История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага

Потом он украдкой выскользнул из дому, сам не зная куда и зачем, однако же бессознательно углубился в пустынные уголки на задах колледжей, а выбравшись из университетских владений, спустился к безлюдному берегу реки как шумно здесь бывало во время лодочных гонок, когда у пристани теснились и кричали толпы студентов!
– и шел все дальше и дальше, пока не очутился в нескольких милях от Оксбриджа, где его и увидел старый знакомый, уезжавший из этого города.

Пен поднимался в гору, и мелкий январский дождик хлестал ему в лицо, и рваная мантия развевалась за ним по ветру - он так с утра и не переоделся, а по дороге в это время мчалась карета с лакеем на козлах, в которой, высунувшись из окошка, сидел молодой джентльмен с сигарой в зубах и громко подгонял кучера. То был наш давнишний бэймутский знакомый мистер Спэйвин он окончил курс и с победой возвращался домой в своей желтой карете. Вдруг он завидел какого-то человека, который поднимался в гору, неистово жестикулируя, и, когда карета поравнялась с ним, узнал бледное, с провалившимися глазами лицо Пена.

– Стой!
– заорал мистер Спэйвин кучеру, и лошади круто остановились, обогнав Артура на сотню шагов.

Тот услышал, что его окликают, и увидел верхнюю половину мистера Спэйвина, который, еще дальше высунувшись из окошка, делал ему энергичные знаки приблизиться.

Пен остановился в нерешительности, но потом яростно затряс головой и указал вперед, как бы предлагая вознице не задерживаться. Он молчал, но лицо его, надобно полагать, было страшно, потому что Спэйвин сначала уставился на него в недоумении, а затем выскочил из кареты, с протянутой рукой подбежал к нему и, схватив его за руку, сказал:

– Эй, старина, что с тобой? Куда ты собрался?

– Туда собрался, где мне место, - с проклятием отвечал Пен.

– Так ты ошибся дорогой, - улыбнулся мистер Спэйвин.
– Это шоссе на Фенбери. Полно тебе, Пен, не расстраивайся. Ну, срезался, так что ж из этого? Привыкнешь. Я вот три раза срезался, первый раз обидно, а потом ничего. Сейчас я, правда, рад, что отделался. В следующий раз проскочишь.

Пен смотрел на него - на человека, который три раза срезался, был временно исключен, совсем недавно научился читать и писать без ошибок и который, несмотря на это, все же окончил куре. "Такой человек сдал экзамен, - думал он, - а я нет!" Это было невыносимо.

– До свиданья; Спэйвин, - сказал он.
– Рад за тебя. Не буду тебя задерживать. Я спешу... мне надобно нынче попасть в Лондон.

– Врешь, - сказал мистер Спэйвин.
– Так в Лондон не попадешь. Говорю тебе, это шоссе на Фенбери.

– Я как раз собирался поворотить обратно.

– Дилижансы переполнены, ведь студенты разъезжаются.
– Пен болезненно поморщился.
– За десять фунтов - и то места не получишь. Полезай ко мне; я тебя тадвезу до Мадфорда, а там у тебя есть шанс попасть в почтовую карету. Шляпу и пальто я тебе дам, у меня много. Ну, влезай же... Трогай!..

Таким-то образом Пен очутился в карете мистера Спэйвина и доехал с ним до гостиницы "Баран" в Мадфорде, в пятнадцати милях от Окебриджа; почтовая карета из Фенбери меняла там лошадей, и Пен получил в ней месте до Лондона.

На следующий день в колледже св. Бонифация царило великое смятение: разнесся слух (повергнувший в ужас Ненова учителя и поставщиков), что Пенденнис, в отчаянии от своей неудачи, покончил с собой; на третьей миле по дороге на Фенбери, подле водяной мельницы, нашли помятую студенческую шапку с едва различимыми буквами его фамилии на подкладке, а также печатку с его гербом - орел, глядящий на угасшее теперь солнце! и целые сутки, пока от него не пришли письма с лондонским штемпелем, все были уверены, что несчастный Пен утопился.

Карета прибыла в Лондон в пять часов утра, и по темным, унылым улицам он поспешил в гостиницу в Ковент-Гардене, где обычно останавливался и где вечно бодрствующий коридорный отвел ему комнату. Пен внимательно посмотрел на него, стараясь угадать, знает ли этот человек, что он провалился? Он лег, но не мог уснуть. Он ворочался в постели, пока не забрезжил серый лондонский день, тогда вскочил и пешком пошел к дядюшке на Бэри-стрит; служанка, мывшая крыльцо, подняла голову и подозрительно оглядела его - небритого, в несвежем белье. Он решил, что она тоже знает о его несчастье.

– Мистер Артур? О господи, сэр, что случилось?
– вопросил лакей Морган, который только что расположил у дверей майоровой спальни вычищенное платье и сапоги и нес ему парик.

– Мне нужно поговорить с дядюшкой, - произнес Артур замогильным голосом и опустился на стул.

Морган в изумлении и страхе попятился от бледного, видимо, готового на все молодого человека и скрылся за дверью спальни.

Майор, надев парик, тотчас высунул голову из двери.

– Ну что? Экзамены позади? Первый и по математике и по древним? Сейчас выйду.
– И голова исчезла.

– Они ничего не знают!
– простонал Пен.
– Что же теперь будет?

Когда майор обратился к племяннику, тот стоял спиной к окну, да и не очень светло бывает на Бэри-стрит в туманное январское утро, так что он не увидел на лице Пена выражения мрачного отчаяния, которое заметил даже мистер Морган.

Но когда он вышел из своей гардеробной, наряженный и сияющий, распространяя вокруг себя легкий аромат магазина Делкруа, где покупал духи для своего парика и носовых платков, и протянул было Пену руку, готовясь заговорить с ним своим бодрым, чуть скрипучим голосом, он наконец разглядел лицо племянника и, выпустив его руку, произнес:

– Боже мой, что случилось?

– За завтраком прочтете в газете, сэр, - сказал Пен.

– Что прочту?

– Моей фамилии там нет, сэр.

– А зачем, черт возьми, ей там быть?
– спросил майор, ничего не понимая.

– Я все потерял сэр, - простонал Пен.
– Честь моя погибла, мне нет спасенья; я не могу возвратиться в Оксбридж.

– Что?!
– взвизгнул майор.
– Не сберег честь? Боже милостивый! Ты что же, показал себя трусом?

Пен горько рассмеялся.

– Не в том дело, сэр. Пуля меня не страшит. Я был бы рад, кабы кто меня застрелил. Я не окончил курса. Меня... меня провалили.

Майор слышал это слово, но смысла его не знал и смутно представлял себе, что это - род телесного наказания для непокорных студентов.

– Не понимаю, как ты можешь смотреть мне в глаза после такого бесчестья, - сказал он.
– Не понимаю, как ты, джентльмен, стерпел это.

– А что я мог поделать, сэр? Работы по древней литературе я написал неплохо, подвела чертова математика, я ее всегда запускал.

– И это... это произошло публично?

– Что?

– Ну... вот, когда тебя проваливали, - сказал майор, тревожно заглядывая Пену в лицо.

Пен понял, что его опекун - жертва смешного недоразумения, и, как он ни был несчастен, слабая улыбка прошла по его лицу, и разговор продолжался уже не на столь трагической ноте. Пен объяснил дядюшке, что держал экзамены и не выдержал. На это майор заметил, что хоть он и ожидал от племянника большего, но это еще не бог знает какое горе, и бесчестья он в этом не усматривает, а нужно попробовать еще раз.