История Крестовых походов

Третий приговор, вынесенный в Кесарии, был таков: один из оруженосцев короля по имени Ле Гулю пустил в ход руки против рыцаря из моего отряда. Я пожаловался королю, который сказал, что, по его мнению, я могу оставить это дело в покое, поскольку оруженосец всего лишь толкнул моего рыцаря. Я же ответил, что отзывать жалобу не буду, и, если он не решит дело по справедливости, я оставлю его службу, поскольку его оруженосцам разрешено толкать рыцарей.

И тогда король разрешил дело по справедливости в соответствии с обычаями этой земли: оруженосец пришел к моему жилищу босым, только в рубашке и панталонах, с обнаженным мечом в руке. Он встал на колени перед рыцарем, которого оскорбил, и, взяв меч за острие, протянул рыцарю его рукоять. «Мессир, — сказал он, — я пришел простить прощения за то, что поднял на вас руку, и даю вам меч, чтобы вы могли отсечь эту руку у запястья, если хотите того». Я попросил рыцаря простить оскорбление, и он согласился.

Четвертое вынесенное наказание было следующим: брат Гуго де Жуа, маршал храмовников, был послан гроссмейстером этого ордена к султану Дамаска, чтобы обговорить соглашение относительно большого участка земли, принадлежавшего храмовникам, который султан хотел разделить так, чтобы ему принадлежала одна половина участка, а храмовникам — вторая. Соглашение было достигнуто и подлежало одобрению короля. Вместе с братом Гуго прибыл и эмир, присланный султаном Дамаска, а также документ, доказывающий, что договор был подписан надлежащим образом.

Тем не менее, когда гроссмейстер храмовников рассказал обо всем этом королю, его величество очень удивился и сказал, что составить такое соглашение, предварительно не посоветовавшись с ним, — это очень смело. За этим, сказал король, должно последовать наказание. Оно обрело вот такую форму: король откинул пологи трех своих шатров, и все рядовые члены армии получили право войти в них и посмотреть, что происходит. Гроссмейстер храмовников и все его рыцари босыми прошли через лагерь, потому что они обитали вне его. Король заставил гроссмейстера храмовников и посланца султана сесть перед ним и громким голосом обратился к первому из них. «Гроссмейстер, — сказал он, — объясните послу султана, что вы сожалеете о том, что заключили такой договор, не поговорив предварительно со мной. И добавьте, что, поскольку не посоветовались со мной, вы должны освободить султана от обязательств по соглашению, которое он заключил с вами, и вернуть все документы». Гроссмейстер храмовников достал текст соглашения и протянул его эмиру, сказав при этом: «Возвращаю вам договор, который я заключил по ошибке, и выражаю сожаление в связи со своими действиями».

Затем король приказал гроссмейстеру и остальным храмовникам подняться, что они дружно и сделали. «А теперь, — сказал его величество, — преклоните колени, и я жду возмещения за то, что вы обратились к султану без моего на то согласия». Гроссмейстер опустился на колени и протянул королю подол своего плаща, вручая ему все, чем владел орден, дабы его величество мог взять любое возмещение, которое пожелает. «Первым делом я объявляю, — сказал король, — что брат Гуго, который отвечал за это соглашение, будет изгнан из Иерусалимского королевства». Ни гроссмейстер (который вместе с королем был крестным отцом графа д'Алансона, родившегося в Шатель-Пелерен), ни даже королева и никто из присутствующих не смогли вступиться за брата Гуго или спасти его от изгнания из Святой земли и Иерусалимского королевства.

Глава 15 ПОХОД В ЯФФУ

Май 1252 — июнь 1253 года

Пока король укреплял Кесарию, из Египта вернулись его послы, привезя с собой договор, подписанный в соответствии с условиями, высказанными королем. По соглашению между королем и эмирами, в назначенный день он должен отправиться в Яффу, а они поклялись, что в тот же день прибудут в Газу, чтобы передать в его руки Иерусалимское королевство. Король и все командиры армии обязуются соблюдать условия соглашения, переданного послами; это означало, что мы связаны клятвой помогать эмирам против султана Дамаска.

Как только тот узнал, что мы объединились с египтянами, он тут же послал четыре тысячи до зубов вооруженных турок в Газу, куда должно было прибыть войско из Египта. Он прекрасно понимал, что если это войско присоединится к нам, это будет означать его конец. Тем не менее король не отказался от своего плана идти маршем к Яффе. Услышав о его приближении, граф де Жафе (Яффский) принялся за работу, приводя свой замок в такое состояние, чтобы он был готов противостоять штурму. В каждом проеме укреплений — а их было добрых пятьсот — он поставил щит со своим гербом, а также свой штандарт. Это было великолепное зрелище, потому что гербы его были золотого цвета с красным крестом.

Мы встали лагерем на равнине вокруг замка, который располагался у моря, а оба его крыла тянулись до самого берега. Король немедленно начал возводить новые укрепления вокруг старого замка, и они вытянулись налево и направо до морского побережья. Я часто видел, как король сам таскал носилки с землей для валов, не позволяя себе потакать своим слабостям.

Египетские эмиры не сдержали обещания встретить нас; они не рискнули прибыть в Газу, потому что там уже были войска султана Дамаска. Тем не менее они исполнили другое свое обещание и вернули нам головы христиан, висевшие на стенах каирского замка с того времени, как были взяты в плен граф де Бар и граф де Монфор. Его величество похоронил эти головы в освященной земле. Также из Египта были доставлены дети, которые были захвачены, когда был пленен король, но сделали это египетские эмиры с сожалением, потому что данные молодые люди уже отвергли свою веру. Вместе с детьми эмиры прислали королю слона, которого его величество морем отправил во Францию.

Пока мы стояли у Яффы, эмир, который был на стороне султана Дамаска, до основания уничтожил селение в трех лье от нашего лагеря. Мы решили атаковать его, но как только он увидел нас, то пустился в бегство. Когда он убегал, молодой воин из хорошей семьи пустился за ним в погоню. Он сбил на землю двух воинов эмира, сохранив целым свое копье, а затем с такой неудержимостью напал на самого эмира, что копье нашего воина осталось торчать в теле сарацина.

Послы египетских эмиров пришли просить короля назначить день, в который их владыки могут прибыть для встречи с ним; они обещали явиться без промедления. Король решил не отказывать в их просьбе и назначил день. Послы дали клятвенное обещание быть в Газе в назначенный срок.

Пока мы ждали назначенного дня встречи с египетскими эмирами, в лагерь прибыл граф д'О, который в то время был простым оруженосцем. С ним явился отважный рыцарь Арну де Гине, два его брата и еще семеро человек. Д'О остался на службе у короля, и его величество даровал ему рыцарское звание.

Примерно в то же время в лагерь вернулся князь Антиохийский вместе со своей матерью-княгиней. Король уделил ему много внимания и в ходе пышной церемонии посвятил его в рыцари. Князю было всего шестнадцать лет, но мне никогда не доводилось встречать столь умного юношу. Он попросил короля дать ему аудиенцию в присутствии его матери и, когда король согласился, сказал следующее: «Ваше величество, нет никаких сомнений, что еще четыре года мать должна быть моим законным опекуном; в то же время с ее стороны неправильно позволять, чтобы мои земли опустошались и были бы потеряны. Я говорю это вам, сир, потому, что город Антиохия в ее руках превратился в руины. Посему я взываю к вашему величеству — попросите ее дать мне деньги и людей, чтобы я мог защитить своих подданных в этом городе и оказать им помощь, в которой они нуждаются. Поверьте, сир, будет только справедливо, если она это сделает, ибо мое пребывание в Триполи обязательно потребует больших расходов, и все они будут впустую».

Король охотно внял просьбе юноши и сделал все, что было в его силах, дабы убедить мать дать своему сыну все, что он у нее просит. Расставшись с королем, князь сразу же вернулся в Антиохию, где его радостно встретили. С согласия короля он разместил свой пурпурный герб рядом с гербами Франции, потому что в рыцари его посвятил король Франции.

Вместе с князем прибыли три менестреля из великой Армении. Они были братьями и совершали паломничество в Иерусалим. С собой у них было три рога, сделанные таким образом, что казалось, будто звук идет откуда-то сбоку. Когда они начинали играть на них, казалось, что вы слышите голоса лебедей, взлетающих с пруда; они издавали такую изящную музыку, что ее было на удивление приятно слушать. Кроме того, все трое совершали просто потрясающие прыжки. Когда под ногами у них был мат, они из стойки делали кувырок в воздухе и снова приходили ногами на мат. Двое из них могли делать кувырок назад. Старший тоже мог его делать, но каждый раз крестился, потому что боялся сломать себе шею во время переворота.

Я расскажу, как хорошо, что не была забыта память о Готье, графе де Бриене, а также графе де Жафе (Яффском). Он владел Яффой много лет, энергично и мужественно защищая этот город, и обеспечивал его существование главным образом за счет того, что отвоевывал у сарацин и других врагов веры. Так, однажды случилось, что граф разгромил большой отряд сарацин, которые везли огромные запасы шелка и шитых золотом тканей; все это добро граф Яффский и захватил. Доставив свою добычу в Яффу, граф распределил ее среди своих рыцарей, ничего не оставив для себя. Его привычкой было, отпустив рыцарей, запираться в часовне и долгие часы проводить в молитве прежде, чем идти спать с женой. Она, сестра короля Кипра, была очень умной и добродетельной женщиной.