неграмотностью
населения. Чтобы разобраться в этом, работа, которую вы только что прочитали, предлагает гипотезы и направления дальнейших исследований. Была сделана попытка услышать намерения Филиппа Арьеса — того, кто задумал этот труд.БИБЛИОГРАФИЯ
I. Приватизация и цивилизация: совместные перспективы
Aries Ph. L’Enfant et la Vie familiale sous l’Ancien Regime. Paris: fid. du Seuil, 1973 (Рус. пер.: Арьес Ф. Ребенок и семейная жизнь при Старом порядке. Екатеринбург: Изд–во Урал, ун–та, 1999).
Aries Ph. L’Homme devant la mort. Paris: fid. du Seuil, 1977 (Pyc. пер.: Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М.: «Прогресс» — «Прогресс—Академия», 1992).
Aries Ph. Images de l’homme devant la mort. Paris: fid. du Seuil, 1983.
Elias N. Ueber den Prozess der Zivilisation. Soziogenetische und Psychogenetische Untersuchungen. Berne, Verlag Francke AG, 1969 (Pyc. пер.: Элиас H. О процессе цивилизации: Социогенетические и психогенетические исследования. М.; СПб: Университетская книга, 2001).
Elias N. Die hofische Gesellschaft. Untersuchungen zur Soziologie des Konigtums und der hofischen Aristokratie. Neuwied; Berlin: Hermann Luchterhand Verlag, 1969.
Groethuysen B. Origines de lesprit bourgeois en France, Tfiglise et la Bourgeoisie. Paris: Gallimard, 1927.
Habermas J. Strukturwandel der Offentlichkeit. Neuwied; Berlin: Hermann Luchterhand Verlag, 1962.
Starobinski J. L’Invention de la liberte, 1700–1789. Geneve: Skira, 1964.
II. Пара, семья, дом
1. Семейные структуры, матримониальные стратегии
Avec les parsonniers // Revue dAuvergne. 1981. No. 486.
Berkner L.K. The Stem—Family and the Development of the Peasant Household: an Eighteenth-Century Austrian Example // The American Historical Review. 1972. P. 398–418.
Claverie E., Lamaison P. L’Impossible Mariage. Violence et Parente en Gevaudan, XVIIe, XVIIIe et XIXe siecles. Paris: Hachette, 1982.
Collomp A. La Maison du pere. Famille et Village en haute Provence aux XVIIe et XVIIIe siecles. Paris: PUF, 1983.
Dellile G. Dot des filles et circulation des biens dans les Pouilles aux XVIe et XVIIe siecles // Мelanges de l’Elcole francaise de Rome 96. 1983. No. 1.
Famiglia e comunita. Storia sociale della famiglia nell’Europa moderna // Quaderni Storici. 1976. No. 36.
Family and Inheritance. Rural Society in Western Europe, 1200- 1800 / Ed. by J. Goody, J. Thirsk and E.R. Thompson. Cambridge: Cambridge University Press, 1976.
Family Forms in Historical Europe / R. Wall, J. Robin et P. Laslett (ed.) Cambridge University Press, 1983.
Farge A., Foucault M. Le Desordre des families. Lettres de cachet des archives de la Bastille. Paris: Gallimard/Julliard, “Archives”, 1972.
Flandrin J.–L. Families. Parente, Maison, Sexualite dans lancienne France. Paris: fid. du Seuil, 1984.
Goody J. The Development of the Family and Marriage in Europe // Cambridge: Cambridge University Press, 1983.
Gunda B. The Ethnosociological Structure of the Hungarian Extended Family // Journal of Family History. 1982. P. 40–52.
Lafon J. Regimes matrimoniaux et Mutations sociales. Les fipoux bordelais (1450–1550). Paris; La Haye: Mouton, 1973.
Lebrun F. La Vie conjugale sous l’Ancien Regime. Paris: A. Colin, 1975.
Lottin A. et al. La Desunion du couple sous PAncien Regime. LExemple du Nord // Lille: Universite de Lille-III, 1975.
MacFarlane A. The Origins of English Individualism. The Family Property and Social Transition. Oxford: Basil Blackwell, 1978.
Mediterranean Family Structure / Ed. by G. Peristiany Cahibridge: Cambridge University Press, 1976.
Merzario R. Il Paese stretto. Strategic matrimoniali nello diocesi di Como, secoli XVI–XVIII. Torino: Einaudi, 1981.
Morgan E.S. The Puritan Family. Religion Domestic Relations in Seventeenth-Century. New England, NY, 1966.