История одной страсти
Шрифт:
— Это Йэн Сазерленд, — представил незнакомца Джон. — Моя жена, Фэнси Марш.
Он смотрел на нее с прежним непроницаемым выражением, и на мгновение Фэнси даже показалось, что он просто не заметил ее. Затем он кивнул, но в его кивке не было и следа почтительности. Он не был похож на слугу. Его манеры выдавали в нем джентльмена.
Фэнси ощутила смутное беспокойство, нарастающее с каждой минутой.
Странно, но Счастливчик, который настороженно встречал чужих и всегда показывал свою неприязнь, на этот раз вел себя тихо.
— Мистер Сазерленд, — Фэнси слегка наклонила голову в знак приветствия.
Ей
— Привет, — голосок Ноэля звенел от любопытства. — Я Ноэль.
Что-то промелькнуло в зеленых глазах мужчины, но он остался неподвижным и безмолвным.
— Ты умеешь говорить? — Ноэль как будто прочитал мысли матери. — Фортуна не умеет. — Для Ноэля немота не была чем-то необыкновенным, о чем он не преминул сообщить.
Глаза Йэна на несколько секунд остановились на личике мальчугана.
— Я умею говорить, — неохотно сказал он.
Для Ноэля этого признания оказалось достаточно для продолжения беседы.
— Это мой пес, его зовут Счастливчик, — гордо заявил он и добавил: — Обычно он рычит на чужих. Наверное, ты ему понравился. У меня еще есть кот, енот и даже белка. А ты любишь животных?
На лице Йэна появилось странное выражение, его губы сжались, а спина еще больше выпрямилась. Фэнси замерла, ожидая, ответит ли он на простодушную болтовню Ноэля. Но его нежелание отвечать было слишком явным.
— Да, — наконец сказал Сазерленд и повернулся к Джону.
Фэнси увидела, как Джон устало повел плечами. Она знала, что в ее глазах, как в зеркале, отражается его разочарование обескураживающим началом их отношений с новым обитателем фермы. Передав Сазерленду поводья жеребца, Джон коротко сказал:
— Расседлай лошадей и накорми их. Позже Фэнси приготовит для нас обед.
Сазерленд взял обеих лошадей под уздцы и, не обращая никакого внимания на семейство Марш, повел кобылу и норовистого жеребца Джона к конюшне.
Фэнси пристально следила за его удаляющейся фигурой. Очевидно, он гораздо лучше чувствовал себя рядом с животными, чем с людьми. Как и Ноэль, она была удивлена той легкости, с какой Счастливчик принял Сазерленда. Однако она сама чувствовала себя неуютно в его присутствии.
Фэнси повернулась к мужу.
— Джон, — тихо сказала она, — что ты наделал?
— Не знаю, — так же тихо ответил он. — Я действительно не знаю.
Йэн чувствовал теплое дыхание лошадей, доверчиво идущих за ним следом. Он запретил себе испытывать какие-либо чувства, но не мог удержаться от восхищения силой и грациозностью этих благородных животных.
Он быстро напоил и накормил лошадей. В других стойлах тоже стояли лошади, и все они были выхолены и ухожены. Видно, что Джон Марш знал толк в породистых скакунах.
Невозможно было не наслаждаться мгновениями тишины и покоя среди этих великолепных созданий. Йэн работал, и напряжение понемногу покидало его. Закончив, он облокотился на дверцу стойла, чтобы еще раз полюбоваться красавцем жеребцом.
Боль прошлого сразу же пронзила его тысячами игл-воспоминаний. Йэн понял, что укрыться от боли нельзя, можно лишь отгородиться от нее стеной одиночества и отчаяния.
Выругавшись сквозь зубы, Йэн отошел от
стойла. Мельком взглянув на сооруженную для него постель в углу, он стал искать то, что могло бы послужить ему оружием. Здесь было все, что обычно использовалось на ферме: коса, несколько топоров, вилы. Джон Марш действительно доверял ему.Вздохнув, Йэн сел на узкую кровать. Было непривычно чувствовать под собой мягкий матрас после каменного пола тюремной камеры и голых досок корабельного трюма. Прошлой ночью его постелью была земля, но он так и не смог уснуть, думая о побеге. Он хотел украсть двух лошадей Джона Марша — одну оставить себе, вторую продать.
Его остановило то, что ему было слишком мало известно об этой колонии — Мэриленде. Он не знал даже, в какую сторону бежать. И потом, незажившие запястья и грубая одежда быстро выдадут его. Поэтому он решил выждать удобного случая. И все же свобода манила его, она была так близко, что он мог ощутить ее вкус.
Йэн потер ноющие запястья, привыкая к новому ощущению. Сколько времени он провел в кандалах? В его бумагах значилась дата торгов — двадцать пятое мая 1747 года. Год и месяц спустя после трагедии Каллодена.
Этот год показался ему вечностью. За это время Йэн стал чужим даже самому себе. Навсегда исчез влюбленный в науку юноша, средний сын старого лорда, который, согласно традиции клана Сазерлендов, изучал классические дисциплины в Эдинбургском университете. Как истинный шотландец, Йэн отлично владел любым оружием, но, получив образование, понял, что его сердце принадлежит книгам, а не войне. Тем не менее он не колеблясь встал под знамена принца Карла вместе с братьями. И с тех пор ему довелось увидеть столько смертей и несчастий, ужасов и разрушений.
Образы братьев не тускнели в его памяти, и неотступно снедала тревога за сестру. Маленький Ноэль напомнил Йэну о Кэти. Ему стоило большого труда сдержать улыбку при разговоре с ним. «Ты любишь животных?» — спросил Ноэль. Точно так могла бы спросить Кэти. Она любила животных, у нее была пара хорьков, за которыми девочка с удовольствием ухаживала — еще одна традиция семьи Сазерленд. Остались ли у нее сейчас ее зверьки? Или она совсем одна?
Йэн был истощен физически, но его мозг оставался ясным. Он силился разгадать, кто же такие Джон Марш и его жена, которая выглядела на добрых тридцать лет младше мужа. Она была немногословна и сдержанна, но ласковая улыбка, предназначенная сыну, преобразила ее. Однако в ее глазах сквозила настороженность, когда она смотрела на него. «Не без основания», — подумал Йэн. Он был уверен, что она понимала, что ее муж привел в дом отнюдь не покорного слугу.
Что ж, ему были безразличны ее опасения. Он ничего не должен Маршу и тем более его семье. Он не причинит им зла, но не станет задерживаться здесь хотя бы на час дольше, чем необходимо. Теперь цена доброты и преданности была ему слишком хорошо известна. Проведя детство в клане Макра, он не верил, что они могут предать интересы Шотландии и ее настоящего короля. Тем не менее он видел, как Макра сражаются против Сазерлендов. И то, что они позволили казнить Дерека, по странной прихоти сохранив жизнь Йэну, ничуть не уменьшило ненависти Йэна ко всем шотландцам, вставшим на сторону англичан. Произошедшая трагедия преподала Йэну важный урок: даже те, кому доверяешь, могут предать.