История географических карт

Один клин глобуса, растянутый и спроектированный так, как предложил Герард Меркатор

Титульная страница первого морского атласа «Зеркало мореплавания»

Несмотря на поднявшийся шум, Гутенберг продолжал заниматься своим делом и в конце концов изготовил достаточно «шрифтов», чтобы начать небольшое дело. Первые его заказы были достаточно скромными – такими, например, как листовой календарь (на 1448 г.) или элементарный школьный учебник (Donatus). Возможно, у него были и более ранние работы, но они до нас не дошли. Далее последовал пропагандистский памфлет с предупреждением всему христианскому миру о неминуемой опасности, грозящей стратегическому острову Кипр со стороны мусульман. Однако заказом, который способствовал коммерческому успеху печатного пресса – если не самого Гутенберга, – стала обычная квитанция, которую выдавала церковь в ответ на денежные пожертвования, полученные в европейских приходах. Переписывать длинные квитанции от руки, следуя раз и навсегда установленной форме, было делом медленным, а потому дорогим. На это приходилось тратить значительную часть пожертвований, и любая машина, способная размножать идентичные квитанции тысячами, была поистине бесценным изобретением. Так думал Иоганн Фуст, ювелир из Майнца, который дважды одалживал Гутенбергу деньги под шесть процентов. Печатание и продажа книг – даже толстых многостраничных книг, таких как Библия, – казались Фусту надежным вложением денег.

Первая, или «гутенберговская», Библия, отпечатанная Гутенбергом, стала собственностью Фуста еще до того, как пошла в переплет, вероятно, в счет неоплаченных долгов. А вместе с непереплетенными листами к Фусту перешел и Петер Шёффер, работавший с Гутенбергом. Шёффер был способным ремесленником и вскоре придумал способ изготовления металлических шрифтов. Он вырезал сначала шаблон, или матрицу, буквы, а затем отливал их каждую по отдельности. Благодаря своей изобретательности Шёффер сделался партнером печатного дома Фуста и получил руку единственной дочери хозяина, Христины. В действиях Фуста и Шёффера не было ничего тайного или даже скрытного. Они подписывали и датировали свои публикации и не упускали случая произнести перед клиентами хвалебную речь о чудесном искусстве книгопечатания и о городе Майнце, где, как они утверждали, это искусство зародилось.

Успех пришел к печатному прессу и к печатным книгам не сразу. С одной стороны, читающая публика Европы была ограничена почти исключительно служителями церкви и закона и горсточкой интеллектуалов. При этом даже в церкви долгое время бытовали сомнения, можно ли вносить печатную книгу в святилище. Таких книг раньше не было, о них ничего не говорилось в Священном Писании, а потому к ним следовало отнестись с подозрением, даже если в них содержались только правильные и священные слова. Но как только опасения улеглись, главными заказчиками молодой издательской отрасли стали именно церкви, монастырские библиотеки и приходские священники. К 1480 г. печатными прессами могли похвалиться 111 европейских городов. 22 из них находились на территории Германии (из них 4 в Майнце), 49 – в Италии, по 8 – во Франции и Голландии, по 5 – в Бельгии и Австро-Венгрии, 6 – в Испании, по 4 – в Англии и Швейцарии.

Человечество начинало проявлять первые признаки ненасытной жажды знаний. К 1500 г. более 238 городов в Европе и Англии имели один или несколько печатных прессов, а значит и печатников-издателей, которые печатали и переплетали книгу и ставили в ней место и дату публикации. Люди заинтересовались чтением, и уже нетрудно было поверить, что когда-нибудь книгу можно будет увидеть не только в церкви, монастыре или школе. Список опубликованных авторов быстро расширялся, и вслед за священной литературой и учебниками из печати начали появляться исторические и биографические книги, медицинские и юридические тома и многочисленные произведения классической греческой и латинской литературы. Цицерон и Цезарь, Аристотель и Плутарх, Катон и Иосиф Флавий – всех их активно возвращали к жизни, публиковали и, вероятно, читали. Легкое чтиво той эпохи составляли басни Эзопа, выдумки Плиния и Солина, непристойные истории Джованни Боккаччо, а также чудесные сборники, способные удовлетворить любые запросы: «Хроники Англии» и «Нюрнбергская хроника».

Книгоиздатели быстро изучили предпочтения, слабости и желания читающей публики. Они обнаружили, например, что читатели любят привлекательные внешне книги, аккуратно отпечатанные на хорошей бумаге; что выгодно подражать красивым книгам, которые переписчики и художники-миниатюристы изготавливали прежде для церкви и богатых. Вошла в моду цветная печать, обычно красной и синей краской. Фуст и Шёффер первыми, и небезуспешно, начали печатать в цвете; другие печатники последовали их примеру. Издатели поняли, что читателям нравятся чисто вырезанные буквы и шрифты, напоминающие принятую в данной местности манеру письма. Еще они обнаружили, что читатели любой профессии и достатка питают слабость к картинкам – причем к любым, не важно, хороши они, плохи или так себе.

Иллюстраторы и граверы по дереву и металлу начали применять печатный пресс задолго до того, как Гутенберг и другие печатники вырезали свои первые подвижные шрифты. В Европе первый пресс начал работать в 1406 г. Первые деревянные клише, как и первые деревянные буквы, были по большей части довольно грубыми, а изображения, с которыми они работали, ограничивались религиозными сценами и персонажами. Однако на ярмарках, рынках и в других многолюдных местах всегда был спрос на лубочные картинки, и конкуренция вынуждала граверов все лучше вырезать изображения на деревянных досках и переносить их с помощью чернил на бумажный лист.

Линейное гравирование по камню и металлу – очень древнее искусство – изобрели в Европе не иллюстраторы книг, а ювелиры, украшавшие резьбой золотые и серебряные изделия. Оттиски с металлических листов в Италии стали делать потому, что мастеру часто хотелось сохранить для себя свои же изысканные узоры. Для этого вырезанные углубления в сосуде или украшении заполняли вязкой черной краской, а затем прижимали к ним лист влажной бумаги. На белой бумаге появлялся черный рисунок. Переход от этой техники к гравированию изображений был достаточно естественным, и примерно с 1450 г., а то и раньше, половина ювелиров и художников по металлу Центральной Германии и Верхней и Нижней Рейнской земли занимались гравировкой по меди; оттиски с картинками на религиозные темы хорошо продавались на ярмарках. К моменту появления в Европе первых печатных книг техника изготовления иллюстраций к ним была уже освоена. Книги можно было украшать хоть картинками, хоть картами. Какие же карты имелись на тот момент в наличии?

Во второй половине XV в. начался процесс возрождения научной мысли, который безусловно стимулировали путешествия и исследования новых земель. Человек вновь начал изучать мир, в котором живет, и мечтать о неизвестных землях за порогом родного дома. Ему уже не хотелось провести всю жизнь в его стенах. Его интересовали описания далеких земель, обитаемый мир за горизонтом, строение Вселенной; хотелось узнать, какая сила движет миром. Но кто мог удовлетворить его любопытство?

Плиний и Солин, как прежде – уже на протяжении тысячи с лишним лет, – могли рассказать интересную историю. «Естественная история» и «Полиистория» были очень популярны среди издательской братии, как и элементарные трактаты Помпония Мелы и Сакро Боско. Однако этих древних текстов с диаграммами Вселенной и небесных тел, с чудовищами и астрологией было уже недостаточно. Они развлекали читателя, но оставляли слишком многое не объясненным. То ли дело «Альмагест» и «География» Клавдия Птолемея!

До 1500 г. – в течение первых шестидесяти лет книгопечатания, когда бумага и пергамент были дороги, а покупателей мало, – вышло не меньше семи полноформатных изданий «Географии» Птолемея, причем это были издания с дорогостоящими иллюстрациями и цветными буквицами, а в большинстве случаев еще и с картами. Вплоть до 1570 г., когда вышел в свет атлас Ортелия «Зрелище мира земного» (Theatrum Orbis Terrarum), большую часть заметных картографических публикаций составляли все новые и новые издания Птолемеевой «Географии». Некоторые из них представляли собой полные копии текста и карт, издатели других брали текст Птолемея за основу и создавали собственное описание мира. Короче говоря, «География» стала канонической работой по картографии на весь период Великих географических открытий и прототипом почти всех географических атласов с момента изобретения книгопечатания и до появления современной картографии. Конечно, выходили и другие атласы, дополненные новейшими географическими данными; выходили «новые» карты с результатами последних экспедиций… но при этом где-то на заднем плане всегда чувствовалось присутствие Птолемея; он был надежным якорем и неприступной крепостью, на которые издатель мог положиться в случае нужды. Представляя публике новый атлас, всегда полезно было упомянуть на титульной странице, что работа сделана «по оригинальным картам Клавдия Птолемея» или хотя бы «в манере Птолемея». Само имя Птолемея добавляло атласу респектабельности и достоверности. Интересно отметить, что даже после того, как текст и карты «Географии» вышли из моды и устарели, в XVI и XVII вв. их продолжали печатать со всеми ошибками в качестве предисловия к теориям, которые противоречили всем Птолемеевым принципам. Неясно, делалось ли это из слепого почтения, по небрежности редакторов или кто-то придумал именно так вводить новые идеи в скептически настроенный мир; вероятно, всего понемножку. Еще более загадочным выглядит тот факт, что даже в середине XVI в., много позже плаваний Диаша и Васко да Гамы, наглядно доказавших, что Индийский океан, в отличие от Каспия, не является внутренним морем, старую Птолемееву карту продолжали печатать и публиковать. Часто ее помещали бок о бок с другими картами, на которых можно было увидеть новейшие географические открытия.

Для истории картографии жизнь реального человека по имени Птолемей не так важна, как жизнь и развитие написанного им текста и карт, ибо они представляют собой зародыш, из которого возникла современная картография. Возможно, Марин из Тира как человек был лучше Птолемея; возможно, именно его вклад в картографию был самым важным; мы не знаем этого и, вероятно, никогда не узнаем. Возможно, именно Марин разработал форму и содержание систематического изображения мира – атласа, – но у нас нет доказательств ни за, ни против этого утверждения. Текст и карты Птолемея уцелели и были опубликованы – и это факт, который оказал серьезное влияние на историю науки.

«География», или «Космография», как ее иногда произвольно называли, была впервые напечатана в 1472 г., а самый ранний известный рукописный экземпляр текста и карт относится к XII или XIII в. С какими же источниками работали издатели? Были ли позднейшие рукописные копии похожи на оригинал, который появился около 150 г.? По каким данным можно судить об этом? В темные века труд Птолемея был похоронен не полностью. Существует по крайней мере одно свидетельство, что именно Птолемей был главным источником информации для книги «О нищете мира» (De miseria mundi) Павла Орозия (ок. 415). И Птолемея, и Марина упоминают арабские географы между VIII и XV вв., притом что никого другого из греческих или римских географов арабы не упоминают.