История Франции т.2

Однако правительство малодушно скрывало от страны постигшую ее военную катастрофу. 3 сентября, через два дня после капитуляции французской армии, в Париже ничего еще не было известно о положении на фронте. В законодательном корпусе, за ходом заседания которого население взволнованно следило, военный министр в информации о военном положении ни словом не обмолвился о разгроме под Седаном. Слушавшие его депутаты, в том числе депутаты левой фракции, ничем не обнаружили своей осведомленности об истинном положении. Они старались выиграть таким образом время, чтобы до официального объявления о катастрофе принять меры к предотвращению революции.

К началу заседания законодательного корпуса левые депутаты уже предприняли меры в этом направлении. Они предложили орлеанисту Тьеру возглавить коалиционное правительство с генералом Трошю в качестве военного министра. Тьер отказался: будучи сторонником немедленного заключения мира, он предпочитал, чтобы этот кабальный для Франции мир был заключен без его официального участия, правительством, которое уже одним этим актом обрекло бы себя на недолговечность. Сам же он рассчитывал, не входя в состав нового правительства, оказывать на него давление к выгоде орлеанистов.

Левые депутаты между тем продолжали действовать. На втором заседании законодательного корпуса они предложили кандидатуру генерала Трошю на пост военного диктатору Франции. «Перед этим дорогим, любимым именем должны отступить все другие имена» [597] , — взывал к депутатам Жюль Фавр. Бонапартистское большинство отклонило предложение левой фракции. Окончательное решение вопроса о власти было перенесено на следующее заседание, назначенное на 4 сентября в 3 часа дня.

597

К. Маркс и Ф. Энгельс. Сом., т. 33, стр. 43.

Левые депутаты продолжали закулисные переговоры. Они выдвинули третий проект передачи власти: на этот раз триумвирату из двух бонапартистов (Шнейдер, Паликао) и одного орлеаниста (Трошю). «Такой сволочной компании еще свет не видывал» [598] , — писал на другой день по этому поводу Энгельс.

Ход событий, однако, расстроил хитросплетения буржуазных политиков, старавшихся любой ценой предотвратить революцию. Уже вечером 3 сентября, едва появилось наконец сообщение о военной катастрофе у Седана — в нем вдвое преуменьшались размеры понесенных французской армией потерь, — весь Париж поднялся. «С Бельвилля, Менильмонтана, Монмартра многолюдными колоннами спускаются рабочие, — узнаем мы от республиканца Ранка, очевидца событий этого дня. — Во всем Париже звучит один клич. Рабочие, буржуа, студенты, национальные гвардейцы, солдаты, мобильные гвардейцы приветствуют низложение Бонапарта. Это — голос народа, голос нации» [599] .

598

А. Rane. Souvenirs — correspondance. 1831–1908. Paris, 1913, p. 154.

599

I. Favre. Gouvernement de la defense nationale, p. 60.E.

Народные манифестации были, однако, стихийными. Бланкисты, намеревавшиеся выступить во главе масс на другой день, присоединились к участникам ночной манифестации 3 сентября, направлявшейся к Бурбонскому дворцу. Другой поток манифестантов двигался к Лувру, резиденции генерала Трошю. Отражая атаки жандармерии, манифестанты оглашали город возгласами «Низложение!», «Да здравствует республика!»

Тем временем левые депутаты лихорадочно совещались в одном из помещений Бурбонского дворца. Стараясь парализовать революционную инициативу масс, они единодушно решили добиться созыва чрезвычайного ночного заседания палаты и на нем передать власть законодательному корпусу. Снова, как и 7 августа, Фавр во главе делегации от левой фракции направился к Шнейдеру. Было 10 часов вечера. «Мы умоляли его немедленно созвать палату: в случае промедления Париж окажется во власти демагогов» [600] , — сообщал позднее Фавр. Одновременно с таким же предложением и теми же доводами к Шнейдеру явилась группа депутатов-бонапартистов [601] . Шнейдер дал согласие созвать чрезвычайное заседание законодательного корпуса. Иного выхода у него He было. G вооруженной расправе с народными массами в случае их выступления нечего было и помышлять: в распоряжении правительства имелось не более 4 тыс. солдат и офицеров, в благонадежности которых оно не было уверено. Оставался лишь один путь предотвращения революции — попытаться опередить народные массы и упразднить империю парламентским путем. В этом были единодушны депутаты-республиканцы, орлеанисты и большинство бонапартистов, за исключением небольшой их части, все еще отказывавшейся идти на какие-либо уступки.

600

Drcolle. Le journee du 4 septembre au Corps legislatif. Paris, 1871, p. 2.

601

I. Simon. Origine et chute du Second Empire. Paris, 1874, p. 372–373. «Annales». Corps legislatif. Seance de nuit du 4 septembre 1870, p. 367.

В одном, однако, сторонники передачи власти расходились. «Мы придавали большое значение тому, чтобы было произнесено слово „низложение“. Это слово казалось нам необходимым, чтобы умиротворить народный гнев, если только его вообще можно было умиротворить, и этим предотвратить революцию» [602] , — вспоминал впоследствии левый депутат Жюль Симон. В соответствии с этим и был сформулирован проект предложения, подготовленный левой фракцией к ночному заседанию палаты. Он начинался словами: «Луи-Наполеон Бонапарт и его династия объявляется низложенными». Орлеанисты выдвигали неопределенную формулировку, облегчавшую сговор с бонапартистами. Она гласила: «Ввиду вакантности трона» и т. д. Следует отметить, что левые депутаты, в том числе Гамбетта, были готовы присоединиться к орлеанистам, если их предложение будет отклонено.

602

I. Simon. Origine et chute du Second Empire. Paris, 1874, p. 372–373.

Когда в 1 час ночи открылось чрезвычайное заседание законодательного корпуса, и военный министр после краткого сообщения о капитуляции французской армии и пленении императора предложил на этом закрыть заседание, не принимая никакого решения (Паликао был противником передачи власти законодательному корпусу), ни один депутат, в том числе левые, не выступил против этого предложения. «У меня нет никаких мотивов противиться этому» ^[603] , — заявил Фавр, так настойчиво добивавшийся несколькими часами ранее срочного низложения Наполеона III решением законодательного корпуса. Заседание, длившееся всего 20 минут, было объявлено закрытым.

603

«Annales». Corps legislatif. Seance de nuit du 4 septembre 1870, p. 367.

Разгадка необъяснимого на первый взгляд поведения левой фракции крылась в том, что поспешно созванное ночное заседание законодательного корпуса оказалось тем не менее запоздалым. Парижские рабочие опередили депутатов, прибыв до них к Бурбонскому дворцу и требуя провозглашения республики. Группа рабочих пыталась проникнуть в здание законодательного корпуса. И только настойчивые увещевания Гамбетта, — стоя на возвышении за запертой оградой дворца в окружении других депутатов, в том числе бонапартистов, он употреблял все свое красноречие, чтобы призвать народ к «благоразумию», — предотвратили захват законодательного корпуса рабочими, на помощь которым, по имеющимся сведениям, в это время подходили еще около 10 тыс. человек [604] .

604

Е. Dreolle. Le journee du 4 septembre…, p. 33.

Только в два часа ночи депутаты решились покинуть дворец. Всех их объединял страх перед парижским народом, страх перед революцией. Республиканец Жюль Фавр счел благоразумным укрыться в карете орлеаниста Тьера…

С утра 4 сентября в Бельвилле, Монмартре, Менильмонтане и других рабочих районах Парижа царило крайнее возбуждение. Многие рабочие не приступили к работе. «Слова „низложение“, „республика“ переходили из уст в уста» [605] . Здесь развили активную пропаганду бланкисты, призывавшие народ к выступлению.

605

Ibid., p. 5.1.

Буржуазные республиканцы совместно с орлеанистами по-своему готовились встретить события, этого дня. Они принимали меры к обеспечению явки на дворцовую площадь буржуазных элементов национальной гвардии. Явка была назначена на 2 часа дня. Депутаты-республиканцы собрались в Бурбонском дворце задолго до начала заседания. На предварительном совещании левой фракции они старались договориться с присутствовавшими здесь орлеанистами и бонапартистами о форме передачи власти законодательному корпусу. «Наше совещание не было закрытым, сюда приходили члены левого центра, даже члены большинства, и мы принимали их с предупредительностью, ибо мы нуждались в них так же, как они нуждались в нас» [606] , — сообщал впоследствии Жюль Симон.

606

I. Simon. Origine et chute du Second Empire, p. 369.

Левые депутаты заодно с орлеанистами принимали и другие меры, чтобы не допустить революционного свержения империи. При их участии на подступах к Бурбонскому дворцу и у его входов деморализованные правительственные войска были уже в ночь на 4 сентября заменены буржуазными батальонами национальной гвардии, среди которых находились преданные генералу Трошю мобили, одновременно с ним возвратившиеся в составе 18 батальонов из Шалона. Не империя, которая была уже мертва, а парижские рабочие и угроза захвата ими власти страшили Трошю и его сообщников, республиканских депутатов, состоявших с ним в постоянной связи уже с конца августа. Поэтому они и принимали все меры к тому, чтобы противопоставить народным массам сформированную при империи вооруженную национальную гвардию, состоявшую, как отмечал в то время Энгельс, «из буржуазии, преимущественно из мелких торговцев», которые «представляют собой силу, организованную для борьбы не столько с внешним врагом, сколько с врагом внутренним» [607] .

607

К. Маркс и Ф· Энгельс. Соч… т. 17, стр. 121.