История России в лицах. Книга третья
Шрифт:
Маловероятно, поскольку даже католическая церковь мгновенно давала разрешение на расторжение подобных браков. Кроме того, отец Елены вряд ли стерпел бы подобное обращение со своей дочерью – это считалось оскорблением девицы и всей ее семьи. Зато подобная версия давала польским историкам возможность хотя бы задним числом очернить литовского князя, женившегося на «схизматичке», а заодно опозорить е Елену Ивановну. А поскольку проверить, был ли князь способен к супружеской жизни, спустя десятилетия и века было невозможно, версия продолжает невозбранно гулять по страницам многих и многих исторических трудов.
На самом деле между супругами сложились хорошие, приязненные, чуть ли не любовные отношения. Известно, что летом 1495 года
Но стойкая верность Елены православной вере раздражала окружение ее мужа. Положение ее затруднялось тем, что, с одной стороны, католическое духовенство настаивало на принятии ею «латинства», с другой – Иван требовал от зятя постройки для жены греческой церкви. Александр наотрез отказал, ссылаясь на законы предков: «церквей греческих не прибавлять», и удалил из окружения супруги всех православных.
Узнав об этом, в 1499 году подъячий Шестаков обратился с письмом к князю Оболенскому, Вяземскому наместнику:
«Здесь у нас, – писал он, – смута большая между латинами и нашим христианством; в нашего владыку Смоленского дьявол вселился, да в Сапегу тоже. Встали на православную веру. Великий князь неволит государыню нашу, великую княгиню Елену, в латинскую проклятую веру. Но государыню нашу Бог научил, да помнила науку государя-отца, и она отказала мужу так: „Вспомнись, что ты обещал государю, отцу моему, а я без воли государя, отца моего, не могу этого сделать. Сделаю, как меня научит“. Да и все наше православное христианство хочет окрестить; от этого наша Русь с Литвою в большой вражде».
Разгневанный Иван III в 1500 году начал против зятя войну. Елена отправила отцу письмо, в котором укоряла его за нарушение мирного договора. В 1501 году великий князь Александр после смерти брата был избран и королем Польским. Елена Ивановна практически стала королевой Польской. Правда, так и не была коронована, ибо для этого был неизбежен переход в католичество: коронованную схизматичку на польском престоле никто бы не потерпел.
Не присутствовала она и при коронации мужа, состоявшейся в декабре 1501 года, но, несмотря на это, отношения между «разноверными» супругами по-прежнему оставались теплыми. Вместе с Еленой Александр объехал польские земли, показывая тем самым, что она фактически стала королевой Польши.
Дабы соответствовать новому статусу, в подарок от отца Елена Ивановна получала очень дорогие меха. Сохранилось письмо Ивана III к дочери:
«Приказывала ты ко мне о горностаях и о белках. И я к тебе послал 500 горностаев и 1.500 подпален. Приказывала ты еще, чтоб прислать тебе соболя черного с ногами передними и задними и когтями: как нам привезут, мы тебе пошлем сейчас же».
А любящий супруг презентовал ей земли возле Минска, Гродно, а также в Виленском и Трокском воеводствах.
Королева Польши щедро дарила свои земли православным церквям и обителям. Она часто приезжала в Минск, где поддерживала Вознесенский монастырь. (Спасо-Вознесенский православный монастырь был основан в XIII веке на Троицкой горе, примерно на том месте, где ныне находится здание Министерства обороны). Ему в 1502 году она передала свое имение Тростенец.
Между тем война с Московским государством продолжалась. Однако, несмотря на военные действия, Иван III обратился к Елене за помощью, решив женить сына Василия – будущего великого князя Василия III – на иностранной принцессе, да и младшим сыновьям подобрать «заграничных» супруг.
Он писал дочери:
«Сын мой Василий и дети мои Юрий и Димитрий, твои братья, уже до того доросли, что их следует женить, и я хочу их женить, где будет пригоже.
Так ты бы, дочка, разузнала, у каких государей греческого закона или римского закона будут дочери, на которых было бы пригоже моего сына Василия женить?»
Через некоторое время, Елена прислала отцу письмо:
«Разведывала я про детей деспота сербского, но ничего не могла допытаться. У маркграфа бранденбургского, говорят, пять дочерей: большая осьмнадцати лет, хрома, нехороша; под большею четырнадцати лет, из себя хороша (парсуною ее поведают хорошу). Есть дочери у баварского князя, каких лет – не знают, матери у них нет. У стетинского князя есть дочери, слава про мать и про них добра. У французского короля сестра, обручена была за Альбрехта, короля польского, собою хороша, да хрома и теперь на себя чепец наложила, пошла в монастырь. У датского короля его милость батюшка лучше меня знает, что дочь есть…»
На просьбу московского посла узнать об этих и других возможных невестах подробнее, Елена ответила:
«Что ты мне говоришь, как мне посылать? Если бы отец мой был с королем в мире, то я послала бы. Отец мой лучше меня сам может разведать. За такого великого государя кто бы не захотел выдать дочь? Да у них, в Латыни, так крепко, что без папина ведома никак не отдадут в греческий закон. Нас укоряют беспрестанно, зовут нас нехристьми. Ты государю моему скажи: если пошлет к маркграфу, то велел бы от старой королевы (т.е. свекрови Елены) таиться, потому что она больше всех греческий закон укоряет».
Так что попытки Ивана III стать вторым Ярославом Мудрым и породниться с многими иностранными государями ожидаемого результата не принесли. А старший сын Василий и вовсе заявил о том, что желает вступить в брак только с русской, и со временем женился на первой красавице Руси – Соломонии Сабуровой.
Но неудача в брачной дипломатии компенсировалась военными успехами. Русские войска разбили литовцев и их союзников, ливонских рыцарей, на Ведроше и под Мстиславлем.
Через короля Венгрии Владислава Литва запросила мира, и Иван III согласился. По перемирию России возвратили земли на реках Сож и Днепр, 19 городов и 70 волостей. Подписывая в 1503 году мирный договор, Иван Васильевич потребовал, чтобы зять больше не смел принуждать дочь к своей вере, построил бы для нее церковь и окружил православными слугами, добавив:
«А начнет брат наш дочь нашу принуждать к римскому закону, то пусть знает, что мы ему этого не спустим, – будем за это стоять, сколько нам Бог пособит».
Иван Васильевич был силой, с которой приходилось считаться. Мир, за который ратовала Елена Ивановна, был восстановлен в 1503 году. Переписка Ивана III с дочерью стала интенсивнее, но в эпистолярных обращениях Елены к отцу произошла разительная перемена: «служебница и девка», не смевшая ранее шагу ступить самостоятельно, не спросясь совета отца, постепенно превратилась в уверенную в себе королеву.
Искусство ее обхождения с кардиналами и прелатами во время посещения ею Европы отмечено в документах. Иван III признал и оценил становление Елены как политика. Его послы все чаще стали обращать к ней свои особые «тайные речи о «делах политических», прислушиваться к ее мнению о состоянии внешнеполитической конъюнктуры.
В 1505 году Папа Юлий II разрешил Александру жить с иноверной супругой «в ожидании смерти ее отца, уже очень старого, или какого-нибудь другого обстоятельства». И, действительно, в том же году Иван III Васильевич умер, и московский престол перешел к брату Елены – Василию (отцу Ивана Грозного).