История Османской империи. Видение Османа
Шрифт:
В течение двух месяцев армия мятежников и правительственные силы сталкивались друг с другом в окрестностях города Кютахья, в западной части центральной Малой Азии: мятежники были разбиты и понесли большие потери, а успешная атака на Изник, откуда были выбиты правительственные войска, не смогла вернуть мятежникам надежду на то, что они одержат победу. Когда о выдаче жалований узнали те сторонники Абаза Хасана, которые пришли к нему из султанских полков, многие из них отправились в Стамбул, в надежде на то, что их восстановят в армии. Однако имена приблизительно семи тысяч кавалеристов элитных полков, отказавшихся принять участие в боевых действиях в Трансильвании, были вычеркнуты из списков, и Кёпрюлю Мехмед-паша приказал казнить любого из них в случае задержания. За несколько дней в Анатолии убили тысячу человек, а в Стамбуле убили тех, кто прибыл на сбор слишком поздно. Но Кёпрюлю Мехмед все еще не был уверен в победе и направил пять тысяч янычар на защиту Измита. Продолжавшиеся массовые убийства кавалеристов начинали раздражать янычар, которые уже подумывали о бунте, и если до сих пор все они как один оказывали поддержку правительству, то только по причине страха. Теперь же, заявляя, что они не готовы принимать участие в убийстве братьев-мусульман, янычары назвали великого визиря своим врагом и предлагали передать его в руки Абаза Хасана. Эта угроза была настолько серьезной, что Кёпрюлю Мехмед отказался от личного участия в кампании
Настала зима, и в лагеря правительственных войск и мятежников стали просачиваться шпионы. Пока Кёпрюлю Мехмед-паша рассматривал возможность проведения тайных переговоров с мятежниками, положение Абаз Хасан-паши ухудшалось. Двигаясь в юго-восточном направлении, он обнаружил, что по причине снежной зимы и враждебности лояльного правительству местного населения ему будет трудно осуществлять снабжение своей армии, если она станет зимовать в Газиантепе (Аинтабе). Поэтому он решил идти в Сирию. Но не успел он уйти слишком далеко, как попал в засаду у Бирекика, на Евфрате, и потерял более тысячи человек. Из своих зимних квартир в Алеппо Муртеза-паша направлял переодетых агентов в лагерь Абаза Хасана, чтобы, обещая прощение султана, попытаться убедить мятежников покинуть своего вожака. Когда Абаз Хасан об этом услышал, он стал убеждать своих дрогнувших солдат в том, что он отстаивает их интересы, но он не смог убедить людей, страдавших от голода. Видя, что ряды его сторонников тают, Абаз Хасан принял предложение, сделанное высокопоставленным церковником из Газиантепа, который был готов ходатайствовать за него перед султаном. Муртеза-паша отдал одного человека в качестве заложника, чтобы доказать искренность этого предложения, а Абаз Хасан и его оставшиеся сторонники, среди которых все еще было много офицеров высокого ранга, принял приглашение остановиться в Алеппо, пока не будет объявлено их помилование. Муртеза-паша поклялся, что не причинит им никакого вреда.
Во время своего пребывания в Алеппо они встретили весьма дружелюбный прием. Абаз Хасан-паша поселился в особняке Муртеза-паши, а его 31 соратник и их слуги разместились в других домах. Но из Стамбула не приходил ответ на их прошение, и длительное пребывание мятежников в Алеппо уже начинало беспокоить Муртеза-пашу. В конце концов он дал указание, чтобы в ночь на 24 февраля 1659 года, после выстрела пушки крепости Алеппо, всех мятежников убили те люди, в домах которых они остановились. В тот вечер Абаз Хасан-паша, Тайярзаде Ахмед-паша, Кенан-паша и некоторые другие ужинали с Муртеза-пашой. Дружески беседуя, они ели и пили и были согласны забыть о прежних раздорах — так описывает эту сцену Наима. Но когда они направились в ванную комнату особняка Муртеза-паши, чтобы совершить там ритуальное омовение перед вечерней молитвой, на них набросились двадцать или тридцать кровожадных «дьяволоподобных убийц», которые всех и зарезали. Известие об этом жестоком убийстве было немедленно передано губернатору крепости, который произвел выстрел из пушки, чтобы сигнализировать о том, что настало время резать и менее именитых мятежников. Их головы набили соломой и отправили в Стамбул, чтобы там выставить их напоказ. Их тела были вывешены на городских воротах Алеппо.
Нет ни одного прямого свидетельства того, что Кёпрюлю Мехмед-паша был сторонником тех методов, с помощью которых было покончено с восстанием Абаз Хасан-паши, но конечный результат несомненно его устраивал. И этот конечный результат оказался таковым, что он разубедил большинство других недовольных слуг Османской империи следовать данному примеру, хотя помощник губернатора Анталии Кёр («Слепой») Мустафа-паша воспользовался в своих целях беспорядками, спровоцированными восстанием Абаз Хасан-паши, и поднял мятеж в своей провинции. Но он встретил серьезный отпор со стороны правительства, которое действовало против мятежников и на море и на суше. Вскоре, неблагоразумно поверивший обещанию о помиловании, Кёр Мустафа был казнен, как и другие возмутители спокойствия в Дамаске и Каире, посмевшие бросить вызов Кёпрюлю Мехмеду.
Великий визирь решил не оставлять никаких шансов. Как только восстание в Анатолии было подавлено, он направил своего уполномоченного в Стамбуле, Исмаил-пашу (который сменил на этой должности Кенан-пашу), в восточные пограничные области, поручив ему разыскать там тех, кого можно было считать угрозой государственному порядку. Никто не обладал неприкосновенностью, ни губернатор провинции, ни янычар, ни кавалерист, ни судья, ни духовный лидер. Согласно полученной фетве, наказанием была определена смерть. Будучи одним из проявлений попытки Кёпрюлю Мехмеда навязать истэблишменту единую цель, инспекционная группа Исмаил-паши состояла как из высокопоставленных военных, так и из духовных правоведов. А для того, чтобы у народа сложилось впечатление, что султан и его посланники полностью контролируют ситуацию, они передвигались по Малой Азии с большой помпой. Одной из поставленных перед ними задач была проверка подлинного статуса тех, кто называл себя военным, для того, чтобы выяснить, не являются ли они крестьянами, которые с помощью вербовки на военную службу пытались уклониться от уплаты налогов. Доведение до максимума государственных доходов, поступавших от сбора налогов, являлось постоянной заботой любого правительства Османской империи, а поддержание баланса между этой необходимостью и потребностью государства в войсках требовало компромисса. Группа Исмаил-паши обнаружила 80 000 ружей, незаконно находившихся в руках крестьян. Изъяв эти ружья, она передала их в государственный арсенал. Некоторые из тех дервишей Мевлеви, которых задержали в Конье, были освобождены, после того как они подтвердили свои личности. Но четверо из них, те, которые носили одежды дервишей, но в ходе более тщательной проверки были разоблачены как сторонники Абаз Хасан-паши, понесли соответствующее наказание.
На тот момент волнения в Анатолии и арабских провинциях были подавлены, война на Крите зашла в тупик, а смена князей привела к восстановлению порядка в вассальных государствах Валахия и Молдавия. Однако в Трансильвании Георг Ракоши все еще не мог смириться с тем, что он смещен султаном, и при содействии Габсбургов выступал против того, кого султан избрал ему на замену.
Юный султан и его мать несомненно были соучастниками тех жестокостей, которые творил Кёпрюлю Мехмед-паша, подавляя недовольство внутри страны: Мехмед поддерживал своего великого визиря, хотя бы потому, что у него не было другой альтернативы. Считая, что настало время показать благородство султана и заботу валиде-султан, Кёпрюлю Мехмед вознамерился склонить на свою сторону все население Османской империи. Страстью Мехмеда IV была охота (он приобрел прозвище «Охотник»), а его любимой резиденцией стал Эдирне. Там, прямо из покоев своего дворца, расположенного за пределами этого города, он мог выезжать на охоту, не принимая участия в мелких ссорах, характерных для столицы. Он царствовал уже одиннадцать лет, но все это время лишь постоянно перемещался
между Стмбулом и Эдирне, а такие поездки едва ли можно было превратить в торжественные выезды, необходимые в пропагандистских целях, которые преследовал Кёпрюлю Мехмед. Хорошо осведомленный о том, какое мощное воздействие оказывает символика монархии, он придумал, как подобающим образом продемонстрировать величие своего владыки.26 мая 1659 года имперский штандарт был вынесен из внутренних покоев дворца Топкапы и установлен за Воротами Блаженства, которые служили границей между закрытой территорией дворца и землями общественного пользования. В течение всего следующего месяца султан, его мать, а также его визири и войска переправлялись в Ускюдар и 30 июня с большой помпой отправились в город Бурсу, где находился погребальный комплекс династии. Двигаясь неспешной поступью и совершая по пути продолжительные остановки, они прибыли туда 29 июля. Во время восстания Абаз Хасан-паши Бурса находилась в большой опасности, поэтому во время пребывания султана в этом городе его жители выражали свое ликование и подобострастие. Между тем правительство продолжало заниматься своей обычной деятельностью: производились новые назначения и отправлялось правосудие по мере того, как людей, принимавших участие в мятеже, направленном против Кёпрюлю Мехмеда, увольняли. Султан назначал казни техжителей Бурсы, которые снабжали армию Абаза Хасана, когда она наступала на Стамбул. Продемонстрировав свою абсолютную власть, султан посетил гробницы своих предков, подчеркнув свою законнорожденность и благородство происхождения, а его божественное право помазанника было подтверждено, когда священный плащ Пророка был выставлен напоказ, что стало кульминационным моментом ночной церемонии.
Временное пребывание монарха в Бурсе было только началом процесса продвижения людей, которыми Кёпрюлю Мехмед планировал окружить султана. Из Бурсы они направились к проливу Дарданеллы. Недавние морские сражения с венецианцами показали, что крепости на противоположных берегах пролива, построенные еще в середине XV века султаном Мехмедом II, не являются достаточным препятствием для прохождения современных парусных судов. По словам Мустафы Наима, каждый год тридцать или сорок венецианских кораблей вставали на якорь за пределами досягаемости пушек этих крепостей и блокировали Проливы. Другие суда, входившие в Проливы со стороны Эгейского моря, не знали о присутствии этих кораблей и попадали в засаду. Незадолго до того, как ее убили, наличие этой проблемы признала предыдущая валиде-султан, Кёсем. Она назначила архитектора, которому поручила изучить возможность строительства артиллерийских батарей на противоположных берегах пролива, западнее уже существующих укреплений, ближе к выходу в Эгейское море. Задуманный Кёсем проект строительства новых укреплений успешно продвигался вперед в годы регентства Турхан Султан, и ко времени ее приезда, то есть к исходу сентября 1659 года, строительство фортификационных сооружений было завершено, за исключением обращенных к морю участков. Из Дарданелл монарх со свитой направился обратно в Эдирне. Когда почти два года спустя строительство укреплений было полностью завершено, султан и его мать снова отправились в Проливы, чтобы в торжественной обстановке оценить проделанную работу. Вот как описывает это событие его наперсник, Абдурахман Абди-паша, который написал поэму, чтобы запечатлеть «милостивый дар матери султана Мехмед Хана Гази»:
Построив две крепости друг против друга с обеих сторон [Проливов], Спасла она земли людей правоверных от набегов неверных врагов. С таким изяществом заполнить море с двух сторон, И сделав похожими его берега, заново Проливы создать.30 сентября 1661 года Кёпрюлю Мехмед-паша умер в Эдирне после болезни, которая продолжалась несколько месяцев. Как и Турхан Султан, он был щедрым благотворителем. Его пожертвования были логическим следствием его образа жизни и той роли, которую он сыграл в подчинении Османской империи недавно завоеванной ею территории. Самые разнообразные пожертвования он сделал на острове Бозкаада, отвоеванном у венецианцев в самом начале его пребывания на посту великого визиря. Там он построил две мечети, школу, караван-сарай, баню, кофейню, конюшню, девять мельниц, водяную мельницу, пекарню и 84 лавки. Однако служившие источниками доходов не приносили достаточной выручки, чтобы производить выплаты и осуществлять благотворительные работы, поэтому, чтобы компенсировать недостачу, Кёпрюлю Мехмеду было пожаловано некоторое количество деревень и другие источники получения доходов в сельской местности, в том числе средства, получаемые с налогообложения двух деревень острова Лемнос, отвоеванного им у венецианцев вскоре после Бозкаады.
Во время Трансильванской кампании 1658 года оплот Ракоши, Инеу, стал частью Османской империи, и Кёпрюлю Мехмед-паша построил там мечеть, две школы, девять мельниц и тридцать лавок. В своем родном городке Рудник, в Албании, он построил мечеть и школу, а в провинции Амасья, куда его отдали на воспитание и куда До восхождения на пост великого визиря он постоянно возвращался, когда оказывался не у дел, Кёпрюлю Мехмед сделал целый ряд пожертвований. Так, чтобы стимулировать торговлю, он построил караван-сарай в Гюмюш-хаджикёй, к северо-западу от города Амасья, расположенного на торговом пути, протянувшемся с запада на восток через северную часть центральной Малой Азии. Служба в Сирии побудила его сделать более безопасным маршрут паломников, и южнее города Антакья (Антиохия), возле расположенного на реке Оронт Джиср-аш-Шигхуре, он построил форт, две мечети, караван-сарай и школу. По существу, это были самые ценные пожертвования, потому что они были сделаны ради защиты купцов и паломников от набегов жителей пустыни.
В Османской империи покровительство долго оставалось надежным способом продвижения по службе, так как уже более пятидесяти лет сыновья становились преемниками своих отцов, занимавших высшие государственные должности. Это видно на примере многочисленных визирей с именами А-оглы Б-паша или Х-паша-заде Y-паша. Слово «сын» по-турецки звучит как «оглы», а по-персидски как «заде». Так, имена Оздемироглы Осман-паша и Насух-пашазаде Хусейн указывают на то, что этот Осман был сыном Ёздемира [паши], а Хусейн сыном Насух-паши. После смерти Кёпрюлю Мехмед-паши, его сын Фазыл Ахмед-паша стал великим визирем, несмотря на свои 26 лет, и носил один из приведенных здесь вариантов имен: Кёпрюлюзаде Фазыл Ахмед-паша. Это был первый случай, когда сын стал преемником отца на посту великого визиря. Фазыл Ахмед получил образование в теологическом колледже и занимал посты в религиозной иерархии Стамбула, но вскоре после того, как его отец стал великим визирем, он оставил религию и стал заниматься административной деятельностью и был назначен губернатором весьма чувствительной пограничной провинции Эрзурум, где всегда был нужен человек, которому можно доверять. Решение назначить его великим визирем было принято перед смертью его отца: зная, что конец уже близок, Кёпрюлю Мехмед вызвал Фазиля Ахмеда из Дамаска (где он к тому времени служил губернатором) и сделал его своим заместителем. Желание Кёпрюлю Мехмеда иметь под рукой выбранного им преемника напоминает тактику султанов прежних времен, а параллель между амбициозными планами Кёпрюлю Мехмеда в отношении своей семьи и аналогичными планами османских султанов XV и XVI столетий четко указывает на непомерные устремления династии, начало которой положил этот вельможа.