История Похитителя Тел

Окружавшие меня смертные затихли. Они почти не разговаривали. Народ собирался на носу, чтобы отдать дань этим минутам. Здесь дул шелковистый и ароматный бриз. Темно-оранжевое солнце висело над горизонтом, словно подсматривая одним глазом, но внезапно опустилось и исчезло из поля зрения. Огромные стаи бегущих облаков озарились снизу потрясающим взрывом желтого света. По безграничным сияющим небесам все выше и выше поднимался розоватый свет, и через чудесный цветной туман пробилось мерцание звезд.

Вода темнела; внизу волны с новой жестокостью бились о корпус судна. Я осознал, что пароход уже движется. Внезапно из него вырвался глубокий резкий вибрирующий свист, крик, отдавшийся в моих костях одновременно страхом и волнением. Пароход шел так медленно и ровно, что догадаться об этом можно было, только глядя на берег. Мы поворачивали к западу, навстречу умирающему свету.

Я увидел, что глаза Дэвида покрылись пеленой. Правой рукой он вцепился в поручень и смотрел на горизонт, на поднимающиеся облака и на глубокое розовое небо над ними.

Мне хотелось сказать ему что-нибудь – что-нибудь красивое и важное, чтобы выразить свою глубокую любовь. От нее у меня вдруг чуть не разорвалось сердце, я медленно повернулся к нему и положил левую ладонь на его правую руку, державшуюся за поручень.

– Я знаю, – прошептал он. – Поверь мне, знаю. Но сейчас тебе нужно вести себя умнее. Держи все при себе.

Ах да, опустить занавес. Стать одним из бесчисленных сотен, отгородиться, замолчать, остаться одному. Одному. Так и подошел к концу мой последний день смертной жизни.

Оглушительный вибрирующий свисток прозвучал еще раз.

Судно практически завершило разворот. Оно двигалось к открытому морю. Небо уже быстро темнело, нам пора было удалиться на нижние палубы и найти какой-нибудь уголок шумной общественной комнаты, где нас будет не видно.

Я бросил последний взгляд на небо, сознавая, что весь свет уже ушел, окончательно и навсегда, и сердце мое похолодело. Меня пробрала мрачная дрожь. Но я не мог сожалеть о потере света. Не мог. Все, чего хотела моя чудовищная душа, – это получить назад свою вампирскую силу. Однако сама земля, казалось, требовала чего-то более утонченного, – чтобы я оплакивал то, от чего отрекся.

Не вышло. Мне было грустно, и, пока я неподвижно стоял в тишине на теплом ласковом ветерке, на меня давил сокрушительный провал моего человеческого приключения.

Я почувствовал, что Дэвид мягко тянет меня за локоть.

– Да, идем внутрь, – сказал я и отвернулся от нежного карибского неба. Уже опустилась ночь. И мысли мои принадлежали Джеймсу, одному только Джеймсу.

О, как же я жалел, что не мог подсмотреть, как этот дурак поднимается из своего шелкового укрытия! Но это было чересчур рискованно. Ни с какого наблюдательного пункта мы не могли бы следить за ним, оставаясь в безопасности. Единственным доступным нам шагом было немедленно скрыться.

С наступлением темноты изменился и корабль.

Сверкающие магазинчики, мимо которых мы проходили, вели шумную и бойкую торговлю. Внизу, в Театральном фойе, облаченные в вечерние наряды мужчины и женщины уже занимали свои места.

Игровые автоматы в казино ожили и горели яркими огнями; вокруг рулетки собралась толпа. А пожилые пары танцевали в просторном затемненном Королевском зале под тихую медленную оркестровую музыку.

Как только мы нашли подходящий уголок в клубе «Лидо» и заказали, чтобы не скучать, пару напитков, Дэвид велел мне оставаться на месте, сказав, что рискнет и один поднимется на сигнальную палубу.

– Зачем? Что значит «оставаться на месте»? – Я пришел в бешенство.

– Он узнает тебя, как только увидит, – сказал он снисходительно, словно ребенку. Он нацепил пару темных очков. – А меня он, скорее всего, вообще не заметит.

– Ладно, босс, – с отвращением ответил я. Я был вне себя – спокойно ждать здесь, в то время как он отправляется на охоту!

Я рухнул обратно в кресло, отпил еще один антисептический глоток джина с тоником и попытался рассмотреть в раздражающей темноте, как несколько молодых пар выходят под яркие огни танцевальной площадки. Музыка играла невыносимо громко. Но едва уловимая вибрация корабля была восхитительна. Он уже рвался вперед. Выглянув из этой ямы, полной переплетенных теней, в дальний левый угол, в одно из множества больших стеклянных окон, я увидел, как полное облаков небо, все еще светящееся светом раннего вечера, попросту проносится мимо.

Могучий корабль, подумал я. В этом ему не откажешь. Несмотря на безвкусные лампочки и уродливый ковер, на гнетуще низкие потолки и бесконечно нудные общественные комнаты, это был действительно могучий корабль.

Вот о чем я размышлял, стараясь не сойти с ума от нетерпения и даже пытаясь увидеть это с точки зрения Джеймса, когда меня отвлекло появление в дальнем коридоре потрясающе красивого молодого блондина. Он был одет в шикарный вечерний костюм. Впечатление портили лишь совершенно неуместные здесь фиолетовые очки. И я в свойственной мне манере упивался его внешностью, пока с полукомическим ужасом не осознал, что смотрю на самого себя!

Это был Джеймс – в черном смокинге и накрахмаленной рубашке; из-под модных линз он осматривал помещение и медленно продвигался к этому фойе.

У меня в груди все невыразимо сжалось. Каждый мускул моего тела свело в спазме волнения. Я очень медленно поднял руку, чтобы подпереть ею лоб, и чуть-чуть наклонил голову, снова отводя взгляд влево.

Но как же он не видит меня острыми сверхъестественными глазами? Темнота для него не преграда. Ну разумеется, он уловит исходящий от меня запах страха – под рубашкой у меня льет пот.

Однако дьявол меня не заметил. Вместо этого он уселся в баре ко мне спиной и повернул голову направо. Мне были видны только очертания щеки и челюсти. И когда он впал в явно расслабленное состояние, я понял, как он рисуется – сидит, облокотившись о полированное дерево, слегка изогнув правую ногу в колене и зацепившись каблуком за латунную перекладину своего табурета.

Он мягко покачивал головой в такт медленной музыке. От него веяло приятной гордостью, едва уловимым довольством тем, что он есть и где находится.

Я медленно сделал глубокий вдох. Далеко за ним, на противоположном конце просторного зала, я безошибочно различил фигуру Дэвида, на секунду остановившуюся в открытых дверях. Потом она двинулась дальше. Слава Богу, он заметил чудовище, которое представало перед всем миром таким же нормальным – за исключением чрезмерной, кричащей красоты, – как и передо мной.

Когда меня охватил новый приступ страха, я стал намеренно представлять себе работу, которой не имел, в городе, где я никогда не жил. Я думал о невесте по имени Барбара, невероятно красивой и сводящей с ума, и о нашей ссоре, которой, конечно, никогда не было. Я забил себе голову такими картинами и думал о куче всякой всячины – о тропической рыбе, которую когда-нибудь хочу завести в аквариуме, и стоит ли пойти в Театральное фойе и посмотреть представление.