История римского права

В связи с новым законодательством и реформированным преподаванием оживляется и юридическая литература, хотя научной работе были поставлены границы. Издав свой Свод и опасаясь возобновления старых литературных контроверз, Юстиниан предписал впредь толковать Свод только из него самого, не прибегая к первоисточникам — к сочинениям классических юристов. Вследствие этого юридическая литература этого времени занимается главным образом изложением и толкованием отдельных частей «Corpus». Наиболее известными произведениями этого рода являются: из толкований на «Институции» — греческий парафраз Теофила (того, который был одним из авторов «Институций»); из толкований на «Digesta», так называемых indices, самый полный принадлежит Стефану; из толкований Кодекса — комментарий Фалалея. Но это оживление литературы не было прочным: уже при ближайших преемниках Юстиниана она увядает.

Развитие церковных учреждений и церковной юрисдикции вызывает потребность в сборниках, в которых находились бы церковные правила (каноны) и наиболее нужные извлечения из светского права ( — законы). Так возникают церковно — правовые сборники, так называемые номоканоны.

Юстиниановский Свод продолжал быть основой византийского права, но постепенное изменение условий государственной жизни по истечении нескольких столетий не могло не вызывать у правительства сознания необходимости его приспособления. Первою попыткой такого приспособления является Эклога , изданная при императоре Льве Исаврийском в 740 году и составленная из всех частей Юстиниановского Свода в извлечениях, а также из вновь изданных уставов — Устава о землевладении , Устава воинского и Устава торгового .

Но более полная переработка юстиниановской кодификации была произведена в конце IX и начале X века. Между 870–м и 879 г. императором Василием Македонянином был издан так называемый Прохирон , сокращенное руководство для судей, наподобие Эклоги. Но в то же время им была начата и более обширная переработка при преемнике Василия — Льве Мудром (886–911). Этот наиболее полный памятник византийского законодательства называется Базиликами ; все части Юстиниановского Свода переработаны и слиты в один кодекс, состоящий из 60 книг уже на греческом языке.

Как при Юстиниане, так и теперь законодательные работы Василия Македонянина и Льва Мудрого вызвали снова некоторое оживление юридической литературы. В течение X и XI веков юриспруденция работает в двух направлениях. Во — первых, юристы толкуют и комментируют Базилики; такие толкования называются Схолиями, причем различаются толкования на основании юристов доюстиниановской эпохи, которые теперь являются уже юристами «древними» (толкования эти называются ), и толкования на основании юристов современных (так называемые ). Во — вторых, юристы пишут разнообразные сокращенные изложения и руководства — , , , и т. д. (одно даже в стихах, составленное неким Пселлом для императора Михаила Дуки в 1072 г.).

Но затем начинается новое увядание, и уже окончательное. Самым поздним памятником византийского права является так называемое Шестикнижие Арменопула, частная переработка права в 6 книгах, составленная в 1345 г. фессалоникийским судьей Константином Арменопулом. Заслуживает упоминания эта компиляция только потому, что она является и до сих пор действующим правом в нашей Бессарабии.

Подвергаясь всем этим переработкам, римское право на византийской почве все более и более утрачивало те черты, которые делали его правом универсальным. Византия все более и более превращалась в государство со специфическими особенностями своего строя; общественные отношения утратили присущую цветущей поре Рима свободу индивидуальной самодеятельности. Вместе со всем этим и римское право в этой ветви должно было проделывать процесс, обратный тому, который оно совершило раньше, развиваясь от национального jus civile к общенародному jus gentium. Из права мирового оно делается правом одного и притом очень специфического государства, превращается снова в некое jus civile и вместе с тем утрачивает свою пригодность быть цементом, связующим международный оборот. Понятно, что византийское право могло оказать только слабое влияние за пределами своей страны (известное влияние, в частности, оно оказало на наше древнерусское право) и что эта ветвь была обречена на засыхание.

Римское право в западной Европе § 41. Эпоха до глоссаторов

После падения Западной Римской империи в 476 году на территории Италии образовалось королевство герулов, но в 493 году их вытеснили остготы, пришедшие по приглашению восточного императора под предводительством Теодориха. На первых порах германцы как бы чувствуют некоторую зависимость от византийского императора, и Теодорих считается его наместником. После смерти Теодориха возникли споры о престолонаследии, и в 555 году Италия снова подчиняется Юстиниану, причем и для нее вводится в действие «Corpus Juris Civilis». В 565 году умер Юстиниан, а уже в 568 году вторгаются лангобарды и занимают Италию, отрывая ее окончательно от Византии. В остальных частях бывшей Западной Римской империи образуются государства бургундов, вестготов, франков, вандалов и т. д.

Для римского права наступает темная эпоха. Долгое время казалось, что с водворением германцев римское право совершенно исчезло, что вместе с тем прекратилось и всякое его изучение. Когда затем в конце XI века возобновилось изучение его в Болонье, то это представлялось полным воскресением римского права из мертвых.

Ближайшее исследование этого вопроса из XIX века привело к иным выводам. Огромное значение в этом отношении имело капитальное исследование Ф. Савиньи «Geschichte des romischen Rechts im Mittelalter» (1–te Aufl. 1815–го и следующих годов, 2–te Aufl. 1835–1851 г.). Результаты Савиньи вызвали всеобщее внимание, и целый ряд дальнейших работ пролил более яркий свет на эту дотоле темную эпоху.

Водворение германских завоевателей не прекратило действия римского права по отношению к покоренному населению — прежним поданным римского государства и их потомкам: они продолжали жить по своему праву, как германские покорители по своему. Как мы видели выше, некоторые из германских королей издали даже официальные сборники римского права — edictum Theodorici, «Breviarium Alaricianum» и lex romana Burgundiorum. Вследствие этого для римского населения оставались в силе источники римского права — в одних местах доюстиниановские, в других — юстиниановский «Corpus Juris Civilis». В частности, в Испании и Франции силу закона имел «Breviarium Alaricianum». В Испании, однако, в VII столетии он был заменен новым вестготским кодексом, который объединял римское и готское право; во Франции же он оставался в действии еще долгое время, особенно в южной, которая даже называлась поэтому «страною писанного права» (pays de droit 'ecrit) — в противоположность северной, где получили преобладание франкские обычаи и которая называлась «страной обычного права» (pays de droit coutumier). Что касается Италии, то в ней, как сказано, был введен Юстинианом «Corpus Juris Civilis», который остался источником права для римлян и после того, как Италия снова отпала от Византии; но, по — видимому, «Digesta» оказывались уже не под силу новым судьям и на практике почти не употреблялись.

Большое значение в деле сохранения римского права имело также то обстоятельство, что церковь ко всем своим отношениям, то есть к спорам между церковными учреждениями (монастырями и т. д.) и отдельными ее служителями (clerici) применяла римское право — ecclesia vivit lege romana («церковь живет по римскому закону»). Вследствие этого, естественно, сфера действия римского права значительно расширялась.

Применение римского права к римскому населению и германского к германскому должно было приводить к значительным затруднениям тогда, когда в одном и том же правоотношении оказывались участвующими лицами и те и другие. Во избежание этого часто уже при заключении сделки стороны сами определяли, по какому праву она должна обсуждаться. Затруднения эти усиливались еще тем, что у самих германцев не существовало единого, общего права, что каждое германское племя (лангобарды, франки и т. д.) имело свои собственные обычаи, не совпадавшие с обычаями других. Даже более того: внутри каждого племени в разных группах населения и в разных местах образовывались свои специальные и местные обычаи. Если ко всему этому прибавить присущую обычному праву вообще известную неопределенность и шаткость, то станет очевидно, насколько затруднительным должен был быть при таких условиях гражданский оборот.

Первое время все указанные затруднения, быть может, еще не давали себя особенно чувствовать. Экономическая жизнь покоренного населения вследствие войн и опустошений, сопровождавших передвижение народов, была, конечно, подорвана. С другой стороны, германцы, осев на новых местах, еще продолжали вести жизнь, в экономическом отношении несложную. Для оживленного гражданского оборота данных еще не было.

Мало — помалу, однако, мир начинает оправляться от пережитых потрясений. Оживает торговля, расцветают торговые центры — города, возникают в разных местах ярмарки. Снова на почве этой международной торговли сталкиваются люди разных национальностей, завязываются сложные деловые отношения. Вместе с тем снова, как некогда в Риме, вырастает потребность в таком праве, которое могло бы регулировать эти торговые отношения вне всяких местных и национальных особенностей, в праве настолько развитом, чтобы в нем могли найти себе удовлетворение нужды развивающегося и усложняющегося гражданского оборота. Германские разрозненные обычаи, создавшиеся к тому же еще на почве неразвитого, натурального хозяйства, этим запросам удовлетворить не могли; но могло удовлетворить им в полной мере римское право. И действительно, в течение IX, X, XI веков спрос на римское право заметно усиливается; об этом свидетельствуют и различные рассказы современников, и дошедшие до нас документы — деловые сделки и судебные протоколы. Все отмеченные выше затруднения, возникавшие на почве чрезвычайного смешения nationes («народностей»), все более и более приводят к тому, что сфера применения римского права растет. Вместе с тем растет и потребность в более точном знании его источников: если вначале оборот мог довольствоваться юстиниановскими «Институциями» или компиляцией Алариха, то теперь более сложные отношения начинают требовать обращения к основной части Юстиниановского Свода — к дотоле забытым «Дигестам».

Если, таким образом, действие римского права не прекращалось, то, очевидно, не могло прекратиться и изучение его, хотя бы самое элементарное.

Вообще, представление о полной гибели культуры в эту эпоху было бы ошибочным; не замерли вполне наука и искусство, — уже церковь была заинтересована в их сохранении. Под ее покровом созидаются общеобразовательные школы artium liberalium («свободных искусств»), делившиеся на два курса — trivium и quadrivium; в первый входило преподавание грамматики, диалектики и риторики, во второй — арифметики, геометрии, астрономии и музыки. При преподавании риторики вводили обыкновенно некоторый юридический элемент — так называемый genus judiciale, то есть судебное красноречие, для которого неизбежно было знакомство хотя бы с самыми общими началами права. И действительно, от этого периода на всем его протяжении до нас дошли многочисленные свидетельства того, что известное знакомство с «leges romanae» являлось обычным составным элементом общего образования.