История Кубанского казачьего войска

В 1825 году черкесы пробовали отплатить русским за их карательные походы. В 9 часов утра 23 января до 2000 черкесской конницы под начальством Казбича перешли по льду через Кубань близ Александровского кордона и направились по дороге к Елизаветинскому селению. Из кордона двинулся к переправе отряд казаков с двумя орудиями под начальством войскового старшины Кривошеи. Завязалась жаркая перестрелка. Черкесы употребляли невероятные усилия, чтобы сломить небольшой казачий отряд, прикрываемый пушками. Скоро на место битвы прискакали из Елизаветинского селения отряд подполковника Дубоноса с двумя орудиями и из Великолагерского кордона войсковой старшина Табанец с конными казаками и двумя орудиями. Сюда же явился и сам Власов. Приняв общее начальство над казаками, Власов перешел в наступление. Черкесы были разбиты, преследуемы на расстоянии 10 верст от Кубани и понесли значительные потери убитыми и ранеными.

Вслед за этим отражением горцев Власов перенес военные действия за Кубань. Отряд под его личной командой был двинут на р. Иль. На 15-й версте от Кубани черкесскими секретами было открыто движение нашего отряда. Весть об этом с быстротой молнии охватила весь Ильский район. От аула к аулу неслись ружейные выстрелы, предупреждавшие об опасности соседей. К удивлению казаков, где-то в горах прогремели раскаты пушечных выстрелов. Черкесы приготовились к встрече врагов. Когда Власов, выделивши из отряда партию в 459 человек, послал ее под начальством войскового полковника Перекреста сжечь сено, то черкесы напали на казаков в таком громадном количестве, что казаки, спасаясь от неприятеля, вынуждены были в карьер мчаться обратно к отряду. Тем не менее, пока команда Перекреста не успела соединиться с главными силами отряда Власова, черкесы успели настичь отставших на слабых и усталых лошадях казаков и 28 из них убить, а 20 ранить. Предприятие Власова не удалось, и он вынужден был направиться обратно в Черноморию.

Но в феврале Власов снова двинулся в горы. В сражении 15 февраля с абадзехами и шапсугами в отряде у него было ранено два офицера и 68 нижних чинов. Черкесы же благодаря артиллерийскому огню понесли более чувствительные потери. К 24 февраля был сформирован заново отряд, выступивший под командой Власова в земли шапсугов и натухайцев. Отряд, составленный из 1, 2, 4, 8 и 9-го конных полков и 2, 3, 4, 5 и 10-го пеших, с присоединением к ним стоявших на Кордонной линии 5-го и 7-го конных полков и 6, 7 и 8-го пеших, был разделен на три части: две действующие колонны были под командой войсковых полковников Стороженко и Табанца, а третьей резервной, при которой находился и Власов, командовал есаул Ольховой. Целую ночь, в тишине и с большими предосторожностями, отряд в полном составе двигался вперед, пока не достиг р. Псебебс, у которой и остановился для отдыха. Отсюда колонна Табанца была направлена на шапсугские аулы, а колонна Стороженко на аулы натухайцев; резерв остался на месте. На рассвете 25 февраля казаки первой колонны атаковали два шапсугских аула. Захваченные врасплох жители бросились бежать в лес, но казаки успели захватить в плен 35 человек, освободили из плена одного русского и убили на месте 27 сопротивлявшихся черкесов, ранивших двух казаков. Аул, запасы сена и хлеба были сожжены, более ценное имущество и оружие взято отрядом, а скот и баранта угнаны казаками. С этой добычей колонна Табанца двинулась прямо в Черноморию, легко, почти без всяких потерь, справившись с черкесами. Колонна Стороженко употребила целые сутки, пока добралась по трудной дороге к двум натухайским аулам. Натухайцы встретили казаков выстрелами. Тогда Стороженко приказал атаковать оба аула. Черкесы оказали при этом самое слабое сопротивление. Аулы были разорены, а имущество и скот забраны отрядом. Казаки взяли в плен 44 натухайца и нескольких убили. Затем и колонна Стороженко направилась в Черноморию, куда и прибыла без всяких препятствий. Туда же передвинулся и резерв с генералом Власовым. Это был последний поход Власова на Кубань.

Разоренные аулы оказались принадлежащими натухайскому князю Сагат-Гирею-Калабат-оглы, находившемуся в мирных отношениях с русскими. Князь запротестовал против враждебных действий генерала Власова. Его поддержал попечитель горских народов де Скасси. Назначено было следствие. В конце концов генерал Власов признан был виновным в нарушении мирных отношений с натухайцами, удален от командования Черноморской кордонной линией и должен был возместить убытки, понесенные натухайцами в двух аулах, разоренных казаками.

Финал, достойный тщеславного генерала, который в погоне за военной славой, с одной стороны, забывал интересы населения, которое он призван был защищать, а с другой, с ненужной суровостью так же жестоко карал черкесов за мелкие проделки, как и за крупные нападения, а иногда и просто без всякого повода. Первых, казаков, он экономически обессиливал, вторых разорял и доводил до крайнего озлобления. Правда, Власов, захвативши черкесский скот, распределял его потом между казаками, служившими на Кордонной линии, и их семьями, лишившимися своих кормильцев. Но это делали и другие начальники казаков, а самая помощь все-таки была случайной и малозначительной сравнительно с теми потерями, которые несло население от поголовного привлечения на Линию и от напряженной военной службы, благодаря которой в огромном количестве гибли казаки и лошади. Несомненно, что этим генералом руководили, кроме слепой служебной ревности, военное тщеславие и жажда к наградам. Император Николай, судья строгий и беспристрастный, по поводу действий генерала Власова писал 29 июля 1829 года в рескрипте на имя Ермолова: «Ясно видно, что не только лишь одно презрительное желание приобрести для себя и подчиненных знаки военных отличий легкими трудами при разорении жилищ несчастных жертв, но непростительное тщеславие и постыднейшие виды корысти служили им основанием». Справедливость требует прибавить, что Власов действовал таким образом из угождения Ермолову, который был рьяным приверженцем опустошительной войны с горцами и щедро награждал исполнителей его карательных планов.

Раздраженные и доведенные до отчаяния карательными экспедициями Власова черкесы продолжали волноваться и искать защиты у Турции. В августе армяне-лазутчики, прожившие 7 дней в Анапе, привезли сведения о кознях, готовившихся для Черноморского войска в Анапе. Анапский комендант Абдул-паша вызвал в крепость до 400 представителей от различных черкесских племен для выяснения их отношений к русским. Черкесы эти расположились лагерем около Анапы и ежедневно собирались на совещания. Они просили анапского пашу довести до сведения султана турецкого, что в течение 25 лет по Кубани и Тереку у черкесских племен было убито русскими 25 225 душ черкесов, захвачено 50 000 лошадей, 60 000 рогатого скота и 100 000 овец. Представители черкесов предложили паше послать к Падишаху 11 депутатов, которые выяснили бы чрезмерность убытков, причиненных русскими горцам, и ходатайствовали бы перед султаном о покрытии хотя бы части этих убытков. Депутаты были избраны и немедленно отправлены в Турцию.

Скоро потом анапский паша снабдил натухайцев порохом и свинцом, что видели армяне-лазутчики. Почти одновременно он отправил к абазинцам порох, ядра для пушек и 4 канониров из Анапы. Сами абазинцы наняли также двух турок, умевших обращаться с орудием и опытных в стрельбе из них. Из Турции прибыли 8 судов с товарами и провиантом для 1000 человек войска, которому предстояло высадиться в Анапе.

Между тем посланные горцами депутаты не были приняты султаном. Султан отослал их в Трапезунд к Хаджи-Гасану-паше, назначенному комендантом в Анапу. Гасан разобрал жалобу депутатов и нашел, что они не правы, так как сами начали войну с русскими. В особом обращении к закубанским народам он советовал черкесам «жить смирно и воровства в России не делать», обещая, что при этом условии и Россия не станет разорять черкесов.

Мысль о мирных взаимоотношениях не чужда была и некоторым черкесам. В конце 1825 года представители известной у натухайцев фамилии Супако ездили к абазинцам и убеждали их прекратить войну с русскими, рисуя преимущества мирных торговых отношений с русскими и невыгоды военных действий.

В разного рода переговорах и заботах о мирных отношениях прошел и 1826 год. Приготовления к набегам черкесов на Черноморию были приостановлены сторонниками мира. Находившиеся с 23 января по 11 февраля этого года в Черкессии русские комиссары Таупи и Люлье сообщили следующие факты.

Черкесский князь Калабат-оглу-Смаил-Гирей, узнавши о сборище шапсугов, намеревавшихся идти на Черноморию, явился 18 января на это сообрание с младшим сыном Индар-оглу, родственниками и друзьями. Изобразивши в ярких красках опасность и риск готовившегося предприятия, Калабат частью доводами, а частью угрозами заставил шапсугов отказаться от набега на казачьи поселения.

Другой князь, Абат Убых, не успевший сделать того же в аналогичном случае, отправился в Анапу и просил анапского пашу понудить шапсугов отказаться от набега на Черноморию. И паша послал с таким поручением к шапсугам чиновника.

Третий князь, Навруз-оглу-Девлет-Мурза, получивши известие, что часть натухайцев подговорена шапсугами к совместному с ними нападению на казачьи поселения, собрал значительное количество друзей и отправился с ними к сборищу шапсугов и натухайцев. Здесь, в собрании горцев, силой своего красноречия он так подействовал на воинственных черкесов, что одни из них немедленно оставили военный стан и отправились по домам, а другие остались и дали торжественную клятву не нарушать мира с русскими. Сам Навруз тоже присягнул в том, что он всегда будет отклонять горцев от набегов и извещать русских о враждебных намерениях шапсугов, хотя бы это и стоило ему жизни.

С другой стороны, в том же направлении действовал новый комендант Анапы Гаджи-Гасан-паша. Турецкие муллы и чиновники ездили по его приказанию по аулам черкесов и передавали его распоряжения о строжайшем соблюдении мира с русскими. Чиновникам приказано также было приводить население к присяге и брать аманатов и подати хлебом и баранами на содержание анапского гарнизона. Но шапсуги и натухайцы не пустили чиновников на свои земли, и когда последние хотели силой привести к присяге черкесов, то они схватили их, двух убили, а остальных отослали в Анапу. Гаджи-Гасан-паша, с присущей ему тактичностью, повел переговоры со строптивыми горцами. По его приглашению 26 августа огромная толпа черкесов явилась в Анапу для окончательных переговоров. Здесь, в числе условий, черкесам предложено было, кроме присяги, строго соблюдать мусульманскую веру и судиться по военным законам, отказавшись от обычных форм третейского суда. На это шапсугские и натухайские старшины ответили, что черкесы охотно будут слушаться советов и приказаний паши, но останутся свободным и независимым народом и будут свободно, по совести, а не по принуждению исповедовать ислам. О присяге же и соблюдении турецких законов они посоветуются на местах. После взаимных споров и пререканий шапсуги и натухайцы отказались от присяги турецкому султану и категорически заявили, что они будут защищать свою свободу с оружием в руках до последней капли крови и скорее покорятся России, чем станут подданными Турции на предложенных им условиях.