История русского шансона

Ретроградам в кайф все, оставшееся в прошлом: музыканты, лупящие «по соседям», не совсем трезвый вокал солиста, плывущий звук… Главное — дух эпохи и личность исполнителей, живших ради песни и писавшихся по зову души или просто за пол-литра.

Спору нет, в прошлом осталось немало гениальных, ярких, сумасшедших по энергетике песен. Но жизнь не стоит на месте, и с фанатичной уверенностью отметать все, сделанное после 1991 года, по крайней мере, странно.

Но сколько людей… В Петербурге не так давно скончался коллекционер, до конца жизни не признавший достижений науки, — записи с компакт-дисков он переписывал на бобины (именно на бобины от катушечного магнитофона, потому что кассеты он тоже недолюбливал) и только в таком виде сохранял их в своей фонотеке.

Любители, как говорится, «старого блата» в последние годы были замечены за реализацией совместных проектов: кидают клич в Интернете, собирают деньги, обговаривают репертуар и организуют запись очередной «легенды жанра». Короткое время копией владеет узкая группа спонсоров, а потом всемогущая сеть вырывает, высасывает эксклюзив из рук, начинаются ссоры, склоки и так до следующего проекта. Но главное — очередной концерт, сделанный в традиции, остается. Правда, ни один из подобных экспериментов не произвел фурора. То ли герои былых времен уже не те, то ли продюсеры подкачали. А может, время еще не пришло, чтоб оценили современники «души прекрасные порывы».

Шансон live

Впрочем, есть и успешные примеры работы на старом репертуаре. Лучшими образцами в этом направлении являются, на мой взгляд, проекты Гарика Осипова (в прошлом — создателя культовой радиопрограммы «Трансильвания беспокоит», известного под псевдонимом «Граф Хортица»): «Еще раз о черте» с ансамблем «Родители молодых» и альбомы из серии «Я не Шеваловский». Гарик таки знает, как надо петь старый добрый «блат».

Борется с ним за пальму первенства столичный музыкант Юрий Куплетный (Куликов).

Вообще-то Юра — профессиональный пианист. В 90-е он ежевечерне играл в «Пьяно-баре» на Тверской и, говорят, что опальный ныне олигарх Борис Березовский специально захаживал туда «на огонек» послушать игру (и песни) Куплетного.

В 2000 году, в Петербурге, еще один поклонник таланта Аркадия Северного Слава Шалыгин собрал ансамбль «Ля минор», начал записывать песни из репертуара «Короля» и другие шлягеры городского фольклора и авторские стилизации. Сыгранная большим коллективом музыкантов, «одесская» песня звучит очень бодро, зазывая в танец и маня к запотевшей рюмахе.

^{Группа «Ля-минор». Третий слева — создатель команды Слава Шалыгин, первый слева — старейший участник коллектива баянист Саша Ежов.}

Ребята быстро обрели поклонников, причем особым успехом они пользуются среди интеллектуальной молодежи, завсегдатаев столичных клубов «ОГИ» и «Билингва», а также в Европе, где русский блатняк прокатывает за фолк-музыку.

Эти две группы — «ортодоксов» и «реформаторов» — движутся параллельными путями и, вполне вероятно, что в разных направлениях. Но вот парадокс: радио «Шансон» одинаково легко воспринимает и тех и других. Если это сделано качественно и нравится людям, то будет в эфире, а клановые дрязги никого не интересуют.

На других площадках, куда интеллигентным юношам в очках лучше не приходить (шучу, конечно), — типа трактира «Бутырка», ресторана «Альпийская галка» и в иных скромных залах — звучит другая песня. Там собираются шансонье, чье творчество пока варится в собственном соку: его знают коллеги, друзья и сотня-другая поклонников.

Это так называемый «второй», а может, и «третий эшелон».

Чем больше сливается жанр с эстрадой, чем больше требований предъявляет к аранжировке, тексту и внешности, тем сложнее им, начинающим, пробиваться. А жаль. Ведь на протяжении всей истории жанр прорастал из народной среды и, на мой взгляд, там и сегодня можно отыскать настоящие природные «золотники».

^{Поющий поэт Владимир Шиленский.}

Могучий, прежде всего поэтический талант несет в себе творчество «поющего поэта» Владимира Шиленского. Это — ювелир слова, которому по силам работать в разных жанрах, оригинально подавать самые банальные темы, находить блестящие метафоры.

Вы только послушайте:

Покраснели на осинах парики, Сколотили журавли последний клин, Я живу теперь в мансарде у реки — Пью вино, смотрю в окно или в камин. А в окошке — иностранное кино, А в камине пляшет пьяный арлекин, Прилетает черный ворон на окно, Пахнет снегом серебристый кокаин. Осень в Париже, кофе глясе, Мокрые крыши, «о шан’з элизе» — Глуше и глуше памяти сон — Женщина в душе картавит шансон. Эй ты, ворон, что расселся — ну-ка, кыш, У меня дела в порядке — экстра-люкс. Я допью вино, спою «шумел камыш», А потом достану ствол и застрелюсь.

Или «Изумрудная цыганочка»:

На заре перепелиной свой браслет перепилил он По металлу пилкой узкой и ушел землею русской. Ну же, тройка! Ходу, кони! оторвался от погони. Кандалы — ножовкой ржавой и ушел гулять державой. На дворе на постоялом он укрылся одеялом И ему приснилась мама — за горой за речкой прямо. Поутру — зевота в скулы — он харчи поклал в баулы, Три коня под небом хмурым на закат ушли аллюром. У бобровой у запруды откопал он изумруды. Вставил розу он в петлицу и — на ярманку в столицу. Водка, девки да гармошка — ну, еще, еще немножко. Ну, давай, давай, цыгане — изумруд звенит в стакане! Изумруд за изумрудом, а очнулся поутру он — Ни копеечки, ни тыщи, а в руке топор в кровище. Изумруд за изумрудом — вкруг народ лежит изрубан. Заковали кандалами — не успел он съездить к маме.

Последняя вещь вошла в репертуар певицы Милы Третьяк, которая выступает с группой «Ш.А.Л.А.». Ей здорово удается донести стихи со смыслом. Послушайте «Васильевский остров» на стихи И. Бродского, «Холодную Москву» Г. Белкина или «Стаю белую» А. Петренко.

Те, кто слышал Милу, часто называют ее «Лепс в юбке». Она, конечно, не рычит как Григорий, но действительно обладает удивительным, ни на кого не похожим, вокалом.

^{Российский самородок Михаил Грубов.}

Очень ярко, с уместной в жанре экспрессией, делает свои произведения шансонье Михаил Грубов. Его главный хит на сегодня — очень русская песня «Я потихонечку спиваюсь». Не помню человека, кого бы исполнение Мишей этой пронзительной, искренней баллады оставило равнодушным.

Я потихонечку спиваюсь: На звезды реже стал смотреть, Все чаще в людях ошибаюсь, Пытаясь водкой прошлое стереть. Я душу рву с ненужными друзьями. Те, настоящие, увы, давно ушли. Беспомощно скребу по ней ногтями, И дую сдуру на вчерашние угли. Голова бедовая моя, Водки выменял на прохаря. Спичка гаснет, коробок сырой И бычок от «Явы золотой»…

Сколько талантов сгинуло в русских кабаках? Жаль будет, если судьбу тысяч русских самородков повторит обладатель душу рвущего голоса Александр Черкасов. Как он поет Северного! А моя любимая его авторская вещь — «Последний приговор». Те, кто слыхал ее однажды, приходят на концерты Черкасова только из-за нее.

Недавно он написал хит «Покаяние», который во время записи в студии услышал ее хозяин, легендарный шансонье Кальянов, и денег с Черкасова не взял, сказав: «За такую песню я тебя, парень, благодарить должен».