История доступа

Король поднял обе руки, что-то неслышно сказал и полоснул себя ножом, невесть откуда взявшимся. Янина обязательно содрогнулась бы, если бы не выполняла в эту минуту работу принцессы — человека, идеально владеющего собой.

Черный камень не изменился. Кровь, упав на его поверхность, перестала быть видимой. Король стоял, глядя на алтарь с бесстрастием, в котором Янине померещилось презрение и даже толика отвращения.

Потом камень засветился. Янина увидела отблески зеленого огня на лице короля, и на его мокром лбу, и на зубцах короны. Из книг она знала, что за надпись проступила сейчас на алтаре: «Доступ подтвержден».

— Доступ подтвержден, — провозгласил король.

И придворные, чиновники, приглашенные землевладельцы радостно закричали и обнялись. Под сводами зала раздались аплодисменты — все знали, что камень подтвердит доступ, но всякий раз в последнюю минуту испытывали что-то вроде священного страха: а вдруг? Что если пророчество о конце света когда-нибудь сбудется?

Гвардейцы набросили плащ на плечи королю.

Янина сидела, не шевелясь, на своем месте, пока слуга с поклоном не сообщил ей, что пора идти.

* * *

Воспитатель принца носил малиновый халат, потому что принц любил его в этом домашнем виде. Принц успокаивался при виде халата. Халат означал, что все идет по-прежнему. Горький опыт научил принца, что если все кругом одеваются в официальные или праздничные, блестящие, звякающие, струящиеся шлейфами наряды — впереди испытание. Любая церемония перед лицом толпы была для принца пыткой.

Воспитатель постучался в дверь отдельной спальни Янины на другой день после жертвоприношения. Морщины на его старом лице, похожем на скомканную бумажку, залегли глубже и потемнели.

— Принцесса, — начал он сразу после приветствия, — я очень благодарен вам… за жалость к моему бедному мальчику. Вы жалеете его, я вижу. Никто, кроме меня и вас, его не жалеет.

Янина знала, что это правда.

— Но он, — воспитатель прерывисто вздохнул, — не оставит вас надолго в покое. Вчера он расспрашивал старуху…

«Старухой» воспитатель звал служанку, бойкую и вовсе не старую, приставленную к Янине в качестве личной няньки, поверенной и шпиона-соглядатая. «Старуху» звали Мышка — это было, конечно, прозвище, а о настоящем имени Янина не спрашивала.

— Она донесла ему, что у вас с принцем ничего не было. Вы два месяца замужем. Он снова стал… ну, вы понимаете.

Янина опустила голову.

— Он говорил ужасные вещи. Я надеюсь, только… говорил. Но может статься, он сделает… Принцесса, послушайте меня. Еще не поздно. Давайте поступим, как я с самого начала предлагал…

В первые же дни после свадьбы воспитатель научил Янину, как завоевать сердце принца. Надо было приходить ежедневно, в одно и то же время к нему в комнату и приносить ванильное мороженое. Перед ванильным мороженым принц благоговел. Он съедал содержимое стаканчика за несколько минут, лицо его и руки покрывались белой жижей, а глаза ненадолго делались счастливыми.

Янина принесла мороженое дважды. Вид принца, пожирающего липкую сладость, был ей отвратителен. На третий раз отказалась:

— Он не животное. Я не могу приручать его, как приручают зверей.

— А людей, по-вашему, как приручают? — попытался доказать свое воспитатель.

Не доказал.

Янина ежедневно приходила к принцу — заставляла себя приходить — и вела с ним длинные ласковые разговоры. Она улыбалась, гладила его вечно холодную мягкую руку, заглядывала в мутноватые голубые глаза. Но принц не отвечал на ласки — он больше не боялся Янину, она досаждала ему. Он вырывал руку, удалялся в угол, бормотал: «Уйди!»

С каждой неделей она навещала его все реже. «Если он не хочет меня видеть, — думала она, — может быть, следует сделать в наших свиданиях перерыв».

«А потом, — думала она, — возможно, все само образуется. Доживем до дня жертвоприношения, а там…»

Теперь воспитатель напугал ее и огорчил. Он ушел, волоча по коврам длинные полы халата, а Янина подошла к окну и подняла глаза к закатному небу. Облака на оранжевом фоне казались перьями, перья сложились в одинокое большое крыло.

Мечтала ли она когда-то о замужестве? Разумеется, сколько угодно, такими вот золотыми вечерами у окна. Каким видела будущего мужа? Всадником на белом коне, юным и зрелым одновременно. Никто из мужчин, которые когда-либо встречались ей, не был похож на этого воображаемого рыцаря. Разве что поэт — тот, что проиграл «схватку на языках» на городской площади. Тот мог бы стать Янине другом.

Там, где в небе расплывалось крыло, не было места слюнявым идиотам, дурацким ритуалам и варварским правилам. «Я ведь могу убежать, — подумала Янина неожиданно для себя. — Я присягнула перед долгом и любовью, но любви нет и не было, а долг… Есть ли у кого-нибудь долг передо мной? Тетка? Вряд ли ее ощутимо накажут за мой побег. Побудет немного в опале, авось не обидится на меня, когда узнает правду. Я честно пыталась. Но я либо сбегу, если сумею, либо…»

Открылась дверь за ее спиной. Без стука входил только один человек. Янина не обернулась.

— Я давал вам время, принцесса.

Они не разговаривали с того дня, как Янина встала между королем и его сыном: «Это мой муж! Я сама решу, не вмешивайтесь!»

— Я дал вам два месяца, даже больше, на устройство вашей личной жизни. Вы справились? Нет.

Не оборачиваясь, она чувствовала, как он идет к ней через всю огромную спальню. Далекое облако показалось теплым. Янина подпрыгнула, подтянулась и влезла на мраморный подоконник.

— Не подходите.

Если бы путь через ее спальню был короче всего на несколько шагов — она не успела бы. Но король остановился, едва увидев ее лицо.

— Не подходите, — Янина улыбнулась. — Здесь очень высоко.

Он секунду помедлил и отступил. Янина победила; король развернулся и зашагал к двери по коврам, которые меняли оттенок в зависимости от направления ворса. На таких коврах можно рисовать, приглаживая их ладонями. Каблуки короля оставляли полукруглые знаки на ворсистых узорах.

Янина по-прежнему стояла на подоконнике. Небо на западе бледнело, теряя золото. Ей вдруг подумалось: если он выйдет, так ничего и не сказав — останется только выполнить угрозу. Вниз головой.

Он на секунду задержался в дверях.

— Я думал, вы человек долга, — сказал без гнева и без раздражения.

И вышел.

* * *

На другой день Янина пошла к принцу. Тот сидел на круглом балконе, закрытом от посторонних глаз виноградными лозами. Виноград вился по тончайшим прочным решеткам: принц не мог бы улететь отсюда, даже будь у него крылья.

Принц сидел, глядя на солнце через виноградный лист с дырочкой. Светлое пятно ползало по его круглым щекам, принц щурился с явным удовольствием. А когда лучик попадал в глаза — жмурился и даже немного смеялся.