История Мексиканской революции. Истоки и победа. 1810–1917 гг.Том I
Шрифт:
Диас, ярый масон, помирился с церковью. Он поощрял обогащение святых отцов, и те с амвонов впервые после гражданской войны 1857-1860 годов славили президента. А он продолжал считать себя либералом. Бывший архиепископ Лабастида, который некогда публично отлучил всех либералов от церкви, в прошлом – член учрежденного французскими интервентами триумвирата, удостоился личного подарка президента: посоха, инкрустированного черепаховой костью и серебром. Церковь за время правления Диаса обросла многочисленными периодическими изданиями и даже стала поддерживать крестьян-индейцев в борьбе за сохранение общинного землепользования. [79] Дело здесь было не в человеколюбии католического клира, а в его стремлении активно противодействовать миссионерской деятельности американских протестантов. В северных районах страны протестанты могли похвастаться серьезными успехами. Поэтому католическая церковь подогревала мексиканский национализм, выступая иногда и против американских
79
Ruiz R. E. Triumphs and Tragedy. A history of the Mexican people. New York, 1992. P. 273.
В 1892 году режим был консолидирован уже настолько, что Диас изменил конституцию 1857 года, увеличив президентский срок до шести лет. С переизбранием в 1898 и 1904 годах проблем не возникло.
В Мексике расцвел не характерный ранее для этой страны культ личности. Характерно, что одна из оппозиционных газет с сарказмом назвала Диаса «пожизненным президентом Российской республики». [80] Россия с ее самодержавием считалась тогда во всем мире эталоном недемократического общества. Кстати, показательно, что Петербург, не признавший ни образование Мексики в 1820 году, ни правительство «красного» Хуареса, в 1890 году установил дипломатические отношения с Диасом, хотя тот формально продолжал считать себя революционером. В стране появились мавзолей Хуареса и бесчисленные улицы в его честь. Диас провозгласил себя продолжателем дела своего великого земляка. И примерно до 1900 года многие мексиканцы в это верили.
80
Krauze E. Porfrio Diaz. Mistico de la autoridad. Mexico, 1998. P. 55.
В 1881 году 51-летний вдовец Порфирио Диас женился на 18-летней Кармен (Кармелите) Ромеро Рубио. Сначала девушка преподавала ему английский язык, а спустя несколько недель стала его супругой и персональным имиджмейкером. Она отучила генерала вытирать руки о скатерть, пользоваться зубочисткой на людях и класть во время еды руки на стол. Диаса прельстила не только несомненная красота Кармелиты – этот неравный брак имел и политическое значение.
Отцом невесты был бывший министр в правительстве Лердо Мануэль Ромеро Рубио, которого Диас в 1884 году взял в свой собственный кабинет. Ромеро стал архитектором внутриполитической стабилизации. Именно к нему сходились нити неформального управления выборами всех уровней. (Заключенные федеральных тюрем часто в виде наказания заполняли бюллетени вместо самих избирателей.) Ромеро вплоть до своей смерти в 1895 году был лидером вновь возникшей группы мексиканских олигархов, «сьентификос» (т. е. «ученых»). Выходцы из среднего класса, как правило, бывшие адвокаты, журналисты или чиновники среднего звена, они сделали карьеру исключительно благодаря дону Порфирио. У «сьентификос» не имелось собственной политической базы в отдельных штатах или в армии. Свое название группа получила за пропагандируемый ею «научный» (точнее, технократический) подход к переустройству Мексики. Коренное население группа Ромеро считала тормозом на пути прогресса и выступала за полное копирование европейского опыта, включая заманивание в Мексику европейских переселенцев. Один из идеологов группы, журналист и историк Бульнес писал, что 5 миллионов белых аргентинцев – выходцев из Европы – намного ценнее 15 миллионов мексиканцев.
«Сьентификос» были основными проводниками для европейских инвесторов и вскоре оказались тесно связаны с ними коммерческими узами. Они основывали свое богатство исключительно на доступе к президенту и рычагам государственной власти. Например, только через них можно было получить выгодную концессию. Иногда олигархи сами решали, где пройдет новая железная дорога, скупали по дешевке через подставных лиц соответствующие земли и потом втридорога перепродавали их государству.
Средств в промышленное производство они не вкладывали и в первую очередь жаждали приобрести все прелести нового социального статуса: прекрасные виллы, французских гувернеров для детей, дорогие ковры и картины.
После смерти Ромеро «сьентификос» возглавил сын французских иммигрантов министр финансов Лимантур, которого вскоре возненавидела вся страна. Для Лимантура главным делом было безусловное погашение всех внешних долгов Мексики и достижение профицита бюджета любой ценой (он действительно достиг этой цели в 1896 году). Диас ценил Лимантура, имевшего очень высокую репутацию в Европе. Только через министра финансов можно было получить у Франции, которая располагала самым большим объемом свободного финансового капитала в тогдашнем мире, выгодный кредит. Сам Лимантур при этом использовал собственную репутацию в личных целях. Через него или его доверенных лиц шли военные заказы для мексиканской армии, которые тоже размещались в основном во Франции.
В целом «сьентификос» ориентировались на Европу, потому что американские инвесторы и без них чувствовали себя в Мексике
достаточно сильными, чтобы при случае надавить на самого президента. Посредники-олигархи им были не нужны. Европейцы же не имели на границах Мексики мощных армий, поэтому им приходилось договариваться. В 1890 году Мексика выплатила последний транш долга США, чтобы не давать северному соседу предлога для вмешательства в свои внутренние дела. [81]81
Meyer M., Sherman W. The Course of Mexican History. New York, 1987. P. 441.
«Сьентификос» можно считать мексиканскими олигархами, потому что их богатство и влияние были целиком основаны на тех позициях, которые они занимали в окружении президента. Именно за это их ненавидела вторая влиятельная группа мексиканской правящей элиты. В нее входили крупные помещики и бывшие генералы, добившиеся успеха, по их собственному мнению, за счет своих способностей. Сначала эту неформальную группу возглавлял бывший президент Гонсалес, а после его смерти в 1895 году – другой генерал, доверенное лицо Диаса на севере Мексики Бернардо Рейес. На стороне этих людей был крупный национальный капитал, уже тяготившийся зависимостью страны от иностранных предпринимателей. А именно креатурой последних – в общем, справедливо – считали «сьентификос». Группа Рейеса спокойно ждала, когда в силу своего возраста Диас уйдет и освободит для нее место. В своей победе она не сомневалась.
Зато в своей победе в борьбе за наследство Диаса сильно сомневались «сьентификос». В начале 1890-х они предприняли попытку создать в Мексике современную правящую партию европейского образца. Как и в Европе, эта партия должна была выдвигать кандидата в президенты и формулировать его программу. С помощью этой партии «сьентификос» надеялись упрочить свое влияние в стране и придать ему долговременную форму.
До тех пор в Мексике не существовало партий в привычном для нас смысле слова. И консерваторы, и либералы представляли скорее течения политической мысли без четкой организации и фиксированного членства. Достаточно было объявить себя, например, либералом, чтобы считаться таковым. Диаса эта система вполне устраивала, так как именно он считался верховным политическим арбитром страны. Подчиняться пусть и номинальному контролю некой партии президент не хотел. Поэтому идея «сьентификос» была им отвергнута. Возможно, именно эта ошибка впоследствии и стоила Диасу президентского кресла.
Один из идейных лидеров «сьентификос» Бульнес умолял Диаса спасти хотя бы себя самого. В июне 1903 года он выступил на съезде Либерального союза – организации политических клубов, поддерживавших переизбрание Диаса. Там Бульнес изложил собравшимся простой силлогизм: «Прогресс, кредитоспособность страны и мир зависят от Порфирио Диаса. Порфирио Диас смертен. Прогресс, кредитоспособность страны и мир умрут вместе с Диасом». Лимантур заклинал престарелого диктатора привлечь к управлению страной больше представителей среднего класса, которые в противном случае станут легкой добычей «агитаторов» и «нигилистов».
«Сфинкс» дон Порфирио игнорировал предостережения своих приближенных. В начале XX века его власть казалась незыблемой. Диас был довольно популярен среди средних городских слоев, которые считали его великим модернизатором страны. За время президентства дона Порфирио численность государственных служащих выросла в девять раз, и они постепенно стали основным костяком среднего класса. Теперь этот класс был послушным, поскольку его материальное благополучие и карьера напрямую зависели от президента и его окружения. Таким образом, впервые Диасу удалось нейтрализовать (хотя и временно, как показали дальнейшие события) самую политически активную и грамотную часть населения. Ведь в прошлом именно адвокаты, учителя, врачи и мелкие торговцы были движущей силой социального протеста. Теперь эти беспокойные люди растворились в массе довольных своим положением чиновников, не интересовавшихся новыми прогрессивными социальными теориями. Для них куда важнее было то, что Диас модернизирует страну экономически. Крестьян, за счет которых эта модернизация происходила, никто серьезным политическим фактором не считал. Ими занимались «руралес» и армия.
Политическая стабильность, достигнутая за первые двадцать лет правления Диаса, была бы невозможна без солидного фундамента экономического развития. До сих пор многие считают то время самым лучшим в экономической истории Мексики.
Действительно, в 1877-1899 годах мексиканская экономика стабильно росла на 2,7 % в год, а в 1900-1910-х – на 3,3 %. Этот рост обгонял рост населения страны, которое увеличивалось в среднем на 1,4 % в год. [82] Получалось, что жизненный уровень мексиканцев должен был улучшаться. [83]
82
Tobler H. W. Die mexikanische Revolution. Frankfurt am Main, 1984. S. 49.
83
В 1877 году в Мексике проживали 87 миллиона человек, в 1910 году – 15 миллионов, в т. ч. 20 % «белых» и 43 % метисов.