История Фридриха Великого

С братом своим и наследным принцем Фридрих также не совсем ладил. Многие случаи породили взаимные неудовольствия. Строгость и взыскательность короля были главными к тому причинами. Несмотря на эти отношения, Фридрих сердечно обрадовался, когда в 1770 году у наследника родился сын. Он сам был его восприемником и после часто нянчил малютку на руках.

"Я предчувствую, что этот младенец со славой будет царствовать над пруссаками". {481}

Так писал он к одному из друзей своих.

"Он непременно взойдет по стопам своих предков и будет не бичом, а благодетелем своего народа".

Играя однажды с маленьким принцем, Фридрих отнял у него мячик и спрятал в карман. Малютка настойчиво требовал свою игрушку обратно и, видя, что король ее не возвращает, схватил его, наконец, за полу и насильно вытащил мячик из кармана.

– - О!
– - воскликнул Фридрих.
– - Это будет молодец! У него Силезию не отнимут!

Посетив наследника в 1777 году, Фридрих нашел, что крестник его не в духе.

– - Что с тобой?
– - спросил король.

– - Мне досадно, -- отвечал семилетний мальчик.
– - Здесь все ходят в мундирах, а меня заставляют носить курточку. Я хочу быть солдатом!

– - Браво!
– - сказал король, -- Сшейте ему немедленно мундир прапорщика.

Малютка с чувством поцеловал руку Фридриха.

Все предсказания Фридриха насчет маленького принца сбылись: это был покойный прусский король Фридрих-Вильгельм III, которого народ прозвал отцом своим.

Уединенную, однообразную жизнь Фридриха развлекали иногда посещения иностранных принцев и других знаменитых людей, которые приезжали в столицу Пруссии, чтобы принести прославленному герою дань своего удивления. Из них особенно были облас-{482}каны королем Лафайет и Мирабо. С последним беседы его длились иногда по нескольку часов.

Дни Фридриха протекали, как заведенные часы, по определенному однажды порядку. В одном из писем его к Вольтеру находим мы описание ежедневных его занятий:

"Я встаю в четыре часа, -- пишет он, -- до восьми пью минеральную воду, играю на флейте и обдумываю новые предположения; до десяти пишу; до двенадцати смотрю и обучаю войска; после обеда до пяти работаю над делами, а вечером освежаюсь в приятной беседе".

Летом он, обыкновенно, после обеда час гулял по саду или проезжался верхом по окрестностям. В дурную погоду он посещал свою картинную галерею и по нескольку часов изучал лучшие произведения древних и новых художников.

Как все великие люди, Фридрих имел свои странности. Он ненавидел новое платье и носил мундир до тех пор, пока на нем не делались прорехи, и тогда только, с большим сокрушением, решался с ним расстаться. Он беспрерывно нюхал табак. Почти на каждом рабочем столике стояла у него богатая табакерка, которая никогда не закрывалась. Но, выходя из кабинета, он никогда не брал с собой табакерки, а просто насыпал табак в карманы своего камзола. Оттого камзол и мундир его всегда были неопрятны. Раз, гроссканцлер, во время доклада, следуя машинально движению короля, который из открытой табакерки понюхал табак, также взял из нее щепотку. Король молча, как будто нечаянно, высыпал табак на пол. По возвращении домой гроссканцлер нашел у себя на столе богатую табакерку с запиской:

"Узнав, что ваше высокопревосходительство любите хороший французский табак, расположенная к вам особа просит вас употреблять его из прилагаемой табакерки". {483}

Тут только гроссканцлер вспомнил о своей неловкости и догадался, от кого прислан подарок. Он тотчас написал к королю благодарственное письмо. Фридрих отвечал:

"Благодарность ваша за табакерку, которую вам хочется получить от меня, так трогательна, что я решаюсь послать вам желаемый подарок".

Он послал ему ту самую табакерку, из которой министр понюхал при докладе.

Король чрезвычайно любил и всегда держал при себе несколько борзых собак. Одна из них, которую звали Биша, была его любимицей и не отходила от него ни на шаг. Она сопровождала его даже в походах и спала у ног его на постели. Эта собака была удивительно привязана к Фридриху. После одной жаркой битвы, когда австрийцы отняли у пруссаков весь обоз, и Бишка попалась в неприятельские руки. Фридрих был неутешен об этой потере. Грустный сидел он ночью в своей палатке, наскоро сделанной из сучьев и солдатских плащей, как вдруг Бишка с визгом ворвалась в палатку, вспрыгнула на стол и стала ласкаться к королю. На шее у нее висел еще клочок веревки, которую она перегрызла. Король до слез был тронут и обрадован ее появлением. В другой раз, когда король один, пешком, отправился на рекогносцировку, вдали послышался конский топот.

Бишка опрометью бросилась вперед и вскоре возвратилась, поджав хвост, и с тихим, боязливым визгом потащила короля за полу. Он спрятался под ближний мостик, собака прижалась к нему, как мертвая. Через несколько минут по мосту проскакал неприятельский пикет, который проведал об одинокой прогулке короля и хотел его захватить в плен. Когда вышел философический словарь Байле, Фридрих развернул статью об инстинкте животных.

" Слышишь ли? " сказал он Бишке, которая лежала у него на коленях.
– - Они говорят, что у тебя нет души! Это вздор, моя добрая Биша! У тебя есть душа, ты это доказала, когда спасла мне жизнь и честь моей Пруссии.

Особенно любил и ласкал Фридрих своих лошадей. Большая часть из них были белой масти. Король давал им исторические имена: одну звали Кауниц, другую Шуазель, третью Питт и т. д. Больше всех Фридрих любил Цезаря, буланую лошадь, которая участвовала в нескольких сражениях. Когда она постарела, ей отвели открытую конюшню у потсдамского дворца, откуда она могла, {484} когда вздумает, выходить и гулять по дворцовому саду. Когда король бывал в Потсдаме, он из рук своих кормил ее сахаром, белым хлебом, дынями и винными ягодами. Лошадь до того знала своего благодетеля, что, завидев его издали, прибегала к нему, прогуливалась с ним по саду и часто преследовала его до переднего зала дворца. Когда в Потсдаме бывал развод или смотр, Цезарь, заслышав военную музыку, являлся на плац, становился возле короля, и, положив голову к нему на седло, не отходил до тех пор, пока король не возвращался домой. Цезарь мог делать, что хотел, и никто не смел его остановить или в чем-нибудь ему воспрепятствовать.

Хотя Фридрих был свободен от всех предрассудков суеверия, однако часто любил отыскивать тайный смысл в сновидениях. Иногда сны его, действительно, имели предсказательное значение. Так, видел он сон, в ночь на 15 августа 1769 года, который любил рассказывать своим приближенным.

– - Мне снилось, -- говорил он, -- что на западе восходит яркая звезда и растет неимоверно по мере своего возвышения над горизонтом; наконец, она стала спускаться над землей и покрыла ее ослепительными лучами. Целое море невыносимого света разлилось вокруг, как туман. Я чувствовал, что я весь покрыт лучезарным хвостом этой необычайной кометы. Я старался высвободиться из-под ее лучей и -- не мог. В крайних усилиях я проснулся.

В эту самую ночь родился Наполеон!

Флейта доставляла Фридриху по-прежнему одно из приятнейших развлечений. Каждый день почти бывал маленький концерт при дворе. Однажды, когда Фридрих приготовился было играть новую пьесу своего сочинения и раздал уже камер-музыкантам партии, ему подали список приехавших в столицу. Бегло взглянул он на него и потом, положив флейту, сказал:

– - Господа! Старый Бах приехал! При таком знаменитом госте нам играть не приходится. {485}

Тотчас был послан флигель-адъютант просить Себастьяна Баха во дворец. Старому маэстро не дали даже переодеться. Он явился в дорожном платье и рассыпался в извинениях.