История Христианской Церкви. Том III. Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.
Шрифт:
Церковный раскол между Дамасоми Урсином(или Урсицином) в Риме не имел ничего общего с вопросами дисциплины, но проистекал отчасти из арианских споров, а отчасти из личных амбиций [680] . Ибо власть и великолепие при дворе преемников галилейского рыбака даже в то время были уже столь непомерны, что выдающийся языческий сенатор Претекстат сказал папе Дамасу: «Сделайте меня Римским епископом, и я завтра же приму христианство» [681] . Этот раскол — печальный пример насилия, связанного с выборами епископа в Риме. Выборы епископа были для римлян таким же важным событием, как раньше — избрание императора воинами претории. Они возбуждали у священников и народа разнообразные страсти.
680
Аммиан Марцеллин намекает на последний вариант: «Damasus et Ursinus supra humanum modum ad rapiendam episcopatus sedem ardentes scissis studiis asperrimo conflictabantur»,etc.
681
Об этом рассказывает даже святой Иероним (см. выше, §53, примечание), подтверждая заявление Аммиана.
Раскол начался со смещения и изгнания епископа Либерия за его ортодоксию и избрания папой арианина Феликса [682] по произволу императора Констанция (355). Либерий же, который в изгнании подписался под арианским символом веры Сирмия [683] ,
После смерти Либерия в 366 г. преемником Петра были избраны Дамас от партии Феликса и Урсин от партии Либерия. Начались кровопролитные столкновения. Алтарь Князя мира был осквернен, и в церкви, в которой укрылся Урсин, сто тридцать семь человек погибли за один день [684] . В ссору оказались вовлечены и другие провинции. В конце концов, через годы, Дамас с помощью императора обрел бесспорное право занимать свою должность, а Урсин был изгнан. Заявления противоборствующих партий о приоритете и правомерности избрания их кандидатов, а также о том, кто был виновен в кровопролитии, настолько противоречивы, что мы не можем определить, чья вина была больше. Дамас, который правил с 367 по 384 г., в самом деле описывался как человек, в некотором отношении склонный к насилию [685] , но он был образован, обладал литературным вкусом и принес пользу церкви, оказав покровительство составлению латинского перевода Библии Иеронимом и введя латинскую Псалтирь в качестве церковного песенника [686] .
682
Афанасий (Historia Arianorum ad Monachos,§75, Operaed. Bened., i, p. 389) и Сократ (H. .,ii, 37) решительно осуждают его как арианина. Однако этот еретик и антипапа попал в римский перечень святых мучеников. Григорий XIII устроил расследование по этому поводу, которое привело к внезапному обнаружению его останков с надписью: «Папа и мученик».
683
По словам Барония, ad а. 357, зависть Феликса была Далилой, которая лишила католического Самсона (Либерия) его силы.
684
Аммиан Марцеллин, 1. xxvii, с. 3: «Constat in basilica Sicinini (Sicinii), ubi ritus Christiani est conventiculum, uno die cxxxvii, reperta cadavera peremtorum».Далее он говорит о помпезности и роскоши Римских епископов, из-за чего их место желали занять так страстно, и противопоставляет эту роскошь простоте и самоотречению сельских священников. Рассказ подтверждается Августином, Brevic. Coll. с. Donat.,с. 16, и Иеронимом, Chron.an. 367. Сократ, iv, 29, говорит о нескольких столкновениях, где погибло много людей.
685
Оппоненты обвиняли его в слишком фамильярных отношениях с римскими дамами. Но такое же обвинение выдвигалось и против его друга Иеронима, так как он очень ревностно распространял аскетический образ жизни среди римских матрон.
686
См. о Дамасе его труды, изданы Merenda, Rome, 1754, несколько посланий Иеронима, Tillemont, tom, viii, 386, и Butler, Lives of the Saints,sub Dec. 11 th.
§73. Раскол мелетиан в Антиохии
Иероним: Chron.ad ann. 864. Златоуст: Homilia in S. Patrem nostrum Meletium, archiepiscopum magnae Antiochiae(произнесена в 386 или 387 г., издание Montfaucon, Opera,tom, ii, p. 518–523). Созомен: H. .,iv, 28; vii, 10, 11. Феодорит: H. .,V, 3, 35. Сократ: H. E., iii, 9; , 9, 17. См. также Walch: Ketzerhistorie,part iv, p. 410 sqq.
Раскол Мелетианв Антиохии [687] был тесно связан с арианскими спорами и продолжался больше пятидесяти лет.
В 361 г. большинство членов Антиохийской церкви избрали епископом Мелетия, ранее бывшего арианином и рукоположенного этой группировкой, но перешедшего, после избрания, к никейской ортодоксии. Это был человек красноречивый, умеющий убеждать, с приятными и любезным манерами, поэтому он пришелся по сердцу и католикам, и арианам. Но его неуверенность в вопросах учения оскорбляла экстремистов обеих партий. Когда он принял никейскую веру, ариане сместили его на соборе, отправили его в изгнание и передали его епископат Евзою, который ранее был изгнан вместе с Арием [688] . Католики отвергли Евзоя, но в их среде произошел раскол; большинство приняло сторону сосланного Мелетия, а более старая и более строгая ортодоксальная партия, которая стала называться теперь евстафианами и с которой общался Афанасий, не пожелала признавать епископа, который был посвящен арианами, хотя он и был католиком, и избрала Павлина, известного пресвитера, которого в качестве альтернативного епископа рукоположил Люцифер из Калариса [689] .
687
He путать с расколом мелетиан в Александрии, который относится к предыдущему периоду. См. т. II, §58.
688
Созомен, Н. Е.,iv, с. 28.
689
Этот Люцифер был ортодоксом–фанатиком, позже он сам вступил в конфликт с Афанасием в Александрии и создал собственную секту люцифериан, которая придерживалась строгих принципов церковной чистоты. См. Сократ, iii, 9; Созомен, iii, 15; Walch, Ketzerhist.iii, 338 sqq.
Доктринальные разногласия между мелетианами и приверженцам староникейской веры в основном заключались в следующем: последние признавали три ипостаси Божьей Троицы, а первые — только три лика (prosopa);одни ставили акцент на троичности Божьей сущности, а другие — на ее единстве.
Восточные ортодоксы встали на сторону Мелетия, западные и египетские — на сторону Павлина, как законного епископа Антиохии. Мелетий, вернувшись из ссылки под покровительством Грациана, предложил Павлину объединить их паству, чтобы тот, кто будет жить дольше, руководил всей церковью, но Павлин отказался, потому что каноны запрещали ему сотрудничать с человеком, рукоположенным арианами [690] . Потом военные власти передали Мелетию собор, который раньше был в руках Евзоя. Мелетий председательствовал, как старший епископ, на Втором вселенском соборе (381), но умер через несколько дней после его открытия — став святым, но не в Римской церкви. Его похороны производили впечатление: перед его набальзамированным телом несли светильники, пели псалмы на разных языках, и эти почести повторялись во всех городах, через которые его провозили по пути в Антиохию, где захоронили рядом с могилой святого Вавилы [691] . Антиохийцы вырезали его изображения на кольцах, чашах и стенах спален. Святой Златоуст сообщает нам об этом в своем красноречивом восхвалении Мелетия [692] . Его преемником стал Флавиан, хотя Павлин был еще жив. В результате снова начались неприятности, вызвавшие негодование Римского епископа. Златоуст пытался примирить Рим и Александрию с Флавианом, но партия Павлина после его смерти в 389 г. назначила его преемником Евагрия (ум. в 392), и раскол продолжался до 413 или 415 г., когда епископу Александру удалось примирить остатки старых ортодоксов с преемником Мелетия. Две партии отметили свое воссоединение пышным праздником и продолжали существовать в согласии [693] .
690
Феодорит, H. E.,lib. iii, 3.
Автор хвалит великодушное предложение Мелетия.691
Созомен, vii, с. 10. Историк говорит, что пение псалмов в такой ситуации противоречило римским обычаям.
692
В начале этой речи Златоуст говорит, что прошло пять лет с тех пор, как Мелетий ушел к Иисусу. Он умер в 381 г., следовательно, речь должна была быть произнесена в 386 или 387 г.
693
Феодорит, H. Е.,1. , с. 35. Доктор Куртц (J. R. Kurtz) в своем обширном труде об истории церкви (Handbuch der Kirchengesch.,vol. i, part ii, §181, p. 129) ошибочно говорит об уступке Александра, который из любви к миру призвал свою паству признать мелетианского епископа Флавиана. Но Флавиан умер за несколько лет до того (в 404), а сам Александр был вторым преемником Флавиана, после распутного Порфирия. Феодорит ничего не знает о его добровольном отречении. Трудом Куртца следует пользоваться осторожно, так как он часто неточен и слишком много верит второстепенным источникам.
Таким образом завершился долгий и упорный раскол, и Антиохийская церковь смогла наконец насладиться тем миром, которого тщетно пытался добиться Афанасьевский синод в Александрии в 362 г. [694]
Глава VII. Совместное поклонение, религиозные обычаи и церемонии
I. Древние литургии; Постановления соборови труды церковных авторов того периода.
II. Археологические и литургические труды; представители Католической церкви: Martene, Mamachi, Bona, Muratori, Felicia, Asseman, Renaudot, Binterim, Staudenmeier; протестантской: Bingham, Augusti, Siegel, Alt, Piper, Neale, Daniel.
694
См. Epist. Synodica Cone. Alex,в Mansi, Councils,torn, iii, p. 345 sqq.
§74. Великие изменения в поклонении
Изменения в юридическом и общественном положении христианства по отношению к светской власти оказали мощное влияние на его поклонение. До этих пор в христианском поклонении участвовало сравнительно небольшое количество верующих, в основном принадлежавших к беднейшим слоям общества. Теперь христианство вышло из укрытия частных домов, пустынных земель и катакомб на дневной свет и вынуждено было приспосабливаться к высшим слоям общества и большой массе людей, воспитанных в традициях язычества. Развитие иерархии и обогащение публичного поклонения шли рука об руку. Республиканские и демократические установления требуют простых манер и обычаев, тогда как аристократия и монархия окружают себя формальным этикетом и блестящим двором. Всеобщее священство верующих тесно связано с простотой культа, а епископальная иерархия — с богатыми, впечатляющими церемониалами.
В никейскую эпоху церковь поменяла свой смиренный рабский облик на роскошные имперские одежды. Изначальная простота ее поклонения сменилась богато украшенным многообразием. Она привлекла все изящные искусства на службу в святилище и начала создавать возвышенную христианскую архитектуру, скульптуру, живопись, поэзию и музыку. На месте языческих храмов и жертвенников повсюду возникли величественные церкви и часовни во славу Христа, Девы Марии, мучеников и святых. Родственные идеи священства, жертвоприношения и алтаря развивались и закреплялись по мере того, как разгорался внешний блеск иерархии. Месса, или ежедневное воспоминание об искупительной жертве Христа, возглавляемое священником, превратилась в мистический центр всей системы богослужения. Возросло количество церковных праздников; появились процессии и паломничества, множество важных и суеверных обычаев и церемоний. Публичное поклонение Богу приобрело, если можно так выразиться, драматический, театральный характер, сделавший его привлекательным и впечатляющим для народных масс, еще не способных, по большей части, поклоняться Богу в духе и истине. Формировавшееся поклонение было обращено скорее к зрению и слуху, чувствам и воображению, чем к разуму и воле. Короче говоря, в никейскую эпоху мы уже встречаем почти все характерные черты свя–щеннического, мистериального, церемониального, символического культа Греческой и Римской церкви нашего времени.
Это обогащение и украшение культа было, с одной стороны, реальным шагом вперед и, без сомнения, обладало дисциплинарным и воспитательным влиянием, служило, как и иерархическая организация, назиданию народных масс. Но обретение внешней зрелищности и великолепия сопровождалось во многих случаях утратой простоты и духовности. Развлекая и очаровывая чувства и воображение, церемонии часто оставляли сердце холодным и жаждущим. Проходя крещение одной только только водой, но не огнем и Духом Евангелия, язычники пронесли с собой в церковь немало языческих обычаев и церемоний, скрытых под новыми именами. Хорошо известно, с каким упорством люди цепляются за свои религиозные обычаи, и невозможно было бы ожидать, что они сразу же откажутся от вековых традиций. Вместе с тем, невозможно было огульно осуждать все, что могли принести с собой язычники, ведь и иудейский, и языческий культ основаны на тех самых универсальных религиозных потребностях человека, которые призвано удовлетворить христианство и которые может удовлетворить только оно. И наконец, вряд ли церковь переняла какую-либо существующую форму поклонения или церемонию, не пытаясь вдохнуть в нее новый дух и наделить ее высшей моральной ценностью. Однако рамки, в которых должно было происходить такое духовное преображение, конечно же, очень трудно установить, и прежняя природа иудаизма и язычества, тяготевшая к падшему состоянию человеческого сердца, постоянно и упорно выдавала свое присутствие. Это признают и на это жалуются наиболее искренние из отцов церкви никейской и посленикейской эпохи, те самые люди, которые в остальных отношениях полностью поддерживали идею католического поклонения.
В христианском поклонении мученикам и святым, которое теперь семимильными шагами распространялось на весь христианский мир, безошибочно угадывается наследие языческого поклонения богам и героям с его шумными народными празднествами. Августин вкладывает в уста язычника вопрос: «Почему мы должны оставлять богов, если сами христиане поклоняются им вместе с нами?» Он скорбит о том, что часто на могилах мучеников устраивают пирушки и развлекаются, хотя считает, что эту слабость можно простить, принимая во внимание древние обычаи. Лев Великий говорит о римских христианах, которые поклонялись восходящему солнцу, воздавая дань языческому Аполлону, прежде чем приступить к восстановлению базилики святого Петра. Феодорит защищает христиан, поклоняющихся на могилах мучеников, указывая на языческие возлияния, умилостивления, богов и полубогов. Поскольку Геркулес, Эскулап, Вакх, Диоскуры и многие другие объекты языческого поклонения были просто обожествленными людьми, то нельзя, как считает Феодорит, обвинять христиан в поклонении своим мученикам — ведь они не обожествляют последних, а почитают их как свидетелей и служителей единственного истинного Бога. Златоуст сожалеет, что христиане Антиохии и Константинополя принесли в церковь такие театральные обычаи, как долгие, громкие аплодисменты. В ходе рождественских торжеств, которые начиная с IV века возникли в Риме и распространились по всей церкви, святое воспоминание о рождении Искупителя ассоциируется — до сих пор, и включая протестантские страны — с пустыми увеселениями языческих сатурналий. И даже в праздновании воскресенья, которое введено Константином и до сих пор сохраняется по всему европейскому континенту, к воспоминанию о воскресении Христа примешивается культ древнего бога солнца Аполлона, так что распространенная профанация Дня Господня, особенно на европейском континенте, указывает, как велико до сих пор влияние язычества на католиков, православных и даже на протестантов.
§75. Гражданское и религиозное воскресенье
Geo. Holden: The Christian Sabbath.Lond., 1825 (См. гл. ). John T. Baylee: History of the Sabbath.Lond., 1857 (См. гл. x-xiii). James Aug. Hessey: Sunday, its Origin, History, and present Obligation;Bampton Lectures preached before the University of Oxford. Lond., I860 (патристический и высоко–англиканский труд). James Gilfillan: The Sabbath viewed in the Light of Reason, Revelation, and History, with Sketches of its Literature.Edinb. and New York, 1862 (пуританская и англо–американская точка зрения). Robert Cox: The Literature on the Sabbath Question.Edinb., 1865, 2 vols, (свободомыслящий, но очень полный и ученый).