История Османской империи. Видение Османа

На первых порах оказалось, что Иоанн просчитался. Союз с Римом обрушил на его голову гнев православной церкви и большинства населения Византии. И даже спровоцировал совместное нападение на Константинополь брата Димитрия, деспота Месембрии (Несебр), расположенной на западном побережье Черного моря, и турецких сил. Вдали от дома киевский митрополит Исидор, которого папа сделал кардиналом, по прибытии в Москву был низложен и арестован и был вынужден бежать в Италию. Патриархи Александрии, Иерусалима и Антиохии (Антакья) не признали унию. Православный мир раскололся, но как и задумал Иоанн, его смелые действия приносили свои плоды, поскольку папа собирал силы для обещанного крестового похода против османов.

В Европе была надежда, что на этот раз объединенные усилия ждет успех. Возможные выгоды были существенными: Венгрия получила бы территорию на Балканах, исчезла бы угроза Венеции на Эгейском и Адриатическом морях, а Константинополь продолжал бы существовать — и предзнаменования были благоприятными. Талантливый военачальник Янош Хуньяди, воевода Трансильвании, отстоял свои позиции во время двух османских атак через Валахию, прежде чем был загнан османами обратно на Златица к востоку от Софии зимой 1443–1444 года. Поднимающееся в северной Албании антиосманское восстание «Скандербега», Искендер-бея — выходца из местной христианской семьи полководцев, привезенного к мусульманскому двору Мурада — и расширение византийского влияния в центральной Греции братом Иоанна VIII Константином, деспотом Морей, базировавшегося в Мистре, были дополнительными симптомами. Особым успехом Константина было восстановление к весне 1444 года стены Гексамилион, перекрывавшей Коринфский перешеек, разрушенной в 1431 году атакующими турками. Окончание христианского раскола обратило внимание османов на весьма вероятную возможность того, что сокрушительный удар, нанесенный их государству Тамерланом, может повториться объединенными усилиями антиосманских государств Запада.

Тем не менее интересы центрально европейских держав — Венгрии и Польши, теперь объединенных под властью молодого короля Владислава III, а также Сербии под управлением деспота Георгия Бранковича — оказались несовместимы с интересами латинских государств Средиземноморья. Что касается латинян, то хотя крестоносный идеал был их постоянной навязчивой идеей, их позиция теперь несколько отличалась от позиции 1396 года, когда настойчивые требования французов взять на себя командование более опытными войсками короля Венгрии Сигизмунда послужили одной из причин разгрома при Никополе. Тяжелое и неорганизованное отступление союзной венгерской армии в ходе кампании 1443–1444 годов было еще одним горьким уроком, который заставил центральноевропейских соседей османов засомневаться в том, могут ли они в действительности извлечь выгоду, или же баланс сил, о котором они договорились, больше не в их пользу. Посредством контактов, которым содействовала сербская жена султана Мара, лидеры — король Венгрии и Польши Владислав, трансильванский воевода Янош Хуньяди и сербский Георгий Бранкович — отправили посольство к Мураду в Эдирне, где 12 июня 1444 года было заключено перемирие сроком на десять лет. Примерно в это же время Мурад вызвал своего сына Мехмеда в Эдирне из западно-малоазийского города Манисы, бывшей столицы эмирата Сарухан. Потрясенные военачальники Мурада предупреждали его об опасности, исходящей от крестоносного венецианского флота, который в середине июля отплыл от Пелопоннеса, но, к всеобщему изумлению, султан объявил, что отказывается от трона. Отречение не имело прецедентов в османской истории. Мотивы Мурада II для принятия такого решения в возрасте всего лишь 41 года — повод для догадок. В последние месяцы он много горевал — например, из-за смерти своего старшего и самого любимого сына Алаеддин а, около могилы которого в Бурсе и приказал себя похоронить. Возможно, после энергичного правления в течение более 20 лет он попросту устал.

Естественно, уход Мурада и восхождение на трон его двенадцатилетнего сына было расценено Западом как признак слабости, которой они могут воспользоваться. Когда Эдирнское перемирие подтверждалось Владиславом, Хуньяди и Бранковичем в Венгрии в августе, Владислав и Хуньяди дали ложные клятвы, заранее получив отпущение грехов от папского легата в Богемии, Венгрии и Польше кардинала Джулиано Цезарини. Между 18 и 22 сентября 1444 года крестоносная венгерская армия переправилась через Дунай, направляясь на восток, и вскоре достигла Варны на побережье Черного моря. Только Георгий Бран кович отказался участвовать в наступлении — Мурад обещал Сербии независимость и возвращение крепостей Смедерево и Голубеч на Дунае. В Эдирне, находящейся в двухнедельном переходе от Варны, ощутимо чувствовался страх. Прошло меньше года с тех пор, как венгерская армия наступала через Балканы и ведущие к городу долины рек. Для защиты города были выкопаны рвы, а его стены починены. Паника усугублялась дервишами из отшельнической секты иранского происхождения Хуруфы, чье учение имело много общего с постулатами еретика шейха Бедреддина; общественные здания и частные дома были разрушены в ходе беспорядков, сопровождавших подавление их выступлений. В дополнение к беспорядкам византийский император Иоанн VIII освободил еще одного претендента на османский трон. Не найдя поддержки во Фракии, тот повернул на север к «Дикому лесу» южнее дельты Дуная, туда, где проходило восстание шейха Бедреддина против султана Мехмеда I; против самозванца из Эдирне были посланы войска, но он бежал обратно, по направлению к Константинополю.

Когда Мурад назначил Мехмеда султаном на свое место, он приказал своему верному визирю Чандарли Халил-паше оставаться с ним в Эдирне. Члены семьи Чандарли были первыми министрами османского дома практически непрерывно со времен правления Мурада I; эти близкие отношения пережили и поражение от Тимуридов и жестокую гражданскую войну, а Чандарли Халил сменил своего отца Чандарли Ибрахим-пашу в середине 30-х годов XV века. Чандарли Халил полагал, что Мехмед еще слишком молод, а его окружение ненадежно. Такие люди как Заганос Мехмед-паша, Саруджа-паша и талантливый военачальник Шихабеддин Шахин-паша были «профессиональными османами». В отличие от пограничных вождей, таких как Эвреносогуллары или старинные мусульманские семьи Малой Азии, такие как Чандарли, они принадлежали к новой породе рожденных в христианских семьях государственных мужей, которые обрели положение в правление Мурада, будь то византийские перебежчики или молодые новобранцы (дань). Восстание шейха Бедреддина показало неустойчивость османского государства и послужило доказательством того, что вера, которую оно исповедует, должна стать его краеугольным камнем. Поэтому султан увеличил дань юношами-новобранцами в качестве надежного источника преданной военной силы, чьи обращенные рекруты исповедовали религию его династии и его двора.

Высокое положение Чандарли Халил-паши вызывало сильную зависть клики, окружавшей Мехмеда, который столкнулся с правлением отличным по характеру от того стабильного баланса сил в Малой Азии и Румелии, к которому его заботливо готовили Мурад и его советники. Чандарли Халил боялся разрешить полному энтузиазма молодому султану возглавить армию против крестоносцев и, будучи обеспокоенным гражданским неповиновением в Эдирне, понял, что выбор у него только один — вернуть Мурада, пребывавшего в Манисе. Отправившись из Малой Азии в Эдирне; Мурад не стал входить в город, а повел свою армию прямо на передовые позиции венгров. Великая битва при Варне на румелийском побережье Черного моря произошла 10 ноября. Флот, доставлявший крестоносцев с Запада, еще не достиг Константинополя, и хотя из-за этого армии короля Венгрии и Польши Владислава и трансильванского воеводы Хуньяди вынуждены были сражаться в одиночку, поначалу они побеждали. Тем не менее к вечеру король Владислав был убит, а его войска бежали. Положительный исход этого сражения был достигнут в равной степени благодаря той эффективности, с которой командующий Мехмеда Шихабеддин Шахин-паша перекрыл балканские перевалы, ведущие в долину Фракии, и полководческому искусству Мурада. Правда, это был еще не конец: на следующий год флот крестоносцев атаковал османские позиции на Дунае в союзе с Хуньяди и валашским воеводой, но снова Шихабеддин Шахин-паша успешно командовал защитой.

В течение первых месяцев своего правления Мехмед доказал свою независимость от отца, предприняв беспрецедентный шаг по девальвации османской денежной единицы, серебряного аспера, более чем на десять процентов. Таким образом можно было чеканить большее количество монет, чтобы покрыть постоянно растущие расходы на управление османской территорией; но в то время как обесцененные деньги принесли доход казне, это имело нежелательные последствия, ухудшив жизнь находящихся на жаловании государственных служащих, которые получали то же число монет, что и раньше, но с более низким содержанием серебра и поэтому более низкого достоинства в реальном исчислении. После битвы при Варне Мурад снова удалился в Манису, но его вторая попытка отойти отдел продолжалась немногим дольше первой. Громче всех из тех, кого затронула девальвация, возмущались янычары, и в 1446 году в Эдирне вспыхнул бунт, спровоцированный, видимо, вмешательством Мехмеда в денежную систему. Чандарли Халил-паша снова вызвал Мурада обратно во Фракию. Шихабеддин Шахин-паша стал козлом отпущения и объектом гнева янычар и укрывался во дворце, пока старый султан не приказал схватить смутьянов. После этого недвусмысленного покушения на его власть Мурад пообещал повысить жалование янычарам в качестве компенсации за нужду, которую они пережили.

Степень независимости, которой наслаждался Мехмед, в то время как его отец был в Манисе, в равной степени интересовала комментаторов того времени и современных историков. Некоторые, в государстве и за его пределами, считали, что Мехмед правит Румелией, а его отец является султаном Малой Азии. Караманиды опасались, что Мехмед нарушит соглашение, которое они с Мурадом заключили в 1444 году, поскольку все постановления предыдущего султана подлежали обновлению при вступлении на трон нового. Хотя де-юре Мехмед был султаном и старался добиться независимости от отца с помощью таких проектов как завоевание Константинополя при первой возможности или девальвация денежной единицы, его реальная власть была ограничена благодаря тому, что Чандарли Халил-паша успешно обуздывал дикие фантазии молодого султана и его клики, хотя и ценой ухудшения отношений. Возможно даже, Чандарли Халил подстрекал к бунту янычар, с тем, чтобы иметь основания вызвать Мурада; и в самом деле, смещение Мехмеда было одним из требований, которые выкрикивали воины. Когда янычары пригрозили поддержать османского претендента, освобожденного Иоанном VIII в 1444 году, который к тому времени вернулся в Константинополь, демонстрация явно стала выходить из-под контроля.

Мехмед отнесся к своему отстранению от власти и вынужденному возвращению в Манису без особой радости. В качестве жеста открытого неповиновения отцу он стал чеканить монету со своим именем на монетном дворе в западной Малой Азии и, нарушив перемирие, напал на венецианские заставы на Эгейском море. Чандарли Халил остался в Эдирне с Мурадом, а в Малой Азии не оказалось в равной степени выдающегося пожилого вельможи, чтобы присматривать за действиями Мехмеда.

Султан Мурад занялся неотложным делом охраны границ. Брат императора Константин, деспот Морей, недавно расширил территории за счет местных латинских властителей и османов. Мурад повел свою армию к югу и со своим военачальником Тураханом прорвал и разрушил, по общему мнению неприступные стены Гексамилиона, еще недавно восстановленные Константином. После того он попытался снова завоевать Албанию, где Скандербег поднимал восстание против османского владычества. Самая значительная победа османов произошла в 1448 году, когда они наголову разбили армию, состоящую преимущественно из венгров и валахов, под командованием неутомимого Яноша Хуньяди во второй битве на Косовом поле, где валашские союзники Хуньяди дезертировали, а сам он бежал.

Император Иоанн VIII умер в 1448 году, освободив трон для своего брата Константина, который правил с 1449 года как Константин XI. В 1451 году умер Мурад, и его сын принял всю полноту власти над султанатом как Мехмед II. Он и его советники теперь стремились к великой победе, чтобы вновь подтвердить свои могущество и независимость.

Глава 3 Имперское видение

У османов были серьезные мотивы добиваться Константинополя, центра Восточной Римской империи с IV века. Контроль Византии над Босфором был причиной серьезных проблем с переброской войск для султанов, или потенциальных султанов, и их армий, пересекавших свои владения от Румелии до Малой Азии. К тому же росла стоимость завоеваний и осложнялось управление территориями, попавшими под власть османов, и контроль над доходами от налогообложения прибыльной торговли между областями черноморского бассейна и Средиземноморьем и Европой с лихвой окупил бы любые расходы во имя османского будущего. Уния православной и католической церквей 1439 года имела серьезные последствия для османов, поскольку повысила вероятность будущих крестовых походов и снова воскресила призрак латинского влияния в Константинополе, проклятие и для османов, и для православных. Обладание Константинополем имело также безусловное символическое значение — подтверждение статуса империи и победа веры. Город фигурировал как в священных, так и в светских мусульманских легендах, и завоевание его османами исполнило бы предание о пророке Мухаммеде, слова которого они обожали цитировать: «Они завоюют Константинию! Славой будут покрыты князь и армия, что смогут это». Константинополь был также «Красным яблоком» — выражение, которое османы использовали для описания своих самых заветных желаний. Нанося удар по главному городу Византии, султан Мехмед II стремился изгнать врага из самого сердца своего государства.

Прежде чем получить возможность осадить Константинополь, после вступления на престол в 1451 году Мехмед должен был обезопасить собственные границы. Он продлил договор своего отца с сербским деспотом Георгием Бранковичем и заключил трехлетнее соглашение с правителем Венгрии Яношем Хуньяди. Он предотвратил возможное нападение Венеции, подтвердив соглашение, заключенное его отцом в 1446 году. Он также был вынужден проявлять постоянную бдительность для сохранения своих территорий, поскольку бывшие эмираты Айдын, Ментеше и Гермиян готовились вновь заявить о своей независимости и завоевать себе будущее, свободное от османского владычества. Будучи формально вассалом османов, эмират Караман защищал различных претендентов на эти земли, и его армии готовились снова занять территорию, перешедшую к султану Мураду II. Узнав, что Мехмед намеревается покончить с противостоянием, правитель Карамана Ибрагим, женатый на тете Мехмеда, запросил мира.