История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты

Так в России возникло два центра власти, два царя, два двора и два патриарха. И хотя реальная власть в Тушине была не у «царика», а в руках поляков и казаков, юг России присягнул на верность Лжедмитрию П. Не решаясь взять Москву, самозванец вел агрессивную политику, стремясь подчинить себе всю страну. И это ему удавалось, ибо он, не имея денег заплатить наемникам, дал им возможность обогащаться за счет русских городов, в которые они начали вторгаться, захватывать власть, грабить храмы и собирать с каждого человека «поносные» (с каждого носа) деньги.

С осени 1608 г. польские отряды гетманов Яна Сапеги и Александра Лисовского осадили Троице-Сергиев монастырь, прельщенные слухами о несметных богатствах русской святыни. Другие польско-казацкие отряды разошлись по стране, подчинив себе все крупнейшие центры северо-запада. Царю Василию остались верны только Смоленск, Великий Новгород, Рязань, Казань, Устюг и Нижний Новгород.

1 сентября 1608 г. Лжедмитрий II «восстановил» и семью: в Тушино привезли Марину Мнишек, перехваченную тушинцами при возвращении в Польшу из Ярославля. До этого царю Василию удалось договориться с поляками о передаче им семьи Мнишек – Марины и отца ее Юрия. За очень большие деньги (300 тыс. рублей), преодолев муки совести и стыд, Марина публично «признала» в новом самозванце своего якобы чудесно спасшегося супруга «Дмитрия Ивановича».

17 июля 1610 – Свержение царя Василия

В борьбе с Тушинским вором режим царя Василия изнемогал. Для него было крайне важно, чтобы коронная армия Польши не вторглась в Россию. С поляками-добровольцами, воевавшими в войске самозванца, как-то справлялись. Однако в сентябре 1608 г. пришло трагическое для Шуйского известие: поляки объявили России войну и во главе с королем вторглись в русские пределы, осадив Смоленск. Сейм согласился с доводами Сигизмунда II и решил воспользоваться смутой в России, чтобы вернуть Речи Посполитой Смоленск и другие утерянные в ходе русско-польских войн восточные территории. В среде польской шляхты вынашивались и планы полного подчинения России, превращения ее в своего рода колонию. Из-под стен Смоленска Сигизмунд II приказал полякам-тушинцам прибыть к нему на службу.

Лишенный польской помощи, Лжедмитрий II вместе с Мариной в конце 1609 г. бежал из «воровской столицы» в Калугу, но для тушинских бояр во главе с патриархом Филаретом путь назад, в Москву, был отрезан. Поэтому они, думая о собственном спасении, в противовес ненавистному им Шуйскому, попросили (устами Филарета) польского короля отпустить на московский трон его сына Владислава, обусловив его вступление согласием «всей земли» и переходом Владислава в православие. Так они, вольно или невольно, посеяли ветер, превратившийся вскоре в бурю…

Посольство из Тушина явилось под Смоленск в лагерь короля на переговоры, которые завершились 4 февраля 1610 г. предварительным соглашением о возведении на московский трон королевича Владислава. С тех пор у поляков появились неограниченные возможности для вмешательства в русские дела, разгорелась мечта о подчинении России Речью Посполитой. В этой обстановке Шуйский решил обратиться за помощью к смертельному врагу Сигизмунда, шведскому королю Карлу IX. Для этого он послал в Новгород М. В. Скопина-Шуйского, где тот заключил соглашение со шведами о предоставлении королем 5-тысячного вспомогательного отряда за 140 тыс. рублей. Но денег было мало, и 28 февраля 1609 г. Скопин-Шуйский подписал договор со шведами, по которому русская сторона уступала им еще крепость Корелу с уездом и окончательно отказывалась от Ливонии. В апреле шведский корпус во главе с Якобом Делагарди вступил в Новгород. Скопин – умный, мужественный, необыкновенно симпатичный гигант 22 лет от роду – с первых слов покорил сердце Делагарди, и они навсегда подружились. Вскоре союзники сумели освободить Тверь, вынудили гетмана Сапегу обратиться в бегство под Александровской слободой, сняли осаду Троице-Сергиева монастыря. К этому времени Лжедмитрий II бежал в Калугу.

Эти победы сделали Скопина-Шуйского народным любимцем, а следовательно – нежелательным конкурентом царя-неудачника Василия. Когда от царя полководцу пришло льстивое приглашение приехать в Москву, то находившаяся в лагере мать Скопина-Шуйского умоляла его не ехать к царю Василию, это же говорил ему и Делагарди. Но полководец не мог ослушаться царского указа и 12 марта 1610 г. торжественно въехал в Москву. Народ вставал перед ним на колени, что неприятно поразило царя Василия. А потом Скопина пригласили быть крестным отцом сына князя И. М. Воротынского. Крестной же матерью стала жена царского брата, Дмитрия Шуйского, – дочь Малюты Скуратова. Она, на правах кумы, и поднесла Скопину-Шуйскому чашу с вином. Выпив ее, Скопин сразу же почувствовал себя плохо, у него началось кровотечение носом и горлом. Врачи, присланные Делагарди, не смогли спасти молодого, сильного человека. 24 апреля 1610 г. он умер. Делагарди плакал у гроба своего друга.

После смерти Скопина дела Шуйского не поправились. Власть не доставляла ему радости. Московский летописец даже жалел его: «А житие царское было на царском престоле всегда с бедами, и с кручинами, и с волнением мирским; часто всем миром приходили к нему и требовали уйти с царства, и за посох хватали, и позорили его много раз. А он терпел и слезы проливал беспрестанно», хотя, добавим от себя, изо всех сил цеплялся за власть.

К лету 1610 г. его положение стало угрожающим. 27 июня в сражении под Можайском (у села Клушино) гетман Жолкевский разбил двигавшуюся на помощь гарнизону Смоленска русскую армию во главе с Дмитрием Шуйским. Делагарди не смог помочь русским – часть его солдат, которым месяцами московские власти не платили жалованье, перешла к полякам. Южные города начали присягать царю Владиславу. К тому же Лжедмитрий II из Калуги вновь подошел к Москве. Его воровскую столицу в Тушине уже сожгли в марте 1610 г., но сил у самозванца еще оставалось немало.

Именно тогда против Василия Шуйского возник заговор во главе с дворянами – братьями Прокопием и Захаром Ляпуновыми. За их спинами стояли недовольные политикой Шуйского дворяне и горожане. Они говорили, что у Шуйского нет «ни счастья, ни удачи в правлении», что войско его все время терпит поражение. 17 июля 1610 г. заговорщики вломились во дворец, «свели» царя с трона. Но даже после свержения Шуйский представлял опасность и, находясь под арестом, сносился со своими сторонниками. Тогда мятежники решили насильно постричь бывшего царя в монахи. Василий вырывался из рук Захария Ляпунова и решительно отказался произносить слова обета. Тогда обет за него произнес один из заговорщиков – князь Туренин. Против этого насилия протестовал только патриарх Гермоген. Он продолжал молиться в соборе за здравие царя Василия, а монахом признал Туренина. Гермоген видел в насилии и надругательстве над законным, признанным царем начало великого несчастья России.

Современники тоже считали действия Ляпуновых постыдными. Иван Тимофеев писал: «Но зато более поспешным и вдвое бесчестнейшим было низвержение этого „самовенечника“ с высоты престола… В этом для имеющих ум – рыдание, а не смех, для неразумных же и для неукрощенных врагов земли Русской это было поводом к великому смеху». Согласно легенде, накануне свержения Шуйского в Архангельском соборе Кремля – царской усыпальнице раздавались вздохи и плач, будто русские монархи скорбели в своих гробах о надвигающейся страшной эпохе братоубийства и безвластия, получившей название СМУТА.

Семибоярщина, избрание царем Владислава

После того как Шуйского свергли и постригли в монахи, в России наступило междуцарствие. Лжедмитрия II в Москве не признавали, выбирать же нового царя из своей среды люди опасались. Никто не желал слушать патриарха Гермогена, говорившего, что надо немедленно выбрать в цари либо князя Василия Голицына, либо Михаила Романова (это первое упоминание сына Филарета в связи с избранием на царство!). Но в Москве решили править сообща – советом из семерых бояр. У Арбатских ворот состоялось собрание всех «чинов» государства – представителей знати и дворянства. Они, одобрив свержение Шуйского, просили членов Боярской думы, «чтоб пожаловали, приняли Московское государство, докуды нам даст Бог государя на Московское царство».

Во главе «Семибоярщины» встал князь Ф. И. Мстиславский. Но все понимали, что такая форма правления в России недолговечна, и тушинская идея о приглашении королевича Владислава стала завоевывать все больше и больше сторонников. Семибоярщина, идя навстречу общественному мнению, и заключила 17 августа 1610 г. с полководцем польского короля Сигизмунда II, гетманом Жолкевским, договор о призвании на русский трон сына короля, 15-летнего королевича Владислава. Русские бояре хотели, чтобы Владислав принял православие, женился на русской и снял осаду Смоленска. Жолкевский всего этого не обещал, но обязался отправить для переговоров к королю представительное русское посольство. Семь недель в Кремле присягали москвичи в верности царю Владиславу. Присяга стала подлинным народным волеизъявлением: по 8-12 тыс. человек москвичей в день входили в Успенский собор, поизносили клятву верности царю Владиславу, целовали крест и Евангелие. И так через Кремль прошло 300 тыс. человек! Тем временем сам Кремль и другие важные центры Москвы начали занимать регулярные польские войска. Вскоре столица оказалась фактически оккупированной польской армией. Это произошло 20—21 сентября 1610 г.