История Икс

В далекой Калифорнии звонит телефон.

— Алло? — отвечают на звонок.

— Привет, мам.

— Милая! — В ее голосе притворное веселье. — Александра, дорогая, как здорово, что ты позвонила. Как ты там? Мальчики постоянно спрашивают про тебя, и папа только утром сказал, что…

— Мам, — прерываю я ее на полуслове, — я возвращаюсь домой.

Мама на мгновение замолкает. Вежливо и заботливо. Она знает, что я многого недоговариваю, но не хочет допытываться, если я сама не желаю рассказывать.

— Ладно, милая, ладно. Ты… закончила свою работу?

— Да, закончила. Теперь хочу приехать домой. — С трудом сдерживаю слезы.

— Хорошо, дорогая. Только скажи номер рейса. Мы заберем тебя в аэропорту! Папа будет так счастлив! Мы сильно соскучились по тебе.

Она еще некоторое время про что-то щебечет, потом я говорю, что мне нужно забронировать рейс, и завершаю нашу беседу. Выхожу в Интернет и заказываю билет на самолет. Вылет завтра, днем. Меньше чем через сутки я улечу домой и больше не вернусь сюда.

На следующее утро упаковываю вещи. Это не отнимает много времени, потому что всю чудесную одежду, что купил мне Марк, я оставлю здесь. Джессика приходит помочь, и я предлагаю эти вещи ей, но она качает головой. Я полностью понимаю ее. Виновато говорю: «Прости».

— Не глупи, Икс, — отвечает она. — Позволь проводить тебя до аэропорта, помочь. Я буду очень скучать.

Ее лицо омрачено печалью. Печаль повсюду. Садимся в такси и петляем среди оживленного неаполитанского движения. Останавливаемся возле терминала, и я регистрируюсь на рейс. У стойки регистрации Джессика так крепко обнимает меня, будто мы больше не увидимся. Машем друг другу на прощание. Прохожу паспортный контроль, показываю свой посадочный талон. Вот и все, думаю я. Прощай, Неаполь. И даже не arrivederci. Прощай! Навсегда. Adieu! Дешевая песня, вызывающая самые сильные эмоции.

Мой вылет через два часа. Сижу на неудобной металлической скамье, пью макиато из пластикового стаканчика и заглядываю в пустоту своего будущего. Читаю пестрый рекламный плакат вина «Таураси», что висит на стене. Думаю обо всех винах, что выпила здесь. Обо всех блюдах, что попробовала. С горечью думаю об этом временами жестоком, временами отвратительном месте, с его красотами, вином, историей, величием, его dolce vita [95] . Потрясающая еда и ужасная жестокость.

95

Сладкая жизнь (ит.).

Думаю о маленьких улитках, которые здесь продаются. Babalucci. Я их так и не попробовала! Это уже чересчур.

Babalucci. Babalucci!

Вскакиваю на ноги, словно пораженная молнией.

Что же это такое? Почему я сижу здесь? Почему пялюсь на эту стену?

Ведь в моих силах еще кое-что сделать!

Бегу назад, сквозь паспортный контроль, чуть ли не крича от нетерпения. Охранники пожимают плечами и вздыхают, выпуская меня обратно в толчею аэропорта. Останавливаюсь возле регистрационной стойки, требую, чтобы немедленно вернули мой багаж. Я не еду в Америку. Не лечу в Калифорнию.

Я остаюсь. Ведь если Марк жив, если он где-то там, возможно, есть способ его спасти.

Мои руки дрожат, когда я поднимаю телефон и, путаясь в словах, прошу дать мне номер ресторана в Плати, Калабрия.

Апатичная женщина на другом конце линии диктует нужный номер.

— Due, due, sei, cinque… [96]

Записываю цифры на посадочном талоне, затем отключаюсь и звоню по данному мне номеру. Сейчас обеденное время. Он будет там, обязан быть там!

— Si? — отвечает осторожный юношеский голос.

96

Два, два, шесть, пять (ит.).

Запинаясь, излагаю, что мне нужно. Говорю, что меня зовут Икс, Александра Бекманн. Что я девушка Марка Роскаррика.

Затем спрашиваю, могу ли я поговорить с Энцо Пазелли.

33

На другом конце линии сразу же затихают. Я слышу шум ресторана: разговаривающих официантов, звон посуды и столовых приборов.

Затем отвечает дрожащий старческой голос, находящийся от меня за три сотни миль.

— Здравствуйте, Александра. — Это Энцо Пазелли. Я хочу задать вопрос, но мужчина обрывает меня. Сдержанно смеется. — Я знаю, почему вы позвонили.

— Правда?

— Конечно.

Несколько секунд я молчу, ведь дальше я задам жуткий вопрос:

— Энцо, пожалуйста, скажите мне: Марк Роскаррик жив?

Энцо не отвечает. Я лишь слышу его дыхание. Беспомощно смотрю сквозь зеркальное стекло аэропорта на шумных таксистов. Двое из них спорят, сложив руки на груди и высоко задрав голову, будто Муссолини из кинохроники.

Наконец Энцо подает голос:

— Да, думаю, он жив.

По телу, словно адреналин, разливается облегчение.

— Но откуда вы знаете? — Мужчина ничего не говорит, но я настаиваю на ответе: — Энцо, откуда вы знаете, что он жив?

— Мисс Бекманн, прошу вас. Я же говорил вам, это моя работа знать все про всех. — Голос на некоторое время пропадает, я слышу его лишь вдалеке. Энцо говорит с кем-то на калабрийском, может, отдает приказ убить кого-то или же заказывает еще ricotta calabrese [97] . Затем вновь обращается ко мне: — Что вы хотите от меня, Александра? Чтобы я спас вашего бойфренда?!

97

Калабрийская рикотта (ит.).

— Да! Именно этого! Прошу вас, синьор Пазелли. Я знаю, что это вы заправляете мистериями. Я все поняла. Вы, «Каморра», «Ндрангета», вы контролируете все: процесс посвящения, кикеон, ритуалы. Поэтому вы были в Рогуде, не только из-за перемирия с Марком.

Я ожидаю, что моя речь слегка собьет Энцо Пазелли с толку, даст мне небольшое преимущество, но его ответ спокоен, как никогда:

— Но, Александра, вы же знаете, что Марк сделал на пятой. Он нарушил Кодекс. «Каморра» скоро убьет его, он это знает, мы это знаем. Так уж обстоят дела. Так принято. Это неизбежно, простите.

— Я снова пройду пятую! Позвольте мне! Пускай делают со мной что хотят, Энцо, они могут… — Пытаюсь контролировать свои слова, но эмоции бьют ключом. — Я сделаю все, что хочет «Каморра». Вы можете, я знаю, вы же capo di tutti capi [98] «Ндрангеты». «Каморра» боится вас, как никого другого.

Вот. Это мой последний шанс. Единственная надежда. Гамбит. И опять тишина. Снаружи все еще спорят таксисты под нескончаемым сентябрьским солнцем. Вечное лето. Энцо Пазелли прокашливается и ровным голосом говорит:

98

Босс боссов (ит.); выражение используется для обозначения босса самой влиятельной мафиозной семьи.