История философии: Учебник для вузов

Особенностью собственно китайской философии было, во-первых, обращение к строго определенному набору канонических книг, которые служили источником и теоретической основой философских рассуждений. Этот канон, составивший «У цзин» («Пятикнижие») китайской образованности, включал в себя одни из самых ранних памятников китайской письменной культуры — «Шу цзин» («Книга истории», или «Канон [документальных] писаний»), «Ши цзин» («Книга песен», или «Канон стихов»), «Чжоу И» («Чжоуские перемены», известные также под названием «И цзин» — «Книга перемен»), «Ли цзин» («Канон благопристойности», или «Книга ритуалов») и летопись «Люй ши чунь цю» («Весны и осени господина Люя»). Эти тексты сложились в основном в первой половине 1-го тыс. до н. э и содержали сведения об исторических событиях, письменных памятниках, общественном устройстве, обычаях и ритуалах, различных преданиях и легендах, а также философские и социально-политические учения, бытовавшие в Китае. В «Пятикнижии» содержались некоторые темы и понятия, которые затем стали предметом философского рассмотрения китайских мыслителей и учителей. Во-вторых, при изложении своих собственных взглядов и учений китайские авторы старались учесть все предшествующие точки зрения, и в силу этого обстоятельства они выступали преимущественно в качестве историков философии, экзегетов-толкователей и комментаторов. Свою задачу в первую очередь они видели в том, чтобы передавать истинное знание ученикам и последователям, а не создавать новые теории и учения. В-третьих, китайские философские произведения имели, как правило, литературно-художественную форму из-за тесной связи с историческими летописями и литературными сочинениями, такими, например, как «Ши цзин» и «Шу цзин». В-четвертых, в содержательном плане китайская философия определялась господством различных натуралистических учений и идей, а в методологическом — ориентацией на нумерологические построения, которые играли в китайской классической философии роль формально-логического аппарата.

Нумерология в Китае представляла собой строго формализованную систему трех типов объектов, связанных по особым ассоциативным (не формальнологическим) и символическим цепочкам: 1) символы — геометрические формы: гексаграммы и триграммы; 2) числа-цифры; 3) силы (инь и ян — темное и светлое) и 5 элементов мироздания (вода, огонь, металл, дерево, почва), соотносимые также и с иероглифами. Традиция насчитывала 64 гексаграммы — особых графических символа, содержащих 6 расположенных друг над другом линий двух видов целой и прерванной — во всех возможных комбинациях. Согласно этой традиции, нашедшей отражение в первую очередь в «И цзин», весь мировой универсум представляет собой чередование ситуаций, вызванное взаимодействием и борьбой сил света и тьмы, напряжения и податливости, и каждая из таких ситуаций символически изображается одной из гексаграмм. Основные школы.На начальном этапе развития (VI-III вв. до н. э.) философия в Китае представляет собой разнообразие взглядов и доктрин, в силу чего этот период получает характеристику «соперничества ста школ». Наиболее авторитетная и едва ли не самая ранняя классификация первых собственно философских школ приводится Сыма Танем (II в. до н. э.) в 130-й главе «Ши цзи», где дается изложение 6 учений: 1) «школа инь и ян» (иньян цзя) — натурфилософская школа соотношения темного и светлого начал; 2) «школа ученых» (жу цзя) — конфуцианство; 3) «школа Mo» (мо цзя) — моизм, учение Mo Ди; 4) «школа имен» (мин цзя); 5) «школа законов» (фа цзя) — легизм; 6) «школа Пути и благодати» (даодэ цзя) — даосизм. Данная схема послужила основанием для последующих классификаций, которые с течением времени разрастались за счет включения новых направлений и течений китайской мысли.

Школа инь и ян

Никаких сочинений мыслителей данной школы до наших дней не сохранилось. Об основных идеях школы известно по частичному изложению учения в «Ши цзин», «Чжоу И» и «Люй ши чунь цю». Центральное учение школы, повлиявшее на всю традиционную культуру Китая, состояло в утверждении наличия в мире двух противоположных, противоборствующих сил инь и ян (темное и светлое, женское и мужское, нижнее и верхнее, земное и небесное, мягкое и твердое), и взаимодействии пяти элементов (вода, огонь, металл, дерево, почва). До второй половины 1-го тысячелетия до н. э. эти идеи существовали в разрозненном виде. Затем, согласно традиции, они соединились в общую доктрину единственного крупного представителя школы инь и ян Цзоу Яня (IV—III вв. до н. э.), который применил трактовку «пяти элементов» к толкованию исторического процесса. По мысли Цзоу Яня, история представляет собой круговой процесс смены доминирования в качестве «пяти благодатей» (у дэ) одного элемента над другими. Во II в. до н. э. Дун Чжунши систематизировал и развил главные идеи школы, вписав их в конфуцианский контекст. Дальнейшее развитие школы инь и ян было связано с даосизмом и неоконфуцианством.

Конфуцианство

Конфуций.Основателем конфуцианства был мудрец по имени Кун Фу-цзы (латинизированная форма — Конфуций) — «учитель Кун», или Кун-цзы, родившийся в 552/551 г. до н. э. и умерший в 479 г. до н. э. в царстве Лу. Кун Фу-цзы — первый исторически достоверный философ Китая — происходил из очень знатного, хотя и обедневшего рода, восходившего к династии Инь, свергнутой в XI в. до н. э. Этапы своего жизненного пути сам родоначальник конфуцианства охарактеризовал весьма выразительно: «В пятнадцать лет яобратил свои помыслы к учебе. В тридцать лет я обрел самостоятельность. В сорок лет я освободился от сомнений. В пятьдесят лет я познал волю неба. В шестьдесят лет научился отличать правду от неправды. В семьдесят лет я стал следовать желаниям моего сердца и не нарушал ритуала» (2: 1, 143). Начав вести жизнь профессионального учителя (он мог взимать плачу за обучение: «даже если мне принесут связку сушеного мяса, я не откажусь обучить», 2: 1, 154), Кун-цзы прославился как наставник более 3 тысяч учеников. В 496 г до н. э. Кун-цзы стал первым советником в родном царстве Лу и попытался воплотить в жизнь свои представления об идеальном устроении общества, но вскоре вынужден был покинуть родину и отправиться путешествовать с ближайшими учениками. Последние годы Кун Фу-цзы провел в Лу, преподавая свое учение и редактируя сочинения китайской классической письменности. На основе наставлений и бесед с Кун Фу-цзы его ученики и последователи составили книгу «Лунь юй» («Беседы и рассуждения», или «Суждения и беседы»), знание которой затем стало необходимым элементом китайской образованности.

Небо.Кун Фу-цзы следовал традиционному для Китая представлению о Небе (тянь), под которым он понимал высшую божественную, не личностную силу, управляющую миром. Небо приводит в движение четыре времени года и «рождает сто вещей». Оно не проявляет свою волю непосредственно, ибо «безмолвствует», но тем не менее оно ниспосылает предопределение (мин), которое может и должно быть познано человеком, поскольку только в таком случае человек выполняет свое предназначение: «Если утром познаешь правильный путь, вечером можно умереть» (2: 1, 148). Будучи сторонником традиционного культа предков и почитания духов, Кун Фу-цзы все же подчеркивал, что без служения людям нельзя научиться должным образом почитать предков: «Не научившись служить людям, можно ли служить духам?» (2: 1, 158).

Человек.У Кун Фу-цзы нет четко сформулированного учения о природе человека (син). По всей видимости, с точки зрения этого китайского учителя человек по своей природе ни добр, ни зол. От рождения люди едины, разница же между ними заключается в воспитании и приобретенных качествах: «По своей природе люди близки друг другу; по своим привычкам люди далеки друг от друга» (2: 1, 171). Человек способен и должен изменяться и самосовершенствоваться, познавая волю Неба, поскольку «лишь самые умные и самые глупые не могут измениться» (2: 1, 171). Первые уже приобрели необходимые качества, став воплощением конфуцианского идеала — «благородным мужем» (цзюнь-цзы) ; тогда как вторые представляют полную противоположность первых, олицетворяя «низкого (или маленького) человека» (сяо жэнь). Главное качество, которое отличает благородного мужа от ничтожества — это «человечность», или «гуманность» (жэнь). Обладание жэнь подразумевает с одной стороны, любовь к людям, которой благородный муж обладает всегда, независимо от перипетий жизненного пути и обстоятельств: «Благородный муж» обладает человеколюбием даже во время еды. Он должен следовать человеколюбию, будучи крайне занятым. Он должен следовать человеколюбию, даже терпя неудачи» (2: 1, 148). С другой стороны, человечность проявляется и в следовании ритуалам, соблюдении и культивировании норм благопристойности (ли): «Если человек не обладает человеколюбием, то как он может соблюдать ритуал? Если человек не обладает человеколюбием, то о какой музыке может идти речь?» (2: 1, 145). Благопристойность-ли у Кун Фу-цзы тесно связана с универсальным «золотым правилом» морали (чжун юн — «золотая середина»), или, другими словами, «взаимностью» (шу): «Не делай другим того, чего не желаешь себе». Основываясь на этом принципе, «благородный муж» избегает крайностей и подает пример должного поведения.

Антиподом «благородного мужа» выступает «низкий человек». Если первый руководствуется чувством долга, заботится о морали, требователен к себе, живет в согласии с другими людьми, хотя и не следует за ними, не проявляет пристрастия, боится велений Неба, великих людей и слов совершенно-мудрых, то второй заботится только о личной выгоде и собственной пользе, затевает споры и предъявляет требования к другим, следует за другими людьми, но не живет в согласии с ними, проявляет пристрастие и не относится ко всем одинаково, «не знает веления неба и не боится его, презирает высоких людей, занимающих высокое положение; оставляет без внимания слова мудрого человека» (2: 1, 170). Помимо сугубо моральных добродетелей «благородного мужа» от простолюдинов и «низких людей» отличает и стремление к обладанию культурой (вэнь), которая связывается Кун Фу-цзы с письменностью, книжной ученостью, ритуалом и музыкой. Подлинным человеком (т. е. тем, кто обладает человечностью-жэнь) может считаться только тот, кто совершенствует себя, «возделывает», «окультуривает» естественную человеческую природу приобщаясь к цивилизованности и культурности.

Идеал «благородного мужа» относится не только к сфере личного самосовершенствования и частной жизни. Кун Фу-цзы распространяет его и на область социально-политических отношений. В контексте общественных отношений цзюнь-цзы выступает в качестве истинного представителя аристократии или подлинного правителя: «Благородный муж в доброте не расточителен; принуждая к труду, не вызывает гнева; в желаниях не алчен; в величии не горд; вызывая почтение, не жесток» (2: 1, 174). Основной характеристикой цзюнь-цзы в социальном контексте у Конфуция выступает «справедливость», или «долг» (и), выражающаяся в единстве истинного знания (чжи) и должного деяния (син). «Знать» — значит знать в первую очередь людей. С точки зрения Кун Фу-цзы, изучать необходимо только то, что истинно, поскольку «изучение неправильных взглядов вредно» (2: 1, 144). Знание должно дополняться размышлением, ибо «учиться без размышления — напрасно терять время» (2: 1, 144), и проявляться в соответствующих деяниях. Единство знания и деяния и выражается категорией «должной справедливости» (и). Реализация справедливости «благородным мужем» возможна лишь при следовании им ритуальной благопристойности, выражающейся в принципе «почтительности», или «почтении» (сяо). На почтительности должны основываться отношения отца и сына, старшего и младшего братьев, мужа и жены, старшего и младшего, государя и подданного, ибо без нее невозможно проявление истинной гуманности: «Почтительность к родителям и уважительность к старшим братьям — это основа человеколюбия» (2: 1, 141).

Свое учение Кун Фу-цзы не рассматривал как нечто принципиально новое для китайской традиции; наоборот, он всячески подчеркивал, что он сам лишь восстанавливает древность в ее правах: «Я передаю, но не создаю, я верю в древность и люблю ее» (2: 1, 153).

Исправление имен. На подлинном возврате к древним временам, когда соблюдалась благопристойность, господствовала гуманность и процветала почтительность, основывается и учение китайского мыслителя об «исправлении (или выправлении) имен» (чжэн мин), суть которого сводится к требованию соответствия слов и дел, названий и обозначаемых вещей и ситуаций, действительного положения и поведения человека его статусу: «Государь должен быть государем, сановник — сановником, отец — отцом, сын — сыном» (2: 1, 160). Именнос «исправления имен», приведения дел в соответствие с их наименованиями собирался начать свою деятельность Кун Фу-цзы, если бы его привлекли к управлению государством. Необходимость подобного шага Конфуций видел в том, что «если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют оснований, то дела не могут осуществляться. Если дела не могут осуществляться, то ритуал и музыка не процветают. Если ритуал и музыка не процветают, наказания не применяются надлежащим образом. Если наказания не применяются надлежащим образом, народ не знает, как себя вести» (2:1, 161 — 162). Только в том случае, если слова соответствуют делам возможно разумное управление страной, следование предписанным нормам поведения и ритуала и человек способен проявлять свою «человечность»-жэнь.

Мэн-цзы. Этот представитель конфуцианства, чье подлинное имя было Мэн Кэ, жил на сто с лишним лет позже (приблизительно 372 — 289 гг. до н. э.) основателя учения в том же самом царстве Лу, что и Кун Фу-цзы и даже, согласно преданию, обучался у внука последнего — Цзы Сы. Мэн-цзы провел свою жизнь в странствованиях, надеясь применить на практике свои воззрения относительно государственного управления. Остаток жизни Мэн-цзы, как и родоначальник конфуцианства, целиком посвятил разработке своего учения и преподаванию. На основе бесед и наставлений Мэн-цзы его ближайшие ученики и последователи составили сочинение «Мэн-цзы», хотя окончательно текст этого трактата сложился уже после смерти самого учителя.

Человек. Поскольку сам Кун Фу-цзы не дал четкой формулировки учения о природе человека, то последующие конфуцианцы предложили свои интерпретации этой проблемы. Мэн-цзы отстаивал тезис об изначально благой природе человека в полемике с другим конфуцианцем, Гао-цзы, учившим, что природа человека по сути своей нейтральна, как бурлящий поток воды: «откроешь [ему путь] на восток — потечет на восток, откроешь [ему путь] на запад — потечет на запад. Природа человека не разделяется на добрую и недобрую, подобно тому, как вода в своем [течении] не различает востока и запада» (2: 1, 243). Мэн-цзы весьма находчиво ответил на это, что «вода действительно не различает востока и запада. Но разве она не различает, где верх и где низ? ». Подобно тому, как вода стремится течь вниз, точно так же человек стремится к добру, хотя его и можно принудить делать недоброе. Изначально каждый человек обладает чувством сострадания, стыда и негодования, уважения и почитания, правды и неправды, которые составляют основы человеколюбия, справедливости, ритуала и познания соответственно. Эти качества, по мысли Мэн-цзы, не являются чем-то внешним для человека, а всегда присущи людям. И даже более того, обычный человек и совершенномудрый — одно и то же, ибо все люди обладают единой благой природой. Однако Мэн-цзы понимает, что, несмотря на общую для всех природу, люди могут совершать различные, в том числе и не благие деяния. Это объясняется, во-первых, давлением внешних обстоятельств (неурожай или голод, например); и, во-вторых, тем, что не все могут полностью использовать свои природные качества. Последнее напрямую зависит от познания природы человека. В таком самопознании китайский философ видит смысл и предназначение человека: «Тот, кто до конца использует свои умственные способности, тот познает свою природу. Кто познает свою природу, тот познает небо. Сохранять свои умственные способности, заботиться о своей природе — это [путь] служения небу. Когда [человека] не волнуют ни преждевременная смерть, ни долголетие и [он], совершенствуя себя, ожидает повеления неба, — это [путь] обретения своей судьбы» (2: 1, 246).Общество. Исходя из утверждения, что все люди по-разному проявляют свои способности и качества, Мэн-цзы объяснял разницу между управляющими и управляемыми: «одни напрягают свой ум, другие напрягают мускулы. Те, кто напрягает [свой] ум, управляют людьми. А те, кто напрягает [свои] мускулы, управляются [другими людьми]. Управляемые содержат тех, кто ими управляет. А те, кто управляет людьми, содержатся тем, кем они управляют» (2: 1, 238). Иначе говоря, каждый выполняет свои обязанности, на этом зиждется порядок в мире и обществе. Подлинный правитель должен проявлять заботу о народе, руководствоваться умеренностью во взыскании налогов, соблюдать ритуал по отношению к подчиненным и поступать по справедливости. Чувство справедливости Мэн-цзы понимает как некий всеобъемлющий принцип, пронизывающий собою все пространство между небом и землей, который проявляется благодаря должным поступкам, соответствующим разуму. Справедливость необходимо культивировать, и ни в коем случае «к делам народа нельзя относиться с нерадивостью» (2: 1, 234). Следование справедливости и ритуалу в отношениях между высшими и низшими обеспечивает процветание государства. Вслед за Конфуцием Мэн-цзы уподобляет отношения высших и низших отношениям отца и сына — первые должны любить вторых как своих детей, а те, в свою очередь, почитать высших как старших и отцов.