История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг.

Темпы индустриализации БССР были ниже общесоюзных. Все же промышленное производство понемногу увеличивалось. В 1937 году беларуская промышленность выпускала фанеру (29 % союзной продукции), олифу (30 %), спички (28 %), дрожжи (25 %), спирт, изделия из металла, бумагу, цемент, льняное волокно, трикотаж, обувь. Близость границы с Польшей (18 км от Минска) препятствовала строительству военных заводов. Благодаря этому фактору беларуская промышленность работала до войны на человеческие нужды.

Последствия индустриализации для беларусов. Через индустриализацию Москва экономически привязывала беларускую экономику к российской. Индустриализация оплачивалась потерей экономической самостоятельности.

В голодном 1932 году города не обеспечивались даже хлебом, который уходил за границу в обмен на валюту, нужную для покупки импортной техники и оборудования. В Борисове 8 апреля 1932 года после уменьшения выдачи хлеба по карточкам толпа голодных женщин и детей разграбила хлебную лавку, а работники спичечной фабрики «Березина» остановили работу, требуя от властей увеличения выдачи хлеба. Власти пообещали вернуть прежние нормы, но обрушили жестокие карательные меры на забастовщиков. 200 человек было расстреляно, 1200 отправлено в лагеря на срок от 5 до 10 лет.

После этого весь персонал фабрики пришлось набрать заново, благо безработных хватало.

От всеобщего голода советские города спас переход на систему самоснабжения продуктами. Например, в 1934 году около 60 тысяч городских семей в БССР получили индивидуальные земельные наделы в пригородах. Но даже в 1938 году в беларуских городах не хватало мяса и молока, практически отсутствовали в продаже сыр и сливочное масло. Промышленных товаров тоже катастрофически не хватало. В 1928–34 гг. действовала карточная система, обеспечивавшая самый минимальный жизненный уровень.

В 1939 году рабочие с семьями составили уже 22 % населения БССР. Безработица исчезла, но заработки были ничтожные, а их выдача часто задерживалась. Низкие заработки вынуждали женщин становиться за станки наряду с мужчинами. Рост городского населения обострил жилищную проблему. Новых рабочих обычно селили в бараках, где в одной комнате часто жили две семьи. На промышленных предприятиях были установлены казарменные порядки.

Для пополнения государственной казны резко увеличился выпуск бумажных денег. Червонец перестал конвертироваться на золото. За 1928–40 гг. индекс розничных цен вырос в БССР в 6,3 раза. А покупательная способность рубля снизилась за это время на 60 %.

Таким образом, индустриализацию Беларуси большевики проводили не ради её жителей, а за их счёт.

Закрепощение крестьян

Переход к принудительным заготовкам. Зимой 1927/28 года в СССР разразился кризис в области заготовки зерна. Дело в том, что низкие закупочные цены не стимулировали продажу его излишков. Крестьянам выгоднее было выращивать технические культуры, а зерном кормить домашний скот. Поэтому власти снова ввели продразвёрстку. В 1928 году они отобрали у беларуских крестьян в 3,5 раза больше зерна, чем в предыдущем. Но следующей зимой трудности с заготовками повторились. Опять пришлось использовать продразверстку.

Первая попытка сплошной коллективизации. Сталинское руководство решило форсировать коллективизацию крестьянских хозяйств, объявленную ещё в 1927 году. Цель её заключалась в том, чтобы лишить крестьян хозяйственной самостоятельности, превратить их в послушных государству сельхозрабочих. В соответствии с приказом Москвы январский (1930 г.) Пленум ЦК КП(б)Б принял обязательство завершить сплошную коллективизацию до конца 1931 года. Но уже в феврале того же года Бюро ЦК КП(б)Б, в ответ на призыв Москвы, приняло решение об ускорении коллективизации.

В деревни отправились тысячи уполномоченных, на городских предприятиях создавали специальные бригады помощи коллективизации. За три месяца большевики загнали в колхозы свыше 430 тысяч беларуских хозяйств, что составило 58 % от их общего числа. При этом производилось полное обобществление имущества. Местные большевики арестовывали крестьян, отказывавшихся вступать в колхозы, конфисковывали их имущество, а людей высылали на Север или в Сибирь.

Антиколхозные восстания. Крестьяне ответили стихийным вооружённым сопротивлением. С января до середины апреля 1930 года таких выступлений в БССР произошло более 500. Повстанцы громили колхозы, забирали отнятое у них добро, убивали коммунистов и их пособников, защищали от насилия так называемых «кулаков». Крестьяне резали на мясо скотину, перемалывали зерно в муку чтобы ничего не досталось колхозам. К маю 1930 года поголовье лошадей, коров и свиней сократилось на четверть. В марте 1930 года крестьяне Бешенковичского района Витебского округа (до 500 человек) направились к райцентру чтобы пожаловаться на невыполнение сталинского приказа об упразднении колхозов, но были встречены пулями.

2 марта 1930 года Сталину пришлось публично осудить чрезмерное рвение своих соратников по всей стране, чтобы избежать новой гражданской войны. Кроме того, беларуские большевики опасались, что в случае крестьянского восстания его поддержит Польша.

Ощутив послабление, почти все колхозники Беларуси до августа 1930 года вернулись к единоличной жизни. Большинство колхозов развалилось.

Вторая волна коллективизации. В 1931 году большевики снова начали проводить коллективизацию, только ещё более жестокими методами. Зажиточных крестьян («кулаков» и «середняков») вместе с семьями вывозили на Урал, в Сибирь и Казахстан. Конфискованное у них имущество чаще всего разворовывало руководство колхозов и районов.

Более бедных противников колхозной жизни изолировали: лишали наделов в колхозных деревнях и давали им другие, за пределами колхозных полей. Если же земли не хватало, бедняков переселяли в своеобразные концлагеря. Тех, кто сопротивлялся, без следствия и суда по решению «троек» (секретарь райкома партии, председатель исполкома райсовета, начальник райотдела ГПУ) отправляли в тюрьмы или расстреливали. Путем жесточайшего насилия и произвола большевикам удалось до начала 1932 года загнать в колхозы более половины хозяйств. Число «раскулаченных» (разоренных) крестьянских дворов в ряде районов доходило до 10–20 %, тогда как зажиточные крестьяне в беларуской деревне составляли перед коллективизацией всего 1,5 %. Из 800 тысяч крестьянских хозяйств БССР было уничтожено около 95,5 тысяч (12 %).

Колхозные заработки не кормили крестьян, сколько бы трудодней они не имели. Людей возмущали колхозные нравы — бесхозяйственность, уравниловка, воровство. Назначаемые районным начальством председатели колхозов чувствовали себя «князьями»: издевались над людьми, избивали, штрафовали, арестовывали, срывали со стен иконы, закрывали церкви, не давали коней для обработки приусадебных участков. И колхозники пахали на себе. Особенно свирепствовали так называемые «25-тысячники», рабочие, присланные из России вводить колхозные порядки. В 1931 году местным властям в БССР пришлось даже отдать под суд 65 этих «посланцев российского пролетариата» за чересчур далеко зашедшие злоупотребления.

Провал коллективизации. Принудительная коллективизация закономерно обернулась кризисом сельского хозяйства. В 1932 году резко сократилось поголовье скота, общее производство сельскохозяйственной продукции уменьшилось более чем на 25 % по сравнению с 1926 годом. Беларуские крестьяне стали питаться хуже, чем в годы НЭПа.

Государственные цены на зерно и другие продукты не компенсировали расходов на их производство. Они были в 10–12 раз ниже рыночных. С начала 1932 года голод охватил Ельский, Наровлянский. Туровский, Гомельский и некоторые другие районы юга Беларуси. Сотни беларуских сельчан умирали голодной смертью, а зерно тем временем увозили на экспорт. Из Туровского района колхозники писали: «Если не поможете, придется съесть своих детей». Но, несмотря на явный провал политики коллективизации, большевистское руководство проводило её самыми жестокими методами.