История моей жены. Записки капитана Штэрра

Да-да, именно это слово она и употребила: жена, мол, всегда любила меня и вспоминала до последней минуты.

Мадам Лагранж говорила еще что-то, но мне трудно было сосредоточиться. Помнится, уверяла, будто бы ушедшие в мир иной являются живым довольно часто, а вот когда и отчего это происходит, я толком не уразумел.

— Ах, капитан, каких только чудес не бывает на свете! Рассказываешь — люди не верят, да что там, даже если с тобой самой приключится этакое невероятие, и то не верится…

Но суть заключается в том, что жены моей… как бы это поточнее выразиться? — больше нет среди нас, а я ее видел, явственно, как живую. Для меня и поныне это совершенно непостижимо…

Кстати, мадам Лагранж не переставала удивляться, отчего это я не почувствовал того момента, когда жена ушла из жизни, и недоумевала, почему та не подавала мне никаких знаков раньше. Потому как ее не стало шесть лет назад. Она умерла от воспаления легких в барселонской больнице.

Если уж говорить о знаках… Той же ночью отыскалось письмо. Чужим почерком там сообщалась та же новость, которую я только что узнал: жена моя умерла. Очевидно, перед кончиной она попросила кого-то известить меня.

С письмом этим тоже ведь удивительнейшая история получилась. Занимался рассвет, я был измучен до предела, да и поиски оставил за бесполезностью оных. И что бы вы думали? Выдвигаю какой-то ящик, а оно лежит прямо сверху, можно сказать, перед носом у меня. Но ведь в ящике этом я переворошил все десятки раз!

Выходит, я все-таки не сжег тогда письмо, — и хорошо сделал! — у меня еще хватает сил радоваться этому. Впрочем, все это к делу уже не относится. Пора кончать свои записи.

Осенью мне стукнет пятьдесят три, что ни говорите, возраст солидный. И хотя письмо — вот оно, передо мною, я все равно не верю написанному. Зато уверен — и не вздумайте меня разубеждать, ибо в веру эту я вложил всю свою душу! — что в один прекрасный, сияющий день она вновь появится где-то на безлюдной улице, на каком-нибудь перекрестке, пусть — уже немолодая, но по-прежнему грациозно отмеряющая шажки знакомой, семенящей походкой. А сквозь ее черный плащ будет просвечивать солнце.

Готов прозакладывать душу, что все так и будет. Иначе ради чего жить? Ведь я жду лишь момента встречи и буду ждать, покуда жив. Это я обещаю. Кому? Не знаю сам.