История Одной Оптимистки

Эрик ушел. А Джули вернулась в квартиру, чтобы встретиться один на один в словесном поединке с подругой. Сара уже ждала ее на "ринге", коим представился в данный момент промежуток от дивана до телевизора. Модель серьезно настроилась на грандиозную войну, уже зачислив подругу в списки предателей.

– Я понимаю, каково тебе видеть его здесь, тем более...
– заговорила Джулия, желая раз и навсегда выяснить этот вопрос.

– Когда он спит с тобой и думает только о тебе!
– продолжила фразу за нее модель.

– Сара, я не...
– устало опустила голову та.
– Я знаю, что тебе очень неприятно. Но не думай, что мы с ним...

– она замялась, обдумывая, как описать их отношения.
– Между нами только взаимопомощь, дружба и не более!

– Скажи, что ты ничего к нему не чувствуешь!
– разозлилась Сара, требуя от подруги невозможного.

Джули вспомнила поцелуи в каморке на студии и тот сладкий и странный одновременно момент на ступеньках, танцы под музыку в гостиной и, как несколько минут назад было приятно лежать рядом с ним в обнимку. Она села на диван, приглашая и Сару.

– Возможно, что-то и есть.
– Честно выпалила украинка, став мрачной.
– Я не готова повторить прошлую ошибку дважды.
– Грустно говорила Джули, вспомнив Рому.
– Может быть, я - мазохиста, но не совершенно ненормальная, чтобы поддаться мимолетному желанию и потерять все: подругу - тебя, и друга, каким является он. Понимаешь, мне достаточно с ним общаться и все! Поэтому ни о какой любви, или сексе, или еще о чем-нибудь таком между нами и речи быть не может!

Она посмотрела на ошарашенную и совершенно запутавшуюся в дебрях собственных мыслей Сару. Та сидела с широко раскрытыми глазами и не знала, что сказать. Джули встала, понимая, что ближайшие несколько дней модель с ней даже не заговорит.

Глава 25. Не спорь!

Кто-то сказал, если работа тебе нравится, то она перестает быть работой. Но когда делаешь нечто раздражающее твою душу (а ты обязан, и отказаться не имеешь возможности), то все официально превращается в каторгу. Как бы Юля Крапивина не любила петь, какое бы удовольствие от этого не получала, но сейчас в студии голос просто отказывался подстраиваться под слишком ритмичную ("дискотечную" по ее же словам) музыку. Более того, неживая, компьютерная звуковая дорожка бесила девушку. Наверное, даже больше, чем придирчивый звукорежиссер Джеймс, в очередной раз остановивший запись, потому что он, видите ли, не слышит окончание последнего слова.

– Джули, еще раз! Не глотай звуки!
– бурчал мужчина.

– Все равно переписывать! Пусть поет с самого начала! Мне не нравится!
– заявил Генри, потянулся к фляжке, припрятанной во внутреннем кармане пиджака, и отпил. Это не прошло мимо внимания начавшей медленно закипать певицы. Джулия хищно сощурила глаза, сконцентрировавшись на руке продюсера и мысленно пожелала: "Чтоб ты разлил эту дрянь! Алкаш!". Она подметила, что ее продюсер слишком часто употребляет алкоголь.

– Микстура помогает?
– издевкой прозвучал вопрос девушки, которую все больше и больше выводила из себя любовь продюсера к спиртному.

Заметив, как напрягся Генри, Чес приготовился стать буфером между певицей и ее продюсером. Эту роль он исполнял ежедневно, начиная с 10 часов утра, и не покидал сию неблаговидную должность, пока не слышал, как захлопывается дверной замок за девушкой.

– Что?
– злобно протянул короткое слово Генри, вложив в него все раздражение от вмешательства в его личную жизнь. Косой взгляд, направленный сквозь стекло аппаратной, должен был пригвоздить подопечную к полу, но в виду совершенной непробиваемости персоны, она осталась стоять еще, и руки на груди сложила - демонстрируя, что на нее его гипноз не действует!

– Я говорю, спирт горло не дерет?
– перефразировала ранее сказанное девчонка. По азартному огоньку в ее глазах Чес понял: "Беда! Уже что-то придумала!" Но прежде, чем он успел предупредить друга об опасности, певичка заговорила, растянув на физиономии хитрую ухмылку.
– Давай пари! Если ты так любишь спиртное, пей на здоровье - три бутылки чистейшей русской водки! Даже составлю тебе компанию! Кто первый из нас захмелеет и отключится - проиграл. А ставка - изменение песни. В случае моей победы, записываем тот трек, который нравится мне!!!

Чес и Джеймс с ужасом уставились на рыжую девицу. В студии повисла гробовая тишина. Генри молчал неприлично долго, а потом выдал: "Хорошо!". И менеджеру, считавшему затею сумасшедшей, пришлось идти в супермаркет, искать там настоящую водку и тайком проносить в здание офиса. Спорщики уже заняли свои места в кабинете продюсера. Они сидел друг против друга, в бессловесном поединке. Чес выставил перед ними "орудие" убиения, налил в рюмки прозрачную жидкость, и дуэль началась. Первый "выстрел" произвели одновременно и даже синхронно. Генри скривился, потянулся за приготовленной секретаршей закуской. Менеджер, как человек не пьющий, представил себе, как неприятно, наверное, спирт раздирает горло, и скопировал мимику продюсера. Затем посмотрел на рыжую девчонку и чуть не присвистнул, заметив, что она уже наливает вторую порцию и, после предыдущей даже не поморщилась... и не закусывала!

– Может, не надо?
– попытался предотвратить неминуемое Чес.

– Не мешай!
– фыркнул друг и опрокинул стопку.

Спустя час Генри шатался даже сидя и не мог угнаться за рюмкой, ехидно подмигивающей, и убегающей от него по столу. В итоге, едва только раскупорив вторую бутылку водки, он позорно хлопнулся лбом о стол. Девчонка довольно хмыкнула и допила уже поднесенную ко рту дозу спиртного.

– Клиент созрел! Уносите! И кстати, завтра ему неплохо было бы начать день с рассольчика!
– прокомментировала она и, пританцовывая, покинула кабинет продюсера.

Постучав в дверь начальника, Эрик не ожидал увидеть там картину: "Двое на привале". Начальник сидел на столе, а рыжая девица развалилась в двух креслах сразу, блаженно рассматривая потолок. Оба глупо хихикали и пускали солнечных зайчиков маленькими зеркальцами.

– У вас собрание?
– робко поинтересовался Роберт, выглянув из-за спины музыканта, замершего на пороге.

– Привет!
– весело помахала рукой Джулия, и не подумав принять более приличную позу.

Блайд скривился, встал позади ее кресла. Она запрокинула голову назад, чтобы видеть его лицо. Эрик подметил неестественный румянец и слишком уж озорные огоньки в ее глазах.

– Значит, правда!
– выдохнул он, констатируя опьянение девушки. Она подмигнула ему, склонив голову на бок, чтобы щекой коснуться его руки. Но парень как-то помрачнел и насупился. Ему совершенно не хотелось, чтобы остальные, пусть и близкие люди, видели ее такой непривычно нежной, тянущейся к его ласке.