История о принцессе из Подлунного Королевства. Книга 1
Шрифт:
Если я выйду из комнаты, мне никогда не дадут добраться до своего тайника, но я нашла другой выход. Я взяла вещи Нэны и переоделась в них. Хотя они были мне великоваты, ее любимый головной убор с родины, – кажется, чалма, – изменял меня до неузнаваемости. Во дворце никто даже внимания на меня не обратил.
Когда все было готово, мы отправились в лес. Как и обещал, Томас без труда провел меня наружу через едва заметную в зарослях калитку.
Несмотря на то, что свобода королевства и моей семьи была в опасности, за стенами мне стало спокойнее. Мы с Томасом шли по цветущему лесу, как будто это была обычная прогулка, мелькающие в траве и ветвях знакомые животные ободряли меня
– Скажи, откуда ты столько знаешь о жизни брата? – спросила я, решив занять дорогу разговором. – О его судьбе и намерениях?
– Не ты одна любила приходить к озеру и поговорить с оленями, – улыбнулся он. – Эдвин хотел, чтобы я знал, за что страдаю, как и он знал все те годы, которые провел в башне. Хотя я думаю, что он просто устал от одиночества: даже колдунам иногда нужно выговориться.
– Ты как будто совсем не злишься на него, – заметила я, наблюдая за Томасом.
– Злюсь, наверное, – он пожал плечами, затем подался вперед, отгибая для меня ветку куста. Мы свернули с тропинки в чащу, туда, где я до сих пор никогда не бывала. Задержав дыхание, я шагнула за ним сквозь кусты. – Но я знаю, что не его вина в том, какой он. Если бы не колдун, которому родители так слепо доверяли, все было бы иначе. Эдвин рос бы со мной в замке, мне не было бы так одиноко в детстве, а он знал бы хоть что-то кроме издевательств и тяжелой работы. Я не сильный знаток магии, но видел ее цену. Эдвину я могу только посочувствовать.
Томас оправдывал человека, который убил его родителей и разрушил его жизнь… в его словах я отчетливо слышала жалость и, что еще более невероятно, братскую любовь.
– Я восхищаюсь твоей стойкостью, – сказала я. – Не уверена, что смогла бы проявить такую же душевную силу, если бы меня лишили всего, что мне дорого.
Благородство Томаса, его великодушие поразили меня. Я никогда не задумывалась о том, каким должен быть настоящий принц, но в тот момент поняла, что именно такими качествами он и должен обладать. Смогу ли я отыскать их в себе и когда-нибудь сравниться с ним?
В голову пришло, что, если бы нашему плану не помешали, мы бы уже были помолвлены, и совсем скоро поженились бы.
– Его тоже лишили всего, – заметил Томас, продолжая разговор о брате. – Но я хотя бы узнал, что такое счастье, семья, дружба, – он взглянул на меня и улыбнулся, – любовь. А для него это всего лишь слова. Знаешь, когда много лет ты слоняешься по лесу без возможности хоть чем-то занять себя, забываются мелочи дворцовой жизни, дела, охотничьи сезоны, успехи и неудачи. Важным становится только то, что когда-то ты был счастлив – только это поддерживает в тебе жизнь. Надежда. У Эдвина ее нет, ему нечего вспоминать в дождливые дни, и я сочувствую ему.
– У него есть куда больше, чем он заслуживает, – заметила я, взглянув на Томаса.
Мы шли все глубже в чащу, в ветвях деревьев стали мелькать черные перья: здесь повсюду сновали вороны, сотни, тысячи пернатых следили за нами, изредка разражаясь хриплым карканьем. Их становилось больше, чем листьев на деревьях.
– Не бойся, это его стражи, – объяснил Томас, обернувшись ко мне. – Он знает, что мы здесь, и пропускает нас.
В самом деле, вороны лишь кричали и перелетали с дерева на дерево, но к нам не приближались. Вскоре мы вышли к каменному дому с высокой темной башней, обвитой плющом. Зловещим силуэтом она тянулась к краснеющему небу. Приближался вечер, и в единственном окне на ее вершине горел слабый зеленый свет.
Томас с силой потянул на себя крепкую дверцу дома, и она со скрипом отворилась. Мы вошли внутрь и оказались в обыкновенном человеческом
жилище, всюду царил беспорядок, мебели почти не было, но жить тут, наверное, было уютнее, чем под открытым небом.Эдвина в доме не было, и мы стали подниматься в башню.
Лестница наверх казалась бесконечной, несколько раз Томас останавливался, давая мне передохнуть, а я, хотя и задыхалась, старалась не задерживаться дольше положенного. К утру во дворце могли начать волноваться, и я должна была появиться раньше.
Наконец, ступени вывели нас в просторную комнату. Здесь все было завалено книгами, мешками, подвешенными под потолок, банками, бутылками, заполненными чем-то, о чем лучше не думать. В расставленных тут и там старых горшках расцветали причудливые растения, среди которых я могла узнать разве что папоротник, но и тот обладал удивительным белесым оттенком листьев.
– Эдвин! – позвал Томас, осматривая захламленную комнату. Она казалась бесконечным лабиринтом из столов и стеллажей, я шла мимо них, словно завороженная.
Настоящая башня колдуна… как же странно иногда оборачивается жизнь. Я всегда мечтала оказаться в подобном месте, но теперь испытываю лишь страх и беспокойство: похоже, Эдвин не прекратил изучать магию, а, значит, стал еще сильнее с тех пор, как разрушил королевство своих родителей. И еще опаснее.
Вдруг Томас остановился.
– Вот ты где, – сказал он.
Поискав взглядом своего спутника, я обнаружила его возле окна. Там среди груды горшков и сложенных стопками книг находился полуразвалившийся топчан, на которым под старым одеялом лежал колдун. Его тело было неподвижно, но глаза смотрели вполне трезво, а на лице играла издевательская ухмылка.
– Так-так, братец, ты снова здесь – протянул он, гаденько улыбаясь. – Дай угадаю: ты пришел требовать, чтобы я избавил Одри от обещания и вернул тебе твое проклятье?
– И ты это сделаешь, – уверенно казал Томас. – Эдвин, она не имеет никакого отношения к тому, что с нами произошло! К тому же, она наследница королевства, ты не можешь впутывать ее в свои игры, будто это ничего не значит.
– Не надо врать мне, дорогой Томас, или ты принимаешь меня за глупца? – недобро проговорил колдун. – Ты делаешь вид, что твое мнимое благородство не позволяет тебе оставить девушку в беде, но это вовсе не то, что тобой движет.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – Томас нахмурился.
– Я освободил тебя, но ты вернулся, чтобы забрать у меня то, чем хотел бы владеть сам, пусть даже ценой своей свободы, – он говорил тихо, но его голос переливался, как стрекот погремушки гадюки. – Тебе было мало прожить за меня жизнь, ты готов отбирать у меня все и дальше! Эти прекрасные медные волосы и голубые, как небо, глаза… С чего ты взял, что я желаю это лесное чудо меньше, чем ты? Что я достоин его меньше тебя?
С каждым словом тембр набирал силу, лицо колдуна менялось, наливаясь злостью, но все тело оставалось неподвижным, словно голова жила отдельно от него, своей жизнью. Это было жуткое, отвратительное зрелище.
– Довольно! Я здесь, так смотри мне в глаза, когда говоришь обо мне! – воскликнула я, выступив вперед. – Какое ты имеешь право распоряжаться чужими жизнями!? Ты зашел слишком далеко, прекрати это, а не то тебе придется сыграть в свою игру на других условиях!
Я давно приметила возле кровати магический посох с острым наконечником, и, схватив его, приставила к горлу Эдвина.
– О, маленькая девочка из леса показывает зубки! – усмехнулся он, посмотрев на меня с ласковой издевкой. Он даже не думал бояться. – Крошка-Одри решила, что может убить человека, неподвижного и беспомощного! Так ли ты жестока, моя дорогая принцесса?