История Кометы. Как собака спасла мне жизнь

Темнота преподносила другие тайны. На следующий день Комета неожиданно метнулась с кухни в гостиную и забилась за мое кресло. Странно. Вечером повторилась та же история. Я заволновался. Сел в кухне на стул и позвал Комету. Собака выползла из-за кресла, глядя на меня, встала в гостиной, но порог кухни переступить отказалась. Дом, где я жил, имел свободную планировку – из гостиной открывался вид на раздвижные стеклянные кухонные двери. Я заметил, что собака постоянно переводит взгляд своих больших глаз с этих дверей на меня и обратно. Может, она почувствовала что-нибудь за ними? Я подошел и встал рядом с ней, намереваясь выяснить, что ее тревожит. За дверями в крытом дворике царила темнота, в стекле поблескивало увеличенное отражение Кометы, и она решила, будто я держу еще одну собаку на улице. Я рассмеялся, и борзая пихнула меня в ногу, намекая, что мое веселье неуместно. Пристыженный, я почесал ее между ушами и сказал:

– Ну что ты испугалась? Сейчас я задерну шторы и прогоню ее.

Некоторые из реакций Кометы были совершенно непохожи на реакции других собак, каких я знал. Например, наши золотистые ретриверы терпеть не могли, если я оставлял их дома, но Фредди уверяла, будто они хандрили только до тех пор, пока не чувствовали запах нового приключения, и бурно проявляли радость при моем возвращении, потому что забывали, что я уходил. Комета переживала это гораздо острее. Вскоре она поняла: если я снимаю ключи с гвоздя у гаражной двери, значит, меня не будет дома. Блеск в ее глазах сразу пропадал, взгляд становился безжизненным – таким глядят головы оленей, которые вешают над каминами. Собака опускала хвост, отворачивалась и, ни разу не обернувшись, медленно уходила, словно приговоренный к смерти заключенный. Наверное, она вела себя так потому, что, когда ее оставили в клетке на кинодроме, понятия не имела, когда вернется тренер. И вернется ли вообще. В конце концов, ее так и бросили. Видимо, она думала, что все повторяется вновь. Я же надеялся, что вскоре она поймет: я всегда буду возвращаться, и ее жизнь совершенно изменилась.

Заявление на приобретение борзой в питомнике предупреждало, с чем может столкнуться ее новый хозяин. Собаки натаскивались на то, чтобы превратиться в прекрасных бегунов, но в плане социальной адаптации могли поражать несвойственными для псовых качествами. Им требовалось много любви и заботы, пока они усваивали навыки общения с человеком, которые другие домашние питомцы получали, взрослея в семьях. Борзых нельзя содержать на улице, поскольку тонкая жировая прослойка делает их чрезвычайно уязвимыми для жары и холода. Им требуется пространство, где они могли бы постоянно бегать. Но какими бы подробными ни были примечания к заявлению, они не охватывали и не могли охватить жизненной драмы беговой собаки, оставившей неизгладимый след в ее жизни. Все эти детали я открывал сам, пользуясь Интернетом.

Мой интерес усилился, когда я разглядел в правом ухе Кометы то, что сначала принял за родимое пятно. Но, присмотревшись, сообразил, что это крохотная татуировка: «II-8-С». Собака отвернулась, когда я попытался прочитать более длинную надпись в ее левом ухе. Я выяснил, что беговых собак распознают по татуировкам. В левом ухе набивают регистрационный номер собаки. Цифры и буквы в правом обозначают дату рождения и порядок в помете (Комета родилась в ноябре 1998 года, третьей в помете). Первые два года она не имела имени, лишь регистрационный номер. Как видите, разительное отличие от выставок породистых собак с их аристократическими кличками.

Я был убежден, что наблюдал английских борзых на выставке в Вестминстере, которые обязательно смотрю каждый год, но оказалось, что большинству борзых широкий мир собачьих шоу недоступен. Лишь немногие зарегистрированы в Американском клубе собаководов и имеют право выступать на мероприятиях, подобных тем, что проходят в Вестминстере. Борзых выводят и воспитывают как беговых собак и регистрируют в другой организации – Национальной ассоциации борзых.

Кто такие беговые борзые? По стати, экстерьеру, нраву и способностям такие же, как небеговые. Но поскольку они считаются собственностью индустрии бегов, то их разводят в духе клубов «4-эйч» [2] скорее как рогатый скот или свиней, а не для общения в качестве любимых домашних питомцев. Справедливо, что многие владельцы беговых собак добры к ним и восхищаются ими, подобно тому как фермер ценит и любит свое стадо. Но дело в том, что предназначенных для бегов борзых считают товаром – их выводят, покупают, продают и даже забивают, как диктует экономика игорного бизнеса.

2

Молодежные клубы и соответствующее движение в аграрных районах США, созданное под эгидой министерства сельского хозяйства страны.

Из помета в семь щенков татуируют (к трем месяцам) и регистрируют (к полутора годам) совсем не многих. До появления движения спасения нетатуированных и незарегистрированных особей можно было считать мертвыми, поскольку их уничтожали как признанных негодными для кинодрома. Из зарегистрированных некоторых сохраняют для продолжения породы, другие включаются в спортивный цикл. Достаточно нескольких бегов, чтобы выявить будущих чемпионов. Их станут холить и лелеять. Неудачников же возят с одного кинодрома на другой. Транспортировка осуществляется в крохотных, встроенных в трейлеры клетках, где собаки рискуют подвергнуться обезвоживанию, потерять вес или получить травму. Единственный смысл существования неудачников в том, чтобы с ними бежали признанные лучшими. И тренеры стараются тратить на их содержание как можно меньше средств.

Выдержавших переезд животных поселяют на кинодроме в деревянных, с металлической сеткой клетках. Их ставят одну на другую, и они настолько малы, что крупные собаки не в состоянии ни повернуться, ни встать с поднятой головой. Единственное удобство – брошенная на пол нашинкованная бумага. Скопление большого количества собак на таком ограниченном пространстве приводит к заражению друг друга блохами, клещами и глистами. В этих спартанских условиях их держат по двадцать и более часов в намордниках, когда они могут лишь пить, но не есть. Кормят мясом павших или уничтоженных животных, непригодным для питания человека. А из клеток выпускают несколько раз в день, чтобы справить естественную нужду и потренироваться.

За всю четырехтысячелетнюю историю сосуществования человека с борзой от собак не требовали, чтобы они бегали по кругу наперегонки с себе подобными. Изначально породу вывели для преследования на пересеченной местности добычи, которую использовали в пищу их хозяева. Бег на короткую дистанцию по овальной дорожке может повредить собакам, за ними нет надлежащего ухода, и они только что выпущены из клеток. Возможны переломы лап и бедер, повреждения позвоночника. У них кружится голова. И они могут получить удар током от находящегося под напряжением внутреннего рельса, который управляет механическим зайцем.

Но даже у тех, кого минуют эти опасности, будущее мрачно. Не приносящих денег собак гораздо больше, чем победителей, но даже чемпионы в свое время начинают сдавать. Неудачи подстерегают борзую, начиная с трех лет. Кормление и уход стоят денег, и хозяева псарен не желают их больше держать. А поскольку заводчики борзых ежегодно предлагают десятки тысяч щенков, замену произвести несложно. Формулируя отношение индустрии к данному вопросу, президент Ассоциации борзых Пенсаколы сказал: «К сожалению, это неприятная сторона бизнеса. Можно сравнить с положением владельцев профессиональной спортивной команды. Если кто-то из звезд теряет форму, нужно принимать меры». «Меры» – то, что уготовано сотням тысяч борзых. Некоторых официально умерщвляют нанятые владельцами ветеринары. Уверен, подавляющее большинство ветеринаров никогда не согласятся подвергнуть эвтаназии молодых, здоровых собак, однако везде найдутся те, кто не станет терзаться угрызениями совести.

Альтернативой служит то, что в индустрии получило название «поездка на ферму». Некто Роберт Родс, владелец ранчо в восемнадцать акров в Алабаме, признался, что за свою сорокалетнюю карьеру в беговом бизнесе отстрелил тысячи борзых. На сделанных с воздуха снимках видны примерно три тысячи разбросанных по его землям скелетов собак. Служивший охранником на кинодроме Родс сообщил, что владельцы борзых и тренеры платили ему по десять долларов за уничтожение одного животного.

Нечто подобное произошло в Аризоне. В 1992 году там обнаружили сто сорок три разлагающихся трупа беговых собак. Изувеченные тела валялись в заброшенном цитрусовом саду. Убийцы, застрелив животных, отрезали им уши с татуировкой, надеясь таким образом помешать идентификации. Но благодаря усилиям полицейских несколько ушей были найдены, что позволило выйти на заводчика и владельца псарни, которого впоследствии обвинили в соучастии в массовой расправе. Его оштрафовали на двадцать пять тысяч долларов, приговорили к тридцати дням тюремного заключения, четыремстам часам общественных работ и установили испытательный срок в полтора года. А теперь сравните с наказанием профессионального футболиста Майкла Вика. В 2007 году его осудили на двадцать три месяца тюрьмы за жестокое обращение с животными, выразившееся в участии в организации собачьих боев, во время которых погибли несколько питбулей. Несоразмерность двух приговоров демонстрирует разницу отношения к «домашним питомцам» и «скоту».

Помимо избиений зарегистрированы многочисленные случаи, когда борзые просто исчезали. Тысячи особей «жертвуют» на медицинские исследования, еще больше переправляют в другие страны. Сторонники Лиги защиты борзых полагают, что в период расцвета индустрии бегов с середины восьмидесятых годов двадцатого века по начало нового тысячелетия ежегодно, по самым скромным оценкам, совершалось до двадцати пяти тысяч убийств собак.

«Если кого-то и следует наказывать, то только саму индустрию, поскольку именно она совершает преступление против животных. Несчастья собак начинались в день их рождения, а заканчивались, когда мой подзащитный уводил их к себе и пускал в голову пулю». Такими словами адвокат Роберта Родса пытался в 2003 году оправдать его поступки. Смехотворная защита, но замечания юриста по поводу индустрии били в цель. Несчастья беговой собаки действительно начинаются в день ее рождения. Хотя теперь, благодаря возрастающему влиянию общества, спасают и размещают в семьях все больше борзых. К 2003 году ежегодно около восемнадцати тысяч бывших бегунов обретали новых хозяев. Но, к сожалению, оставалось еще семь тысяч, которых напрасно предавали смерти. И пусть даже это число уменьшается, ситуация в процентном отношении не становится лучше.