История римского права

Уже в царствование Августа мы встречаем двух выдающихся юристов, сверстников и антагонистов в жизни и юриспруденции. Первый из них — Марк Антистий Лабеон — происходил из аристократического рода и по своим политическим убеждениям принадлежал к сторонникам старой республики. При Августе он был одно время претором, но дальше претуры его карьера не пошла: по одним известиям, он отклонил предложенный ему Августом консулат, а по другим — Август предпочел ему другого. Отказавшись от политической карьеры, Лабеон всецело посвятил себя юриспруденции. Помпоний сообщает, что он полгода жил в Риме и занимался преподаванием, а другие полгода проводил в своем поместье, создавая свои литературные произведения. Всего написано им около 400 книг. Умер он между 10 и 22 г. по Р. Х.

Второй — Гней Атей Капитон — в противоположность Лабеону, происходил из незнатного рода, поднявшегося только при Сулле, и принадлежал к партии нового государственного режима. В политической карьере он пошел дальше Лабеона: в 5 г. по Р. Х. он был консулом, а затем и pontifex maximus(«Великий понтифик» — высшая жреческая должность). Литературная деятельность Капитона далеко не была так обширна, как Лабеона. При жизни оба юриста пользовались, по — видимому, одинаковым влиянием, но впоследствии судьба их была различна: меж тем как Лабеон остается одним из первых авторитетов юриспруденции и часто цитируется позднейшими юристами, Капитон забывается, не оставив по себе сколько — нибудь заметного следа.

Помпоний, рассказав о Лабеоне и Капитоне, прибавляет затем: «hi duo primum veluti diversas sectas fecerunt», то есть что от них пошли как бы две различные школы в юриспруденции. Школа, ведущая свое начало от Лабеона, называется по имени его ближайшего ученика — Прокула — прокульянцами (proculiani), а школа, ведущая начало от Капитона, по имени ученика этого последнего — Сабина — сабиньянцами (sabiniani; иначе еще — cassiani, от Кассия Лонгина, ученика Сабина).

Действительно, такое деление юристов (хотя и не всех) существует вплоть до царствования Адриана, но что именно лежит в основании этих школ, вопрос до сих пор неразъясненный.

С упоминанием об этих двух школах Помпоний как бы связывает представление о двух различных направлениях в научном смысле. В чем же могло заключаться различие этих направлений? Тот же Помпоний, характеризуя двух родоначальников этих школ, говорит, что Лабеон, являясь в политике республиканцем — консерватором, в области права был представителем новаторства («plurima innovare instituit» — «установил много нового»), меж тем как Капитон, сторонник нового государственного режима, в области юриспруденции был представителем и защитником старины («in his, quae ei tradita fuerant, perseverabat» — «упорно оставался в рамках того, что было ему предоставлено правовой традицией»). Из этого можно, как будто, заключить, что школа прокульянцев была школой прогрессивной, а школа сабиньянцев — консервативной. Так и думают, действительно, некоторые из современных ученых (например, Бонфанте: interpretatio прокульянцев была по духу своему более прогрессивной; они склонны были более руководиться критерием экономически — социальным). Господствующее же мнение относится к этому толкованию скептически: рассмотрение отдельных контроверз, существовавших между последователями разных школ, едва ли способно подтвердить мысль о большей прогрессивности или консервативности той или другой школы. Взамен этого были высказаны некоторые другие предположения: по мнению Кунтце, противоположность между школами сводилась к противоположности между идеализмом и натурализмом в праве; по мнению Карлова, прокульянцы были представителями национальных начал в праве, а сабиньянцы — начал общенародных, перегринских. Но и эти предположения не оправдываются, да и вообще известные нам разногласия между школами не поддаются никакому обобщению. Ввиду этого приходится признать более правильным мнение (Бремер, Пернис и др.), что различие школ объясняется просто различием двух юридических училищ права, из которых одно переходило по преемству от Прокула, другое от Сабина: у юристов, получивших образование в одной и той же школе (statio), естественно вырабатывались и сохранялись одинаковые мнения по отдельным спорным вопросам.

Из целой плеяды юристов, группирующихся вокруг этих школ, заслуживают упоминания — из сабиньянцев: Гай Кассий Лонгин (от имени которого, как было сказано выше, и самая школа называется еще cassiani), Целий Сабин, Яволен Приск, из прокульянцев: Нерва—отец и Нерва—сын, Пегас, Нераций Приск. Но наибольшее значение имели следующие три: 1) Ювенций Цельс; он упоминается в числе заговорщиков против императора Домициана в 95 г.; затем был претором, два раза консулом — в последний раз в 129 г. — и членом consilium principis при Адриане. Принадлежал он к школе прокульянцев; его главным сочинением являются «Digesta» в 39 книгах. Римское право обязано ему некоторыми новыми идеями, причем его специфической особенностью является резкость его критических замечаний (в fr. 27 D. 28.1 передан нам ответ Цельса на один предложенный ему вопрос: «aut non intеlligo, quid sit de quo me consulueris, aut valide stulta est consultatio tua» — «либо я не понимаю, о чем ты меня спрашиваешь, либо вопрос твой весьма глуп»). 2) Salvius Julianus, о котором уже было сказано выше, как о редакторе Адриановского edictum perpetuum. Юлиан принадлежал к школе сабиньянцев; происходил он из города Гадрумета в северной Африке (ныне Суза в Тунисе), где в 1899 г. была найдена колонна, воздвигнутая в честь Юлиана его родным городом. Как явствует из надписи на этой колонне, Юлиан прошел длинный ряд государственных должностей, был членом consilium императора Адриана и вообще, видимо, был влиятельным в государстве лицом. Умер он незадолго перед 169 г. Как юрист, Юлиан занимает одно из первых мест в рядах классической юриспруденции; из его сочинений наибольшее значение имели «Digesta» в 90 книгах. Его учеником Африканом были изданы затем его «Quaestiones». 3) Секст Помпоний, который был уже неоднократно цитирован, как автор, дающий нам сведения по истории римского права, в особенности по истории римской юриспруденции. О жизни его мы ничего не знаем; по — видимому, Помпоний стоял в стороне от государственной карьеры и посвящал себя исключительно преподаванию и литературе. Количество его произведений огромно; заслуживают упоминания «Commentarium ad edictum», обнимавший около 150 книг, «Commentarium ad Sabinum»(«Комментарий к эдикту»), «Variae lectiones»(«Комментарий к Сабину») и «Liber singularis enchyridii»(«Одна книга пособия по правоведению»), отрывок из которого в Юстиниановском Своде (fr. 2 D. 1.2) содержит те исторические сведения, о которых сказано выше. Как юрист, он представляется не столько оригинальным мыслителем, творцом новых идей, сколько обстоятельным, добросовестным компилятором.

Рядом с указанными юристами II века особое место занимает Гай (Gajus), с именем которого связано много загадочного. Мы не знаем ничего о нем — даже его полного имени: его современники о нем не упоминают. Его известность начинается, по — видимому, только с IV века, но зато тогда он приобретает большое влияние: его «Institutiones» делаются всеобщей настольной книгой. Ввиду полного молчания источников вопрос о личности Гая является и доныне спорным. Моммзен высказал предположение, что Гай был провинциальным юристом (он единственный из юристов написал ad edictum provinciale — комментарий «к провинциальному эдикту»), жившим где — либо в греческой части империи, вероятнее всего, в Азии. Мнение Моммзена разделяют Жирар, Фогт и некоторые другие; в несколько измененном виде это мнение было поддержано в самое последнее время Ф. Книпом: по мнению этого последнего, Гай жил в Византии. Другие историки, однако, считают это предположение необоснованным (Гушке; в новейшее время Фер в рецензии на книгу Книпа). Было высказано даже мнение, что Gajus есть не что иное, как псевдоним упомянутого выше Gajus Cassius Longinus (Лонгинеску), но и это мнение было опровергнуто (Герцен). Себя Гай причисляет также к школе сабиньянцев.

Особенное значение для нас имеет Гай потому, что до нас дошло более или менее в целом виде его сочинение «Institutiones», найденное в 1816 г. Нибуром в библиотеке Веронского Собора. Манускрипт имеет немало испорченных мест, вследствие чего не все может быть разобрано (несмотря на повторные попытки Гошена, Блюма и Штудемунда).

«Институции» Гая представляют элементарное изложение гражданского права, как цивильного, так и преторского, с очень ценными для нас историческими экскурсами. Общая система их определяется принципом, высказанным Гаем в самом начале: «Omne autem jus, quo utimur, vel ad personas pertinet vel ad res vel ad actiones»(«Ведь все право, которым мы пользуемся, относится либо к лицам, либо к вещам, либо к искам»). Сообразно этому, прежде всего излагается jus quod personas pertinet (первая книга), где мы находим положения о свободных и рабах, о свободнорожденных и вольноотпущенниках и т. д. Затем следует jus quod ad res pertinet (вторая и третья книга), где говорится о различных видах вещей, о сделках вещного оборота, о наследовании и обязательствах. Наконец — jus quod ad actiones pertinet (четвертая книга), где содержится учение о разных исторических формах процесса (legis actiones, formulae), об исках, эксцепциях, интердиктах и т. д.

По характеру изложения «Институции» Гая, при всей их чрезвычайной ясности и простоте, отличаются некоторыми странностями: так, например, иногда в них только ставится вопрос, а ответа не дается. Вследствие этого высказывается предположение, что это не подлинное произведение Гая, а лишь записки его лекций, сделанные кем — либо из его учеников (Дернбург, а в новейшее время Книп. Последний даже различает в нынешнем тексте институций несколько наслоений, возникших вследствие разновременного комментирования). Как бы то ни было, но сочинение это, неизвестное для юристов классической эпохи, среди позднейших римских практиков пользовалось чрезвычайным уважением; из него была сделана даже сокращенная компиляция в двух книгах — так наз. «Epitome Gai». Оно же легло в основание «Институций» императора Юстиниана, причем Юстиниан вернулся к первоначальному тексту из четырех книг.

В конце II и начале III века развитие классической юриспруденции достигает своего кульминационного пункта, причем к этому времени уже окончательно исчезает деление юристов на прокульянцев и сабиньянцев.

Наивысший подъем юриспруденции связывают с именами трех юристов эпохи Северов (Северы — династия римских императоров конца II — начала III в. н. э.).

Виднейшим из них является Эмилий Папиниан, бесспорно самый выдающийся юрист и одна из замечательнейших личностей. Родом из Сирии, он был связан узами товарищества, дружбы и даже родства (по второй жене императора) с Септимием Севером, при котором он занимал должность praefectus praetorio и вообще пользовался огромным влиянием. После смерти Септимия Севера он старался поддерживать мир между двумя братьями Каракаллой и Гетой, и это навлекло на него гнев Каракаллы. Когда после убийства Геты Каракалла потребовал от Папиниана, чтобы он составил речь в оправдание этого убийства, Папиниан, по преданию, ответил: «non tam facile parricidium excusari potest, quam fieri»(«убийство не может быть оправдано столь легко, как совершено») и за это был в 212 г. казнен. Для юристов позднейшего времени Папиниан был первым и непререкаемым авторитетом; наибольшее значение из его трудов имели quaestiones в 37 книгах и responsa в 19 книгах.

Двумя ближайшими современниками Папиниана были Павел и Ульпиан. Юлий Павел был сначала асессором при Папиниане, потом членом consilium principis вместе с Папинианом при Септимии Севере и Каракалле, наконец praefectus praetorio при Александре Севере. Павел — один из самых плодовитых писателей: он написал более 300 libri, причем одной из особенно излюбленных им форм литературы были критические замечания к сочинениям его предшественников (notae). Одно из сочинений Павла, именно его sententiae, приобрело впоследстии особенное значение.

Домиций Ульпиан был родом из Тира в Финикии; он также был сначала вместе с Павлом асессором при Папиниане, а затем членом совета и praefectus praetorio при Александре Севере (опять вместе с Павлом). В качестве praefectus praetorio он задумал, по — видимому, рядом мер обуздать распущенность преторианцев(личная гвардия императора), но это ему не удалось: после неоднократных покушений он был убит ими на глазах у императора в 228 г. Ульпиан также написал большое количество сочинений, наиболее обширными из которых являются комментарии ad edictum (83 книги) и ad Sabinum (51 книга). Наибольшее количество цитат в Юстиниановских «Digesta» (около одной трети всего) взято именно из Ульпиана.