История Рампы. (THE RAMPA STORY)

В моей больничной камере состоялось необычное совещание между начальником тюрьмы, доктором и старшим охранником.

— Придется вам выехать в Стрый, — сказал начальник. — Там нет таких строгостей, да и местность здоровее.

— Но начальник, — возразил я, — почему я должен уезжать? Я сижу в тюрьме ни за что, так как не совершил никакого преступления. Почему я должен уехать и помалкивать обо всем этом? Я буду каждому встречному рассказывать, как все было сфабриковано.

Много еще было криков и препирательств, и наконец я, заключенный, предложил решение.

— Начальник, — сказал я, — вы хотите, чтобы я убрался отсюда, ради спасения собственной шкуры. Я не допущу, чтобы меня перевели в другую тюрьму и заткнули мне рот. Если вы хотите, чтобы я молчал, позвольте мне и Йозефу Кохино поехать в Стрый как свободным людям. Дайте нам одежду, чтобы мы прилично выглядели. Дайте нам немного денег, чтобы мы купили себе поесть. Тогда мы будем молчать и немедленно отправимся по ту сторону Карпат.

Начальник что-то проворчал, выругался, и все трое бросились прочь из камеры. На другой день начальник вернулся, сказал, что пересмотрел мои бумаги и обнаружил, что я честный человек, как он это назвал, которого несправедливо держат в тюрьме. И он сделает так, как я сказал.

Целую неделю ничего не происходило и не было сказано ни слова. В три часа ночи восьмого дня ко мне в камеру вошел охранник, грубо растолкал меня и сказал, что меня вызывают в «контору». Поспешно одевшись, я пошел за охранником. Он открыл дверь и втолкнул меня внутрь. Там сидел другой охранник с двумя стопками одежды и двумя армейскими мешками. На столе стояла еда. Он дал мне знак молчать и подойти поближе.

— Вас повезут в Стрый, — прошептал он. — Как туда приедете, попросите охранника — он будет один — отвезти вас чуть дальше. Если окажетесь на безлюдной дороге, разоружите его, свяжите и бросьте где-нибудь на обочине. Вы помогли мне, когда я болел, вот я и говорю вам, что вас сговорились убить якобы при попытке к бегству.

Открылась дверь и вошел Йозеф.

— Теперь завтракайте, — сказал охранник, — да побыстрее. Вот немного денег, они вас выручат в дороге.

Сумма была довольно крупная, и мне стал понятен смысл заговора. Начальник тюрьмы собирался заявить, что мы ограбили его и сбежали.

Доев завтрак, мы вышли к машине, которая оказалась джипом с четырьмя ведущими колесами. За рулем сидел угрюмого вида водитель, рядом с ним на сиденье лежал револьвер. Дав нам знак садиться, он выжал сцепление и рванул с места в открытые настежь ворота. Проехав тридцать пять миль — в пяти милях от Стрыя — я решил, что пора действовать. Быстро перегнувшись через спинку, я нанес водителю легкий удар дзюдо по носу, другой рукой одновременно хватая баранку. Охранник повалился, одной ногой упершись в педаль газа. Я поспешно выключил зажигание и подвел машину к обочине. Йозеф смотрел на все это, раскрыв рот. Я торопливо рассказал ему о сговоре против нас.

— Быстрее, Йозеф, — сказал я. — Скидывай свои одежки и надевай его мундир. Придется тебе стать охранником.

— Но Лобсанг, — взвыл Йозеф, — я не умею водить машину, а ты не похож на русского.

Мы оттащили охранника в сторону, я сел на место водителя, завел мотор, и мы поехали дальше, пока не добрались до первой окраинной улочки. Проехав еще немного, мы остановились. Охранник зашевелился, и мы посадили его прямо. К его боку я приставил оружие.

— Охранник, — рявкнул я со всей свирепостью, на какую был способен, — если тебе дорога жизнь, делай, как я скажу. Объедешь Стрый стороной и отвезешь нас в Сколе. Там мы тебя отпустим.

— Я сделаю все, что скажете, — захныкал охранник, — но если вы собираетесь уходить за границу, возьмите и меня с собой, иначе меня расстреляют.

Йозеф сел на заднее сиденье джипа, нежно поглаживая оружие и с тоской поглядывая на затылок охранника. Я сел рядом с водителем на случай, если он вздумает съехать с дороги либо выбросить ключ зажигания. И мы покатили дальше, избегая крупных дорог. По мере приближения Карпат местность становилась все более холмистой. Деревья росли все гуще, обеспечивая надежное укрытие. Выбрав подходящее место, мы остановились, чтобы расправить затекшие ноги и немного перекусить, поделившись своим запасом с охранником. Недалеко от Велико — Березного, оставшись почти без горючего, мы остановили и спрятали джип. Держа между собой охранника, мы крадучись двинулись дальше. Это была приграничная зона, и надо было соблюдать осторожность. Впрочем, всякий, у кого на это есть достаточные основания, может пересечь границу любой страны. Просто здесь требуется несколько больше, чем обычно, изобретательности и предприимчивости. У меня ни разу не было сколько-нибудь серьезных затруднений при нелегальном переходе границы. Затруднения начинались тогда, когда у меня появлялся абсолютно законный паспорт. Паспорта только причиняют неудобства ни в чем не повинному путешественнику, ставя его перед нелепым барьером. Отсутствие паспорта никогда не было помехой тому, кому необходимо пересечь границу. Паспорта, по-видимому, все же нужны для того, чтобы донимать безобидных путешественников и держать на работе орды иногда весьма зловредных чиновников.

Но это отнюдь не трактат о том, как нелегально переходить границу, поэтому я лишь скажу, что мы втроем без труда пришли в Чехословакию. Охранник пошел своей дорогой, а мы — своей.

— Мой дом в Левице, — сказал Йозеф, — я пойду домой. А ты можешь оставаться у меня сколько захочешь.

И мы вместе пошли через Кошице, Зволен и дальше в Левице, то пешком, то на попутных машинах, то зайцем на поездах. Йозеф хорошо знал эти края, знал, где можно раздобыть картошки или свеклы либо вообще чего-нибудь съестного.

Под конец мы зашагали по убогой улочке в Левице к маленькому домику. Йозеф постучал и, не дождавшись ответа, постучал снова. С большой осторожностью примерно на дюйм приподнялась занавеска. Нас увидели и узнали Йозефа. Дверь распахнулась настежь, и его втащили внутрь. У меня же перед носом дверь захлопнулась. Я немного походил перед домом. В конце концов дверь открылась и вышел Йозеф с неожиданно озабоченным видом.

— Моя мать не хочет тебя впускать, — сказал он. — Она говорит, что кругом полно шпионов, и если мы впустим кого-нибудь, нас могут арестовать. Мне очень жаль.

С этими словами он стыдливо отвернулся и ушел в дом.

Довольно долго я простоял в полном оцепенении. Ведь это я вытащил Йозефа из тюрьмы, я спас его от смерти. Моими усилиями он добрался сюда, а теперь он отворачивается и бросает меня на произвол судьбы. И я понуро побрел назад по улочке и дальше по бесконечно длинной дороге. Ни денег, ни еды, ни знания языка. Я слепо шагал вперед, подавленный предательством того, кого называл «другом».

Час за часом я брел по обочине шоссе. Из нескольких проехавших автомашин меня даже не удостоили взглядом, слишком много бродяг слонялось по дорогам, чтобы обращать на них внимание. Несколькими милями раньше я немного заглушил голод, стащив пару полусгнивших картофелин, которыми фермер кормил свиней. С питьем проблем не было, потому что местность изобиловала ручьями. Я давно уже усвоил, что мелкие речки и ручьи безопасны для питья, а в крупных реках вода отравлена стоками.

Далеко впереди на прямом отрезке дороги я заметил какой-то массивный предмет. Издалека он был похож на полицейский грузовик или на дорожное заграждение. Несколько минут я просидел на обочине, наблюдая за происходящим. Ни солдат, ни полиции не было видно, и я пошел дальше, правда с большой осторожностью. Подойдя ближе, я увидел человека, копающегося в моторе. Увидев меня, он что-то сказал, но я его не понял. Он повторил то же на другом языке, потом на третьем. Наконец я приблизительно понял, что он говорит. Мотор заглох, а он не может его запустить, не разбираюсь ли я в моторах? Я поглядел, немного покопался в машине, посмотрел на контакты прерывателя и тронул стартер. Бензина был полный бак. Присмотревшись к проводам под капотом, я увидел, что в одном месте изоляция стерлась. Когда грузовик подскочил на ухабе, два оголенных провода замкнулись и отключили зажигание. У меня не было ни изоленты, ни инструментов, но за считанные минуты я обвязал провода полосками ткани и надежно их закрепил. Двигатель заработал с тихим урчанием.

— Что-то тут не так, — подумал я. — Эта машина слишком хороша для старой крестьянской колымаги!

Человек запрыгал от радости. — Brava, brava, — восклицал он. — Вы меня спасли!

Я озадаченно на него уставился. Как это я мог его спасти, всего лишь заведя его машину? А он окинул меня внимательным взглядом.

— Я вас уже видел, — сказал он. — Тогда вы вместе с каким-то человеком переходили в Левице по мосту через реку Грон.

— Да, — ответил я. — А теперь я иду дальше один.