История диджеев

Левин не только искал бешеные мелодии, но и создавал собственные. В середине 1980-х годов, уже будучи опытным продюсером, он начал записывать пластинки специально для танцполов в Heavenи Saint. Они в основном представляли собой вариации на темы евродиско, но Левин систематизировал стиль и подчеркнул его особенности, приблизив его к той эстетике, которую он выработал в период северного соула. В результате рождались динамичные вещи со стомп-ритмом, головокружительными мелодиями и текстами в исполнии певиц Эрты Китт ( Eartha Kitt), Хейзел Дин ( Hazel Dean), Эвелин Томас ( Evelyn Thomas), не оставлявшими равнодушным ни одного гомосексуалиста. Одна из таких песен — ‘ High Energy’ Эвелин Томас — дала название самому стилю (который также был известен как «бойзтаун» и «гей-диско»).

Эти пластинки легли в основу сетов Левина в клубе Heaven, повлияли на вкусы целого поколения «голубых» британских клабберов и стали ценным дополнением к «святому» музыкальному канону. Вообще, Левин играл столь важную роль на нью-йоркской сцене, что летал в Америку для презентации многих своих треков.

Он вспоминает об одной из таких поездок на пасху 1983 года, имевшей целью представление песни ‘ So Many Men, So Little Time’ Микеля Брауна. Композицию закончили в понедельник только, и Левин стремглав помчался на фабрику, чтобы нарезать пластинку, потом улететь с ней в Нью-Йорк и передать ее Робби Лесли, который играл в клубе Saintв четверг. Он не забыл того волнения, которое она вызвала: «Три часа утра, самый разгар вечеринки. Он останавливает последнюю пластинку, зал погружается во тьму, и начинается: бу-бу-бу-БУ-БУ-БУМ! Уже в следующий понедельник о ней говорил весь Нью-Йорк».

Сан-Франциско, Патрик Коули и Сильвестр

Клуб Saintбыл лучшей декорацией для чувственности, ранее особенно ярко проявлявшейся на Западном побережье в знаменитом своей гомосексуальной субкультурой Сан-Франциско, которая здесь, как и в случаях Файр-Айленда и Saint, являлась преимущественно белой. Дискотеки развились из процветавших баров: Mindshaftи Shedна Маркет-стрит, Rendezvousна Саттер-стрит и Cabaretна Монтгомери, превратившееся в первый крупный городской клуб под названием City Disco— крупный развлекательный комплекс с рестораном, выставочным залом, дискотекой и несколькими магазинами. Его первым звездным диджеем стал Джон Хеджес ( John Hedges) из Огайо, начавший крутить винил в Mindshaftпод псевдонимом Джонни Диско. Другим важным диск-жокеем заведения был Фрэнк Ловерде ( Frank Loverde), которого журнал Billboardв 1976 году назвал лучшим представителем профессии. Когда Хеджес перешел в Oil Can Harry’ s, его место в City Discoзанял Марти Блекман ( Marty Blecman) (лучший диджей 1978 года).

Поскольку диско родилось в Нью-Йорке, сцена Сан-Франциско находилась под сильным влиянием Восточного побережья, откуда даже приглашались диджеи. Говарда Меррита ( Howard Merritt) из Нью-Йорка наняли в клуб Dreamland, а Бобби Витеритти ( Bobby Viteritti) стал резидентом в Trocadero Transfer. Меррит был представителем первой волны нью-йоркских диско-диджеев. Своему ремеслу он учился в Cock Ringи Flamingo, где проработал пять лет (кроме того, он занимал должность директора по рекламе в фирме Casablanca Records). С появлением Меррита и Витеритти в Сан-Франциско вспыхнула настоящая война за диджеев и их гонорары резко пошли вверх. Конкуренция настолько обострилась, что в конце 1970-х годов лучшие мастера получали до тысячи долларов за вечеринку.

Предпринимались недюжинные усилия для углубления танцевального опыта. В Trocadero TransferВитеритти и его специалист по свету Билли Лангенхайм ( Billy Langenheim) тщательно планировали каждый сет. «Билли и Бобби советовались в самом начале вечеринки, когда и какими песнями они будут заводить толпу, — рассказывает один клаббер в книге Дэвида Дайболда ( David Diebold) ‘ Tribal Rites’. — Они считали, что если им удастся полностью контролировать аудиовизуальную среду, то они смогут управлять групповым сознанием и влиять на трипы людей, что у них, без сомнения, получалось. Ничего подобного я раньше не видел».

«Мы внезапно начинали дикий, бешеный сет и подгоняли толпу стробоскопами и чумовой музыкой, — говорит Витеритти. — Мы собирали всех на танцполе, играя одну бурную вещь за другой, бросали их в водоворот, а затем успокаивали песнями вроде ‘ Touch Me In The Morning’ Марлены Шо ( Marlena Shaw) или ‘ Rise’ Герба Альперта ( Herb Alpert), так что все приходили в одинаковое состояние». Очень скоро Trocaderoстал самым популярным клубом города.

По мере закрепления диско в Сан-Франциско местные диджеи и продюсеры начали изощряться в создании пластинок специально для клубов, записывая на винил атмосферу таких мест, как Trocadero Transfer, I-Beam, Dreamland, End-Upи Alfie’ s. Самым талантливым среди них оказался осветитель из City Disco. Белый упрямец без предрассудков Патрик Коули ( Patrick Cowley) жил ради секса и музыки, что подтверждают его песни. Коули достиг славы в паре с Сильвестром — успешным чернокожим джазовым певцом, ставшим дивой-трансвеститом, обладавшим пронзительным фальцетом, — с которым он познакомился в City Disco. Коули стал движущей силой соула Сильвестра и спродюсировал такие классические вещи, как ‘ You Make Me Feel( Mighty Real)’ и ‘ Do You Wanna Funk?’.

Пластинки для этой сцены записывал не только Коули. Нельзя не упомянуть имена местной звезды Линды Империал ( Linda Imperial) и продюсера Пола Паркера ( Paul Parker). Большим успехом пользовалась группа ‘ Boystown Gang’ (их жуткая кавер-версия песни Энди Уильямса ‘ Can’ t Take My Eyes Off You’ даже стала хитом в Великобритании), но кроме Сильвестра почти никто в Сан-Франциско не сделал ничего важного для истории. Одно из редчайших исключений — Weather Girls(Марта Уош [ Martha Wash] и Айзора Армстед [ Izora Armstead]), начинавшие на подпевках у Сильвестра, а позже прогремевшие хитом в стиле хай-энерджи ‘ It’ s Raining Men’.

Трагедия

История диско тесно переплетается с историей защиты прав геев. Для ядра его приверженцев дискотечный бум являлся не просто гедонистическим порывом, а социальным движением, благодаря которому гомосексуалисты добились существенных достижений. Диско было не только музыкальным сопровождением их долгожданного выхода из тени или призывом к общности и терпимости, но и этаким троянским конем, позволившим протолкнуть в мейнстрим важные аспекты гей-культуры. Вследствие этого крах диско был воспринят как покушение на отвоеванные свободы, особенно в связи с тем, что отрицательное отношение к конкретному музыкальному стилю часто отдавало неприкрытой гомофобией. Наглость этого реакционного «наезда» усугублялось грандиозной по своим масштабам трагедией — проявлением природной силы, оказавшей беспрецедентное воздействие на гей-сообщество.

Безудержная коммерциализация свалила с ног движение диско, а похоронил его СПИД. История, начавшаяся с освобождения, символом которого стал Стоунволл, окончилась болезнью, дискриминировавшей своих жертв, как казалось первоначально, с той же нетерпимостью, которую проявляло общество в целом.

Помимо танцевальных клубов, популярными местами отдыха геев в американских городах (и особенно в хай-энерджи-сообществе) являлись сауны с их заряженной сексуальностью атмосферой. В эти преимущественно гомосексуальные центры развлечений, построенные вокруг парилок и бассейнов, мужчины приходили, чтобы вволю потрахаться. В некоторых подобных заведениях звучала музыка и работали рестораны — и во всех без исключения происходили бесконечные оргии. Появление ВИЧ означало, что неограниченный гедонизм подобных мест в конечном итоге должен был привести к массовой трагедии.

Первое время «рак голубых» — СПИД — был известен под аббревиатурой GRIDS, то есть Gay Related Immune Deficiency Syndrome [124] . Романист Дэвид Ливитт ( David Leavitt) описывал этот период как «время, когда на улицах царило почти осязаемое чувство скорби и паники». К тому моменту, когда СПИД превратился из абсолютной катастрофы в контролируемое бедствие, он унес жизни половины манхэттенских геев.

124

Синдром иммунодефицита на почве гомосексуализма (англ.).