История о сене и собаке
Шрифт:
— Неужели вы считаете меня умной? — я пыталась разозлиться, но не могла.
— С умными женщинами непросто… — сказал он. — Мне по жизни не везет…
Это что, ответ на мой вопрос или общие рассуждения на тему? И к чему это он? И как он все-таки здесь оказался? Да не все ли равно, зачем мне это знать, в конце концов, можно спросить у Риты. Нужно закругляться и возвращаться в ресторан, пока меня не начали искать.
— Мне нужно идти, Роман Петрович, я, знаете ли, праздную свою помолвку, — сказала я.
— А, ну да, Рита говорила мне… — пробормотал он.
Капли блестели на его волосах.
— Что
— Что неважно? — спросил он.
— Все неважно.
— Собственно, я пойду, дриблинг явно не тянет…
— Какой еще дриблинг, вы о чем, Роман Петрович?
— Тоже неважно, Дарья Васильевна… Так я ухожу… — сказал он, но с места не сдвинулся.
— Когда же вы уйдете, скоро? — спросила я.
– Сейчас…
– Постойте, нет, уйдите… Послушайте…
– Я здесь, я жду…
– Нет, нет, идите…
– Я иду…
«Да что же со мной происходит? Я не хочу, чтобы он уходил? Но он не должен быть на моей помолвке! Не должен!» — охваченная паникой, я кинулась в атаку:
— Знаете, Роман Петрович, сейчас вас видеть — худшее из зол. Почему вы постоянно попадаетесь мне на пути? Не вовремя. Не к месту… Зачем вы здесь?
— Я не знаю, как это сделать вовремя…
— Роман Петрович! Так вы пришли на мою помолвку? С Ритой?
— Нет, я просто проходил мимо…
— Скажите правду! — взревела я.
— Неужели вы думаете, что я хочу присутствовать на вашей помолвке!
— Это почему же? Зачем же вы в таком случае пришли?
— Я же сказал… — он вдруг осекся и замолчал.
— Вы уходить собирались… — пробормотала я.
Ответа Лудовина я не услышала, потому что в этот момент из дверей ресторана вывалилась шумная компания моих гостей во главе с моим же женихом, они кинулись в нашу сторону с воплями: — «Вот же она, невеста! Дарья, куда ты запропала?»
Меня подхватили и потащили, но мне хватило пяти шагов, чтобы осознать, что если я сейчас же не сделаю что-нибудь, Роман уйдет, и мы больше никогда не встретимся. Эта мысль хлестнула меня, словно колючая ветка в темном лесу. Я вырвалась из рук Федора, обнимающего меня за плечи, и повернулась, чтобы увидеть мокрую питерскую улицу, прохожих, спешащих мимо, и никаких признаков присутствия Романа Петровича Лудовина…
— Даша, что с тобой? — спросил меня Федор, усадив за стол. — Что случилось? У тебя какой-то потерянный вид.
Потерянный? Вот именно, потерянный! Я потеряла самообладание, потеряла контроль над собой, поддалась странному, необъяснимому гипнозу, короче, сдурела, беседуя с этим Лудовиным непонятно о чем, под дождем, да еще и желая, чтобы этот разговор продолжался!
— Все о’кей, дорогой, — сказала я. — Все нормально и вообще, все просто, супер… абсолютный дриблинг…
— Хм, с каких это пор ты интересуешься футболом? И с кем ты беседовала там, на улице?
— Да так, знакомый, работал в нашей фирме… мимо проходил, — я напряглась. — А при чем здесь футбол?
— Но дриблинг — это футбольный
термин.— Не знала, — я пожала плечами. — Просто слово понравилось.
— Мимо проходил?
— Кто?
— Да этот, твой, сослуживец.
— Ну да, — ответила я, мечтая, чтобы Федор оставил меня в покое, и от этого чувствуя себя премерзко.
— Хм-м-м… — протянул Федор, — И стоило стоять там, под дождем? С такими плечами. Он положил ладонь мне на плечо. Все-таки, безбашенное платье создает ненужные проблемы и излишние волнения.
— Я вышла покурить… — сказала я, изо всех сил стараясь не дернуться. — Пальто накинула…
— Под дождь?
— В курилке было душно и народу полно…
И почему я должна оправдываться?!
— Ладно, пойдем, потанцуем? — без всякого перехода спросил вдруг Федор. — И нам нужно порешать вопросы по свадьбе, а то ты как-то без энтузиазма относишься.
— Но не сей же час мы будем решать эти вопросы? — вяло возмутилась я.
— Не сейчас, но надо, — Федор потянул меня за руку, и я послушно последовала за ним на маленький танцпол перед эстрадой.
Его ладонь уверенно устроилась на моей спине, горячая и влажная, по коже почему-то побежали мурашки, словно от холода. Я положила руки ему на плечи, на мягкую чуть шершавую ткань пиджака, и уставилась на его гладко выбритую щеку, с красноватыми пятнами и крошечным порезом от бритвы. Горьковатый запах знакомого парфюма и пропущенных стопок водки, нелепо красное ухо, аккуратно подстриженные бачки. Я выхожу за него замуж.? Ну да…
— Здесь не слишком хорошо готовят… Тебе понравилось, как приготовлено мясо?
— Я не пробовала…
— Почему? Только что подали… Мясо жестковато… Думаю, лучше будет форель или иная рыба. И салат очень грубо нарублен.
— Как хочешь, — ответила я щеке Федора.
— Ты не правильно относишься к вопросу, некорректно…
— Ну и пусть, — буркнула я. — Давай молча потанцуем.
— На своей помолвке ты могла бы быть и повеселей, Даша, а то странно как-то, словно тебя ничто не радует…
Слова Федора попали на благодатную почву и навели меня на мысль, что я должна сейчас что-то сделать, чтобы остановить свою, явно пришедшую в движение кровлю. Поступить экстремально, удалившись с этого праздника жизни, на котором я почувствовала себя чужой и лишней? Этот вариант отпадал, поскольку не останавливал, а, наоборот, активизировал дальнейшее движение рассудка в неверную сторону. Поступить бездарно просто и отечественно традиционно: напиться и пойти в разнос? Результат будет тот же, что и в первом варианте. Оставалось сохранять хорошую мину при плохой игре, чего бы это ни стоило, попытавшись каким-то образом удалить маячащий передо мною дождь и серьезный взгляд господина Лудовина.
Как часто бывает в критические моменты, мой желудок, посовещавшись с нервами, решил экстренно напомнить, что его хозяйка почти ничего не съела за вечер, зато выпила натощак шампанского.
— Знаешь, я что-то проголодалась, — сказала я Федору, который как-то уж слишком напористо прижал меня к себе.
— Я тоже… — дыхнул он мне в ухо.
Идиотка! И о чем я только думаю? Нет, у меня явно не на месте мозги.
— Федя, доро… — я запнулась и, откашлявшись, продолжила: — Я имела в виду то, что сказала: проголодалась, значит, есть хочу, и ничего иного.