Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Особое место в налаживании культурно-просветительной работы и организации управления культурой в 1917–1920 гг. занимал Пролеткульт. Как негосударственный союз пролетарских, культурно-просветительских организаций он оформился организационно в октябре 1917 г. В 1918 г. зарегистрировано 147 губернских, районных и фабрично-заводских организаций. В сентябре 1918 г. на I Всероссийской конференции пролеткультов был принят устав и избран Центральный комитет, который создал Всероссийский совет и отделы: организационный, литературный, издательский, театральный, школьный, библиотечный, книжный, музыкально-вокальный и хозяйственный.

Наибольший размах пролеткультовского движения пришелся на 1919 г., когда в нем участвовало почти полмиллиона человек, издавалось

около 20 журналов. Между тем теоретики и руководители Пролеткульта (А. А. Богданов, В. Ф. Плетнев, Ф. И. Калинин) по ряду вопросов занимали существенно отличные от большевистских позиции. Во-первых, они полагали, что рабочий класс должен сначала выработать свою, «пролетарскую культуру», а затем критически освоить прошлую; некоторые отвергали всю предшествующую культуру. Во-вторых, считали, что Проле-культ должен оставаться организацией, независимой от партийных и государственных структур, и, более того, вмешательство государства в творчество является «большим унижением культурного достоинства рабочего класса, отрицанием его права культурно самоопределиться».

Ленина как политика не устраивала именно эта «неподконтрольность» массовых пролетарских объединений. В октябре — ноябре 1920 г. по разным линиям давление на «пролеткультовцев» усилилось и было принято принципиально важное решение о слиянии Пролеткульта с Наркомпросом: в составе последнего создавался отдел пролетарской культуры. 1 декабря 1920 г. в «Правде» было опубликовано письмо ЦК РКП(б) «О пролеткультах», где расставлялись все точки над «i»: в своей деятельности пролеткульты должны были руководствоваться «направлением, диктуемым Наркомпросу РКП».

Напряженно складывались отношения Советской власти с интеллигенцией. Большая часть работников умственного труда с энтузиазмом встретила свержение царизма и приветствовала начало демократических преобразований. Однако вскоре наступило разочарование бездеятельным Временным правительством, затем — возмущение большевиками, захватившими власть и разогнавшими демократически избранное Учредительное собрание. Поэтому после Октября 1917 г. Многие профессиональные союзы интеллигенции и служащих отказались от сотрудничества с Советской властью, которая смогла «сломить саботаж» лишь к лету 1918.

Большая часть интеллигенции была настроена либерально, но не готова принять те масштабы применения насилия и радикализм преобразований, которые достаточно скоро проявились в политике большевиков. Массовый террор, Гражданская война, немедленное введение социализма, мировая революция — все это оттолкнуло от ленинцев даже тех, кто ранее симпатизировал революционерам (А. М. Горький, В. Г. Короленко, А. А. Блок, Ф. И. Шаляпин и др.). Фундаментальное противоречие в отношении большевиков к культуре состояло в том, что, признавая необходимость овладевать достижениями культуры прошлого, они неприязненно относились к интеллигенции как слою — хранителю, носителю и создателю духовных ценностей. Ленин писал: «Капитализм оставил нам громадное наследство, оставил нам своих крупнейших специалистов, которыми должны непременно «воспользоваться», но для этого необходимо их «перевоспитать» в духе «марксистского миросозерцания».

Многие представители интеллигенции из соображений экономических и патриотических пошли на сотрудничество с Советской властью, но слой в целом оставался под подозрением, часто становился объектом репрессий. 11 сентября 1919 г. ЦК РКП(б) даже рассматривал вопрос «О массовых арестах среди профессоров и ученых». М. Горький в 1918– 1920 г. постоянно выступал в роли просителя перед высшими партийными чиновниками за арестованных деятелей культуры; «пролетарский писатель» указывал на «бессмыслие и преступность истребления интеллигенции в нашей безграмотной и некультурной стране». Все это привело к массовой эмиграции лиц интеллигентских профессий.

Сложным и противоречивым было отношение новой власти к культурному наследию. Не только руководители Пролеткульта, но и влиятельные большевистские вожди (Л. Д. Троцкий, Н. И. Бухарин

и др.) разделяли нигилистическое отношение к культуре прошлого. У руководства ряда отделов искусств Наркомпроса, а также во главе многих творческих организаций, художественных учебных заведений оказались «левые», которые при всех различиях между ними, не считали нужным включать в социалистическую культуру достижения классического культурного наследия. Влиятельный тогда Д. Бедный так выразил эти настроения: «… пролетарские писатели имеются. Пусть не первого ранга. Пока не беда. Пусть три сопливеньких, но свои».

В октябре 1917 г. предприняты шаги по сохранению культурного наследия. Луначарский подписал распоряжение об объявлении Зимнего дворца государственным музеем. Позже музеи были открыты во дворцах Царского Села, Петергофа, Гатчины. Совнароком принял важные Декреты «О запрещении вывоза за границу предметов особого художественного и исторического значения», «О регистрации, приеме на учет и сохранении памятников искусства и старины, находящихся во владении частных лиц, обществ и учреждений», «О признании научных, литературных, музыкальных и художественных произведений государственным достоянием» и др. Эти акты ориентировали на бережное отношение к культурному наследию. Однако обстановка Гражданской войны, слабость государства, нехватка кадров не позволяли в полном объеме выполнять принятые решения. Большие масштабы приобрели разрушение и разграбление художественных ценностей, многие из которых погибли, были растащены грабителями, вывезены за рубеж. Попыткой навести порядок в этой сфере было создание по инициативе М. Горького в 1919 г. специальной Экспертной комиссии для выявления, сбора, изучения национализированных произведений искусства, антикварных ценностей, предметов роскоши.

В то же время, уже с начала 1918 г. в Петрограде и Москве начинается стихийная распродажа за бесценок целых галерей, богатых библиотек, предметов искусства и старины с последующим их вывозом за границу. Вскоре к этой «деятельности» подключилось и государство. 12 февраля 1921 г. было опубликовано подписанное В. И. Лениным постановление Совнаркома «О составлении государственного фонда ценностей для внешней торговли». Документ предписывал создание «запаса художественных ценностей и предметов роскоши и старины», которые Наркомат внешней торговли мог использовать для своих коммерческих операций. Эта, осуществлявшаяся негласно в 1920–1930-х годах практика, приобрела широкий размах, и многие ценные произведения искусства, ранее принадлежавшие России, оказались в зарубежных музеях и частных коллекциях.

Одной из наиболее тяжелых для новой России была проблема ликвидации массовой неграмотности населения. Большевики рассматривали ее и как образовательную, и как политическую задачу. Ленин писал: «Я могу сказать, что пока у нас в стране есть такое явление, как безграмотность, о политическом просвещении слишком трудно говорить… Безграмотный человек стоит вне политики, его надо сначала надо обучить азбуке». Государственная комиссия по просвещению (создана 9 ноября 1917) заявила о намерении правительства «добиться в кратчайший срок всеобщей грамотности путем организации сети школ, отвечающих требованиям современной педагогики и введения всеобщего обязательного и бесплатного обучения». Однако реально приступить к решению этой задачи удалось лишь в конце Гражданской войны.

26 декабря 1919 г. Совнаркомом издал Декрет «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР», согласно которому все граждане от 8 до 50 лет, не умеющие читать и писать, должны были обучаться грамоте. Для концентрации усилий и обобщения опыта в июле 1920 г. при Наркомпросе организована Всероссийская чрезвычайная комиссия по ликвидации безграмотности (ВЧКликбез). Она занималась подготовкой преподавателей, выпуском учебников, открытием школ грамоты. За год выпущено 6,5 млн экз. букварей, в 1920 г. грамоте удалось обучить 3 млн человек. Однако основная работа была впереди: к этому времени читать умели лишь 32% жителей центральной части России.

Поделиться с друзьями: