История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима
Шрифт:
Завоевания Александра, совершенные на его исключительной энергии, создали удивительную империю – без единой центральной администрации, без бюрократии, без организованной системы налогов, без общей системы коммуникаций, без национальной идентичности и без столичного города. Сам Александр, живший в постоянных странствиях, умер в полевом лагере. Империя была создана удивительно быстро – и столь же быстро она совершила то, что сделали и другие древние империи, удерживаемые вместе только личной энергией правителя, то есть распалась.
Распад начался с Роксаны. На пятом месяце беременности, в чужой стране, достаточно знакомая с персидскими обычаями, чтобы не чувствовать себя в безопасности, она услышала, что персидская жена Александра Статира, все еще находящаяся в Сузах, также ожидает ребенка. Она, вероятно, к тому
Роксана написала ей письмо почерком Александра и с печатью Александра, приглашая ее в Вавилон. Когда Статира прибыла с сестрой Дрипетидой, вдовой Гефестиона, Роксана подала гостьям чашу отравленного вина. Обе были мертвы до наступления ночи.28 Теперь единственным наследником Александра должен был остаться ребенок Роксаны.
Но еще не рожденный ребенок не мог править, даже через регента. Империя нуждалась в царе до того, как новость о смерти Александра распространится по всем столь трудно контролируемым землям. Македонская армия, которая собралась вокруг спальни Александра, ожидая, пока он умрет, не хотела видеть никого кроме кровного родственника, наследующего титул Александра. Было названо имя сводного брата Александра, слабоумного Филиппа, сына старой любовницы царя Филиппа, известного под именем Филипп Арридей. Этого юношу, которому теперь было двадцать с небольшим лет, было легко обмануть, легко уговорить, им было легко управлять. Он также находился в Вавилоне, куда Александр, который его обожал, привез его ради безопасности.
Когда армия начала кричать о нем, один из генералов Александра бросился в палатку Филиппа и вывел его к солдатам с короной на голове. Армия провозгласила его царем. «Но судьба уже готовила гражданскую войну, – пишет Квинт Курций Руф. – Трон не должен быть разделен, и несколько человек уже добивались его».29 Люди, желавшие получить кусок от завоеваний Александра, были теми, кто провели последние десять лет, сражаясь с ним бок о бок: Птолемей – македонец, который по слухам, был бастардом самого старика Филиппа; Антигон – один из доверенных полководцев Александра; Лисимах, один из его товарищей по Индийской кампании; и Пердикка, который служил командиром в кавалерии и затем, после смерти Гефестиона, стал заместителем командующего.
Понимая, что армия настроена против того, чтобы один из них стал главой империи Александра, эти люди пошли на компромисс. Слабоумный Филипп останется номинальным царем, и если ребенок Роксаны окажется мальчиком, Филипп и младенец будут соправителями. Обоим им будет нужен регент, и человеком, который возьмется за эту работу, станет Пердикка.
Раздел империи Александра
Он останется в Вавилоне, который станет центром империи. Остальные согласились занять положение сатрапов, имитируя персидскую систему. Птолемей будет управлять Египтом, Антигон – большей частью Малой Азии («Ликией, Парфией и большей частью Фригии», – указывает Руф); Лисимах получит Фракию; Антипатр, доверенный офицер, который служил у Александра наместником в Македонии во время отсутствия царя, продолжит править там, а также будет вести наблюдение за Грецией; Кассандр, сын Антипатра, получит Карию (южное побережье Малой Азии). Пяти другим офицерам доверили контроль над другими частями империи.
Это деление территории Александра на сатрапии («Раздел Вавилона») было прямой тропой к войне. «Люди, которые недавно были соратниками царя, захватили самостоятельный контроль над огромными царствами, – пишет Руф, – якобы как администраторы империи, принадлежащей совсем другому, и любой повод к конфликту должен был сниматься, так как они относились к одному народу… Но трудно оставаться довольными тем результатом, к которому привел счастливый случай».30
Ни общность народа, ни общая преданность к Александру не могли предотвратить неизбежные драмы. «Войны диадохов» (то
есть преемников) разразились почти немедленно.Власть Пердикки, как регента, возросла, когда благополучно родившийся ребенок Роксаны оказался мальчиком – младенцем Александром IV Македонским. Но потенциал Египта позволял ему стать самой мощной военной силой из всех «сатрапий»; Птолемей изначально имел всего две тысячи солдат, но когда распространился слух, что он предлагает щедрую оплату, к нему рекой потекли греческие наемники. Когда его силы стали достаточно велики, Птолемей открыл свои намерения, выкрав тело Александра, которое было отправлено в Македонию, и захоронив его в Египте, как будто Александр был его предком.
Пердикка понимал, что это шаг к контролю над всей империей. Он собрал свою армию и двинулся на юг, чтобы сразиться с Птолемеем. Экспедиция оказалась неудачной: войско Пердикки было разбито. После отхода командиры под предводительством молодого офицера Селевка (который также был с Александром в Египте) связали Пердикку и убили его.
Так один из преемников сошел со сцены. Птолемей приказал и Филиппа, и младенца Александра IV отправить из Вавилона назад в Македонию, где они были бы под защитой Антипатра. Он наградил Селевка, который помог избавиться от Пердикки, отдав ему Вавилон в управление – но как сатрапу, а не как регенту.
Спустя небольшое время, в 319 году, Антипатр Македонский умер. Он оставил Македонию не своему сыну Кассандру (который уже владел Карией), а другому македонцу. Поэтому и Птолемей, и Антигон согласились на союз с Кассандром, чтобы помочь ему захватить территорию отца.
Но свирепая старая Олимпия, мать Александра, все еще была жива и полна сил. Она заставила привезти своего внука Александра IV вместе с его матерью Роксаной в собственный дом в Пелле, царской столице Македонии. Затем она собрала своих сторонников и приказала им установить контроль за Македонией. Победа Кассандра означала бы установление нового царского дома, а Олимпия слишком хорошо знала, каково это – быть матерью царя и наблюдать, как рушится его род.
Олимпия не смогла долго сопротивляться трем могущественным сатрапам, но прежде чем они захватили Македонию, она все-таки успела наложить свою руку на слабоумного Филиппа. Она всегда ненавидела его и не выносила мысли, что он будет соправителем ее внука. Олимпия зарезала Филиппа, прежде чем Кассандр с союзниками смогли прийти и спасти его. Когда Кассандр наконец занял Пеллу в 316 году, он арестовал Олимпию и приказал забить ее камнями за преступление. Он посадил Роксану и юного Александра (теперь уже девятилетнего) под домашний арест (теоретически для их собственной безопасности) в замке с названием Амфиполь, что стоял на реке Стримон.
Теперь карта империи перекроилась на пять царств: Кассандр в Македонии, Лисимах во Фракии, Антигон (по прозвищу Одноглазый, так как он потерял один глаз в битве) в Малой Азии, Селевк контролировал Вавилон и центр Персии, а Птолемей – Египет. [245]
В Месопотамии, в замке Амфиполь, Роксана с самой смерти своего мужа в страхе ждала, когда придет ее черед. Примерно в 310 году чаша с вином, поданная к обеду, оказалась отравлена. Роксана и наследник умерли. Единственному сыну Александра было двенадцать лет – примерно столько же, сколько было его отцу, когда он приручил Буцефала.
245
Верьте, не верьте, но я еще сильно упрощаю. На сцене были и прочие, более мелкие игроки: Лаомедон в Сирии, Филота в Киликии, Пифон в Мидии, Менандр в Лидии, Эвмен в Каппадокии, Полиперхон в южной Греции и целая горсть других. Даже упрощенной версии довольно, чтобы у любого закружилась голова, а полная история Войн диадохов требует отслеживания событий по таблицам. Здесь я пытаюсь следовать некому среднему курсу между изложением всех деталей этой войны (совершенно непостижимых для неспециалиста и бессмысленных для такого рода повествования, так как в конечном результате все второстепенные игроки исчезли со сцены) и обычной книжной традицией, кратко сообщающей, что империя Александра была разделена на три части. Последнее действительно правда, но оставляет слишком много недосказанного. (Прим. авт.)