История пятая. Гарри и Орден Молчальников

Я сделал мысленную пометку.

– Мой ответ таков: в первую очередь я хотел сохранить тебе жизнь, - сказал Дамблдор.
– Пожалуй, я один знал, какая огромная опасность тебе угрожает. Волдеморт был побеждён несколько часов назад, но его сторонники всё ещё оставались на свободе. Вдобавок… верил ли я в то, что Волдеморт исчез навсегда? Нет; я не знал, десять, двадцать или пятьдесят лет пройдёт до его возвращения, но был уверен, что рано или поздно он вернётся и не успокоится, пока не убьёт тебя, - он перевел дыхание и продолжил: - Я знал, что познания Волдеморта в области чёрной магии более обширны, чем у любого другого из ныне живущих волшебников. Знал, что даже мои самые сложные и мощные защитные чары вряд ли уберегут тебя, если он вернёт себе всю былую силу. Но мне была ведома и слабость Волдеморта. И я принял решение: тебя защитит древняя магия, о которой он знает, которую презирает и которую всегда прежде недооценивал. Я имею в виду, конечно, то, что твоя мать пожертвовала собой ради твоего спасения. Она дала тебе такую надёжную защиту, какой он и представить себе не мог, и она по сей день тебя оберегает. Таким образом, я решил положиться на материнскую кровь. И я отнёс тебя к её сестре, поскольку других родственников у неё не осталось.

– А если б она меня в приют сдала?
– вставил я.

– Но Петуния приняла тебя! Да, поначалу неохотно; да, скрепя сердце, с горечью и даже гневом, но приняла - и таким образом закрепила наложенные мною чары. Благодаря жертве твоей матери кровные узы сделались самой могучей защитой, какую я мог тебе дать. И пока ты называешь своим домом тот, где обитают кровные родственники твоей матери, Волдеморт не причинит тебе вреда - он не может даже пальцем тебя тронуть. Он пролил её кровь, но она по-прежнему живёт в тебе и в её сестре. Её кровь стала твоей хранительницей. Твоя тётя знает об этом.

– Отлично, - сказал я, воодушевишись.
– А можно кое-что уточнить?

– Постой, я еще не закончил, Гарри, - покачал он седой головой.
– Итак, пять лет назад ты прибыл в Хогвартс. Ты был не изнеженным маленьким принцем, а самым обычным мальчишкой. До сих пор всё шло согласно моему плану.

– Кроме моей фамилии, - вставил я.
– Кстати, по-моему, только самые тупые до сих пор не догадались, что я на самом деле Поттер. Да ё-моё, хоть подумали бы: с какой стати Сириус Блэк является на Турнир поддержать какого-то Эванса! Нет, можно списать на то, что он с тетей Пэт встречается, но это уж за уши притянуто… Почему изменилась фамилия в этой самой… как ее? Книге учета волшебников? Почему гоблины и кентавры сразу узнают во мне Поттера? И Волдеморт тоже, кстати, но это хотя бы не удивительно… Вы так и не выяснили!

– Увы, Гарри, хватало и иных дел, - вздохнул директор.
– Но разве ты сам не хотел оставаться незамеченным? Быть, как все, рядовым учеником? Или ты желал, чтобы на тебя указывали пальцами и шептались о твоем шраме?

«Ловко передергиваешь», - подумал я и зашел с козыря:

– Хотеть-то я, может, и хотел, но вы как-то обещали разобраться в этом феномене. За пять лет-то уж можно было хоть плохонькое объяснение состряпать…

– Единственное, что мы смогли предположить, - после паузы сказал Дамблдор, - что та самая кровная защита, дарованная твоей матерью, каким-то образом наложилась на твой собственный дар и усилилась. Может быть, сыграло свою роль и то, что твоя тетя приняла тебя как родного сына.

«И то, что она, вполне вероятно, сквиб, то есть там в самом деле могло что-то наложиться и перепутаться», - заключил я. Технические детали меня не особенно волновали, если честно.

– Ну пускай, - кивнул я.
– Извините, перебил, просто мне это покоя не давало.

– Юности свойственно нетерпение, - кивнул он и погладил бороду.
– Думаю, ты не хуже меня помнишь то, что произошло на первом году твоего обучения в Хогвартсе. Ты очутился лицом к лицу с Волдемортом, снова выжил, мало того - ты отсрочил возвращение Волдеморта во всей полноте его могущества. Это был подвиг, достойный взрослого мужчины! Я очень гордился тобой, Гарри!

«Я тоже собой гордился, - подумал я, - особенно когда Волдеморту морду набил и камень спёр».

– Однако у моего замечательного плана был один недостаток, - продолжал Дамблдор.
– Недостаток вполне очевидный - и уже тогда я понимал, что из-за него всё может пойти насмарку. Тем не менее, я сказал себе, что не позволю этому недостатку погубить всю затею. Я один мог предотвратить крах - следовательно, я один должен был проявить силу. И это стало моим первым испытанием, когда ты лежал в больничном крыле, ослабевший после схватки с Волдемортом.

– О чем это вы?
– не понял я.

– Помнишь, как ты спросил меня, почему Волдеморт пытался убить тебя, когда ты был ещё ребёнком?

Я кивнул.

– Как, по-твоему, следовало мне тогда ответить? Ты до сих пор не видишь недостатка в моём плане? Нет… наверное, нет. Что ж… Как тебе известно, тогда я решил не отвечать. Одиннадцать лет, сказал себе я, - это слишком рано для такой откровенности. У меня раньше и в мыслях не было раскрыть секрет, когда тебе будет всего одиннадцать. Я боялся, что бремя этого знания станет для тебя невыносимым…

Я больше не мог это слушать, поэтому задремал с открытыми глазами, время от времени просыпаясь на фразах типа «опасные симптомы», «мы обсуждали твой шрам», «запретная тема», «я угодил в ловушку», «ты был слишком дорог мне»…

Вот тут я встрепенулся.

– Твоё счастье было для меня важнее, чем твоё знание правды, твоё душевное спокойствие - дороже моего плана, а твоя жизнь - ценнее тех жизней, которыми, возможно, пришлось бы расплатиться за провал этого плана, - грустно произнес Дамблдор.
– Иными словами, моё поведение было именно таким, какого Волдеморт всегда ожидал от глупцов, способных любить.

«Если он сейчас скажет «Гарри, я всегда любил твою мать» или там «Гарри, я твой отец», я за себя не ручаюсь», - подумал я, но ничего подобного не прозвучало, и я снова впал в транс. Когда директор дошел до признания невиновности Сириуса, я встрепенулся.

– Минуточку!

– Да, Гарри?
– Дамблдор явно был не рад тому, что я его перебил.

– Раз уж у нас сегодня вечер разговоров по душам, сэр, - сказал я, - то мне хотелось бы прояснить еще пару моментов.

– Я слушаю тебя, - он сцепил длинные пальцы на груди.

– Вы вот только что сказали, что меня с радостью усыновила бы любая семья волшебников, - повторил я.
– Но у меня, на минуточку, имелся крестный отец. Кстати, тоже кровный родственник. Конечно, он под Аваду не кидался, но тем не менее… Правда, - добавил я справедливости ради, - с Сириусом я вырос бы еще тем засранцем, но это уже второй вопрос.

– Но ты ведь помнишь, что его обвинили…

– Еще бы я не помнил!
– фыркнул я.
– И вот, собственно, это я и хотел выяснить: почему вы, сэр, величайший светлый волшебник современности, так легко поверили, что Сириус предал моих родителей? Ну хорошо, допустим, его поймали сразу после взрыва, он был не в себе… хотя он по жизни такой… Но потом? Он ведь говорил, что умолял дать вам знать, хотел рассказать правду… И где вы были, сэр?
– Я понял, что чрезмерно завелся, и заставил себя успокоиться, пока окна не повылетели, а то если струны срезонируют, мало не покажется.
– Где вы были все те годы, которые Сириус провел в одиночке, с дементорами бок о бок? Что, так сложно было организовать допрос с этой самой сывороткой правды? То, что у него Метки никогда не было, тоже ни о чем не говорило, да? Или вам просто не было интересно, почему, зачем? Предал и предал, пускай гниет заживо! А что в Ордене еще такой же предатель может завестись - подумаешь!

Глаза у Дамблдора забегали.

– А история о том, что беглый Блэк якобы пытается меня убить - это вообще бредятина, - завершил я мысль.
– Что ему мешало смыться раньше и подкараулить меня возле школы? Или на вокзале? Если он чокнутый, так ему все равно было бы, что с ним дальше сделают… Да вон хоть в день прибытия в Хогвартс - приезжаем-то вечером, так он напрыгнул бы из темноты и шею мне свернул, если б палочку не сумел раздобыть.

Я вовремя придержал язык: об анимагической сути Сириуса Дамблдор вроде бы не знал.