История Петербурга наизнанку. Заметки на полях городских летописей

– В 1965 году я проверяла магазин. Люстра там еще была. Прекрасно помню эту люстру, думаю, что она из хрусталя. И зачем вам понадобилось вводить в заблуждение читателей – ведь тысячи ленинградцев, особенно коренных, наверняка ее помнят.»

Писем тогда в газете было опубликовано множество.

«Больно читать такие заявления. В страшные дни блокады мы ходили в Елисеевский за „дотацией“ – давали без карточек свекольник. В зале было темно, но люстра висела. А после, когда дали свет и она засверкала, мы радовались тому, что сохранилась такая красота. Г. Николаева, конструктор».

«Ваши доводы меня не убеждают, а возмущают до предела. Всю жизнь живу в Смольнинском районе, покупки делала в Елисеевском. Большая овальная чаша из хрусталиков исчезла после капитального ремонта зала. А в Москве в Елисеевском магазине я никогда не была – не наводите тень на плетень. Ох, как я возмущена! С уважением О. Пенькова».

«С 1948 по 1953 год я работала на Малой Садовой, 3, ежедневно посещая магазин. Люстра хрустальная висела в центральном зале над кассами. Ее нельзя было не заметить, так как она блестела, как бриллиант, магазин казался волшебным. А.Я. Полейко».

«Эту люстру помню с детских лет. Со всей ответственностью заявляю: люстра была. Я ее всегда показывала туристам, когда водила их по городу. Е.Г. Золотова».

Поразительное единодушие! Возмущенные ленинградцы предлагали даже свои версии исчезновения люстры. По городу поползли слухи, что ее тайно продали племяннику Елисеева, жившему в США. Распространялась и такая история: якобы перед революцией Елисеевы решили обратить свои накопления в золото и отлили из этого металла роскошную люстру, которую повесили в главном зале своего магазина. При реставрации это вскрылось, и вешать украшение из чистого золота обратно никто не стал.

Редакция в полном соответствии с духом гласности поддерживала энтузиазм читателей: «Давайте попробуем разобраться. Было бы слишком просто объявить свидетельства ленинградцев очередным мифом, сродни летающим тарелкам или снежному человеку, как объясняет этот феномен нынешний директор „Центрального“ Г.Н. Малышкин… Нельзя сбросить со счетов сотни писем и звонков, сложившихся в общественное мнение ленинградцев. Необходимо доказать истину».

Публикуя такие слова, газета не заметила, что частично истина уже была установлена за три года до шумихи, причем на страницах той же «Ленинградской правды». Тогда была напечатана историческая заметка о главном гастрономе города, где среди прочего говорилось: «Занимающие центр торгового зала кассы появились тут только в середине 1930-х годов. Тогда же над ними укрепили большую люстру – для лучшего освещения рабочих мест кассиров. Очевидно, этот ничем не примечательный светильник и породил легенду о „золотой“ люстре…»

Итак, первая часть ясна: люстра появилась в тридцатые годы. И когда исчезла?

Исчерпывающий ответ на этот вопрос содержится в письмах ленинградцев, присланных в газету в 1988 году. Сразу три свидетельства, красноречиво подтверждающих одно другое.

«Почему возникли сомнения относительно люстры? Ее можно было увидеть в 50–60-е годы. Каждый раз, входя в магазин, я любовался ею. Она исчезла к концу 60-х, когда натянули сетку над кассами. Вторая такая люстра была в фойе кинотеатра „Колизей“. После реконструкции ее не стало. Если спросить руководителей, они, возможно, тоже разведут руками: такие „мелочи“ никто никогда не брал в голову… Б. Александров».

«Помню интерьер магазина после войны – море света. В конце 60-х годов над кассами появилась сетка. Дело в том, что две нити с хрустальными элементами люстры, которая находилась как раз над кассами, порвались и свисали вниз. Затем был недельный косметический ремонт, и вместо люстры появилась арматура ламп дневного освещения. Надо сказать, что процедура замены хрустальных люстр на лампы дневного света, более экономичные и безвредные, тогда прошла по всему Ленинграду… П. Кудрявцев, ветеран труда».

«С 1953 по 1966 год я работал в Театре Комедии: зал театра расположен над залом гастронома. Ежедневно в нем бывал и утверждаю: люстра была! Но когда стали потолок переделывать под лампы дневного света, то четыре люстры по углам и центральную сняли, и больше их никто не видел. Б.А. Байков».

Вот и вторая часть истины: люстра исчезла из Елисеевского в шестидесятые годы. И три десятилетия о ней никто не вспоминал, пока не грянула реставрация. А после ее завершения все и началось. Очевидно, уж очень совпал этот сюжет с эпохой гласности и всяческого рода разоблачений.

Удивительно, но несмотря на публикации «Ленинградской правды» шлейф истории с люстрой тянулся еще долго. Только под давлением обстоятельств – событий в городе и стране происходило много, трещали устои привычной жизни – общественные дискуссии вокруг Елисеевского затихли.

Впрочем, и сегодня история с люстрой Елисеевского помнится многим. И многие уверены до сих пор, что люстра висела в торговом зале со времен первых хозяев магазина.

Топонимика

Левый Василий Правда ли, что Васильевский остров назван в честь Василия?

Те, кто хотя бы раз прогуливался по пешеходной зоне между Шестой и Седьмой линиями Васильевского острова, наверняка запомнили живописный бронзовый памятник бомбардиру Василию Дмитриевичу Корчмину. Поставленный в 2003 году, по случаю празднования 300-летия Петербурга, он был исполнен тогдашними студентами Академии художеств Григорием Лукьяновым и Сергеем Сергеевым и не блещет высокими художественными достоинствами. Так, скорее сувенирная продукция, чем реальный памятник – но все ж таки память о человеке, вышедшем в городскую историю. И в городской фольклор тоже.

Потому что именно в честь Василия Корчмина, как гласит этот фольклор, получил свое имя Васильевский остров.

Что ж, остров этот – один из крупнейших в Петербурге, и понятно, что название его всегда вызывало интерес у петербуржцев. И еще в середине XVIII столетия историю о Корчмине (Карчмине) пустил в ход историк Андрей Иванович Богданов, ссылаясь на рассказы «старожитных людей». Оказывается, вскоре после основания крепости на Заячьем острове царь Петр решил поставить «на том месте, где ныне Стрелка называется» артиллерийскую батарею, которая охраняла бы строительство от приходящих со взморья неприятельских кораблей.

«И для той делания батареи, и для всякаго охранения от неприятеля, определен к тому от бомбардирской роты Василей Дмитревич Карчмин с партиею. И сей помянутый Карчмин, будучи на оном острову с партиею своею для охранения сего новозавоеванного места, яко на отводном карауле, стоял долгое время. И посылаемые к нему от Государя из лагеря, к оному Василью Карчмину, всякия Его Величества указы и словесные приказы посылалися тако: „К Василью на Остров“. И от того времени по сему имени и прозван стал быть сей остров Васильевской…»