История Халифата. Том 2. Эпоха великих завоеваний, 633—656

Ислам был принят арабами как победоносная религия, принятие которой отождествлялось, прежде всего, с внешней обрядностью, а этическая сторона учения большинством не воспринималось вообще. Люди, привыкшие жить в системе племенных отношений, не могли считать чужеземца, даже собрата по вере, равным себе. Он все равно был ‘ илдж — варвар, неараб. И, наоборот, — в среде новообращенных неарабов наибольшее внимание привлекало учение о равенстве мусульман, и это создавало благоприятную почву для разработки этической стороны учения, а с ней и для внедрения религиозно-философских идей, отсутствовавших в сознании ранней мусульманской общины.

Новообращенные мусульмане были еще слишком малочисленны, разрозненны и, кроме того, не вооружены, чтобы представлять самостоятельную оппозиционную силу, но они готовы были поддержать ту сторону во внутриобщинной борьбе, которая выступит против существующего порядка.

Средневековые авторы игнорировали социально-экономическую сторону жизни общества, поскольку понимание подобных процессов было за пределами сознания тех людей, у которых историки черпали информацию. К тому же конкретные причины конфликтов и недовольства маскируются религиозной фразеологией.

За обычными обвинениями правителей в отступлении от обычая пророка и призывами «воздерживаться от осуждаемого и действовать как положено» могут скрываться как неодобряемые изменения в обрядности, так и увеличение налогового бремени: нарушение правил сбора заката со скота (например, обложение налогом коней), установление торговых сборов на базаре или взимание хараджа и джизьи с мусульман. Поэтому угадывать, что скрывается за этими общими словами, приходится по случайным намекам.

Как говорилось в предыдущей главе, причиной смещения ал-Валида б. Укбы с поста наместника Куфы было не только его пьянство; если бы не недовольство влиятельной верхушки его политикой поддержки низших слоев, то на этот порок, достаточно распространенный в то время, могли бы посмотреть и сквозь пальцы или же не нашлось бы влиятельных доносчиков.

О недовольстве мусульманской верхушки Куфы свидетельствует письмо, которое Са’ид б. ал-Ас написал халифу, ознакомившись с ситуацией в Куфе:

«Дела жителей Куфы расстроены: ее благородные, знатные роды (буйутат), предводители и первые мусульмане принижены, овладели этой страной пришедшие с пополнением (равадиф) и переселившиеся бедуины, пренебрегают благородным и заслуженными воинами, поселившимися там или выросшими там» [+34].

Конечно, слова Са’ида не следует понимать буквально, и сподвижники Мухаммеда и племенная знать не были в загоне, просто рост населения привел к изменению соотношения его различных групп; не исключено и то, что ал-Валид не давал знати слишком своевольничать.

В ответ на это письмо халиф посоветовал: «Отдавай пpeдпочтение первым мусульманам и предводителям, которым Аллах открыл эту страну, и пусть будут те, кто поселился здесь благодаря им, послушными им, кроме тех случаев, когда они тяготятся соблюдением права и пренебрегают им, а те — следуют праву. Сохраняй положение каждого и воздавай всем должное им по закону. Воистину, знанием людей достигается справедливость» [+35].

За этой достаточно абстрактной перепиской стояли очень конкретные проблемы. Са’ид созвал «представительных людей (вуджух ан-нас) из участников сражений ридды и Кадисии» сказал им: «Вы — лица тех, кто за вами, и лицо сообщает о теле. Сообщите нам о нуждах нуждающихся и бедах бедствующих». В числе нуждающихся были учтены переселенцы и прибывшие с пополнением. «И была Куфа как сушняк, охваченный огнем» [+36]. Как показывает дальнейшее, напряженность существовала из-за того, что участники завоеваний в Ираке, возвратившиеся в Медину, сохраняли за собой участки, полученные в надел из земель савафи, в ущерб тем, кто поселился там позже. Усман предложил иракцам продать свои земли в Аравии и за счет этого выкупить участки у тех, кто уехал из Ирака. Из этого вытекает, что какая-то часть земли все-таки была разделена, но когда — при Умаре или при Усмане? И о какой именно земле идет речь: только о районе Куфы или эти участки были разбросаны по всему Ираку? Неясно и то, чьим интересам в первую очередь отвечало это мероприятие: шел не просто выкуп с целью обеспечить жителей Аравии, участвовавших в войнах землей по месту жительства и за счет их земель в Ираке удовлетворить иракцев. Так, Талха б. Убайдаллах продал свою долю в Хайбаре и часть других своих владений в Аравии мединцам, воевавшим в Ираке, и на эти деньги купил большое поместье Нашастадж под Куфой и за участок земли под Мединой купил у Усмана какую-то землю в Ираке, а Марван б. ал-Хакам купил в Ираке Нахр Марван на деньги, которые дал ему Усман. Потом басрийцы покупали у него земли на этом канале за счет их владений, оставшихся в Мекке, Хайфе, Йемене и Хадрамауте [+37]. Смысл этого странного хода неясен. Почему сам халиф не мог обменять их без посредничества Марвана? Объяснить его можно только тем, что при этом образовывалась спекулятивная прибыль.

Как сообщает Сайф б. Умар, при проведении этого мероприятия выгадывала, прежде всего мусульманская аристократия: «Покупали эти земли (хаза ад-дарб) люди из всех племен, у которых там было что-то и которые хотели обмена на то, что рядом с ними, и брали. И им это разрешали при обоюдном согласии и в соответствии с правом. Но только те, у кого не было первенства в исламе и выдающегося положения, не получали такого преимущества, как те, у которых было первенство в исламе и первые места в маджлисах и предводительство и почтение. Им не оказывали уважения… и когда приходил к ним кто-то из молодых, или бедуин, или освобожденный раб, то речи их были красивы и в избытке, а люди были в убытке, так что возобладало зло» [+38].

О подобном мероприятии в других областях упоминаний нет. Может быть, эта проблема не стояла с такой остротой ни в Сирии, ни в Египте. В Басре же имелась большая площадь свободных земель, которые только-только начали осваивать.

Обмен земельных владений не мог сгладить огромный разрыв в имущественном положении мусульман и не лишил богатых мединцев владений в Ираке. Талха сохранил там такие владения, что получал с них ежедневно доход в 1000 дирхемов [+39].

Таким образом, в правление Усмана возникло несколько линий социальной напряженности: между верхушкой мусульманского общества и массой рядовых воинов, между курайшитами и остальными арабами, между столицей и гарнизонными городами, а по мере увеличения числа мусульман-неарабов нарастало противостояние их мусульманам-арабам. Ликвидировать сами противоречия было невозможно, однако разумная политика позволяла не допустить губительного для высшей власти размаха выраставших на этой почве конфликтов: можно было, осторожно лавируя, все время снимать напряженность в обществе либо, имея поддержку господствующего слоя общества, подавлять эти конфликты силой. Как мы видели, в начале правления Усман имел такую опору в лице курайшитов и старых мусульман Медины — ансаров. Сохранение их поддержки целиком зависело от самого халифа.

ПРОСЧЕТЫ ПОЛИТИКИ УСМАНА

Стоит политику поверить, что ему все дозволено, и перестать считаться с людьми, которые готовы его поддерживать, как начинается его падение, если только в его руках нет мощного аппарата подавления.

Власть первых халифов опиралась лишь на их личный авторитет у подавляющего большинства мусульманского общества. Утрата авторитета была равносильна утрате власти, так как никакого иного инструмента обеспечения власти не имелось. Усман обзавелся охраной (шурта), но мы не знаем ни ее численности, ни из кого она состояла, ни в чем были ее функции.

Усман мог полагаться не только на свой авторитет, но и на авторитет той верхушки мусульманской элиты, которая сама вручила ему власть над общиной. Не претендуя сами на власть (кроме Али?), эти люди рассчитывали, как и прежде, быть соучастниками управления, быть чем-то вроде высшего государственного совета. Однако Усман скоро обманул их ожидания. Все больше привыкая к власти, он стал меньше считаться с ними и приблизил к себе двоюродного брата, Марвана, сына ал-Хакама, который был одним из наиболее ярых гонителей Мухаммада, и тот после завоевания Мекки сослал его вместе со всей семьей в Таиф. Усман ходатайствовал о разрешении ему вернуться домой перед Абу Бакром и Умаром, но оба отвечали, что не они его отправляли в ссылку и не им его возвращать. Придя к власти, Усман вернул из ссылки своего дядю и двоюродного брата и взял их в Медину. На упреки в нарушении воли пророка Усман отвечал, что сам Мухаммад обещал ему возвратить ал-Хакама из ссылки, но не успел выполнить обещания [+40].

Один этот факт не мог вызвать враждебного отношения мусульманской верхушки к Усману, если бы он не встал в ряд с другими случаями явного предпочтения, оказываемого им своей родне в ущерб старой гвардии ислама. И вся эта родня оказывалась в какой-то степени врагами Мухаммада. Укба, отец ал-Валида, наместника Куфы, был казнен Мухаммадом после Бадра (см. т. 1, с. 102); ал-Ас б. Са’ид, отец Са’ида б. ал-Аса, сменившего ал-Валида на посту наместника, был одним из гонителей Мухаммада, сражался против него при Бадре и был там убит. Из всех Умаййадов только за отцом Абдаллаха б. Амира не числилось никаких враждебных действий против пророка, поскольку из-за слабоумия он не принимал активного участия в политике [+41]. Абдаллах б. Са’д не был Умаййадом, но прегрешения его против пророка, как мы знаем, были куда тяжелее: он усомнился в откровениях, стал отступником и избежал казни после завоевания Мекки только благодаря заступничеству Усмана (см. т. 1, с. 161).