История русского шансона
Шрифт:
Алеша Димитриевич и Юл Бриннер во время работы над пластинкой «Цыгане и Я». Вена, конец 1960-х годов.
Алеша теперь для него как старший брат: он учит играть на гитаре и рассказывает бесконечные байки, благодаря ему Юл начинает воспринимать мир по шекспировской формуле «весь мир — театр» и чтобы не остаться в нем вечным статистом, надо выделяться. У молодого человека с этим проблем нет. В 1935 году, четырнадцатилетним пацаном, он первый раз выступает на сцене кабаре в сопровождении оркестра из…ТРИДЦАТИ гитар.
В начале войны Бриннер уехал в Америку, где начал учиться актерскому ремеслу, которое и дало ему право называться впоследствии «королем». Но те несколько лет, проведенных вместе с Димитриевичами, Юл будет помнить всю жизнь. В конце 60-х они с Алешей запишут пластинку, которую он с благодарностью назовет «Цыган и Я». Кто знает,
Сестра «сиамского короля» Вера Бриннер (1916–1967) тоже попала под обаяние «табора Димитриевичей» и в 1967 году, в Америке, сделала свой концерт песен «кочевников». К сожалению, в декабре того же года она скончалась.
Герой «Великолепной семерки» — далеко не единственный из знаменитостей, кого судьба сводила с Димитриевичами. Вот еще одна история.
Среди тех, кто оказался в 20-е годы в эмиграции, была внучка Льва Николаевича Толстого Вера. В Париже она получила должность в престижном институте красоты. Ей дали квартиру и неплохую зарплату. Но долго она не проработала — к ней стал приставать ее босс. Получив категорический отказ, он уволил молодую женщину.
Вера Толстая очутилась на улице. Помог ей родственник, Михаил Львович Толстой (младший сын писателя Л. Н. Толстого. — М.К.), — знаменитый на весь Париж «дядя Миша». Он был завсегдатаем русских ресторанов, известный кутила и игрок.
«Вера, ты замечательно поешь, я помогу тебе устроиться в ресторан», — сказал он и сдержал обещание. Так Вера Толстая начала петь вместе с Валей и Алешей. Выступала внучка писателя под другой фамилией: ее псевдоним был Вера Толь. Но все, конечно, знали, кто она на самом деле.
Певицей Толь и правда была отличная: ее приглашали выступать и шведский король, и звезды Голливуда, и олигархи того времени. Во время немецкого вторжения Вера пела в ресторане «Бонапарт».
Умерла внучка Льва Николаевича в Америке не очень давно. До последних дней она играла в бридж, а свой последний турнир выиграла чуть ли не в девяносто лет.
Но вернемся к легендарному клану.
В год оккупации Франции Димитриевичи принимают решение о новой эмиграции. Теперь их путь лежит в Южную Америку. Дело в том, что старшая сестра Алеши, знойная цыганская красавица Валя, за несколько лет до этого вышла замуж за консула одной из стран Латинской Америки. «Маленького и тоненького, очень галантного господина. Он ее обожал, а она… Страшно полная, огромная, высокая, с низким голосом… держала себя с ним по-королевски».
Наверное, поэтому в те края подались и ее близкие? Они снова колесят по миру: Аргентина, Боливия, Парагвай… Через несколько лет молодой танцор решил пожить самостоятельной жизнью: он много путешествует, меняет профессии, выступает в фешенебельных ресторанах Буэнос-Айреса.
В конце 50-х Димитриевичи потянулись во Францию. Первой приехала Валя, за ней остальная семья и наконец младший брат.
В 1960 году умер глава клана, чуть позже — сестра Маруся и вскоре брат Иван.
Кстати, красавица Маруся была первой страстью в жизни Юла Бриннера.
Алеша и Валя начинают выступать вместе в ресторане «Токай», принадлежавшем певице, дочери знаменитого до революции скрипача, Лидии Гулеско.
Сестра поет, брат аккомпанирует на гитаре.
Валя пела всю жизнь, первой она и записала пластинку вместе со своим новым мужем Володей Поляковым. Щуплый, невысокий Алеша многие годы был в прямом и переносном смысле «в тени» могучей родственницы. Димитриевичей можно было видеть каждый вечер в ресторане «Распутин» неподалеку от Елисейских Полей. Они были очень популярны. Шикарное заведение посещали многие известные актеры, художники, бизнесмены. Помните, как спел в альбоме «Заграница» М. Гулько:
Кабацкий музыкант Алеша Димитриевич, Ему подносят все, и он немного пьян, Но в этом кабаке он как Иван-царевич, И это на него приходят в ресторан…Знаменитому исполнителю третьей волны Михаилу Гулько в начале 80-х довелось повидаться с Алешей Димитриевичем в Париже, о чем артист поведал на страницах книги мемуаров «Судьба эмигранта» [25] :
«Одной из целей приезда в Париж было увидать легендарного Алешу Димитриевича и вручить ему мою дебютную кассету („Синее небо России“ (1981). — М.К.).
В конце 70-х в Москве существовало несколько мест, где фарцевали фирменными пластинками, „плитами“, — на Ленинском, на Садово-Кудринской и, кажется, на Беговой. Раз, по случаю, я за триста рублей приобрел винил Димитриевича, запись которого организовал Михаил Шемякин. Там еще фотка была — Алеша на фоне стены, исписанной призывами типа „Атас, менты!“
Едва услышав голос Димитриевича, я заболел им. Пластинку затер до дыр. Пел песни из его репертуара. Мне очень хотелось забрать диск с собой, но таможня „не дала добро“.
Быть рядом и не зайти — подобного поступка я бы себе не простил никогда.
На дворе зима. Одетый по-походному, в меховом тулупе, ушанке, захожу в одно из самых дорогих мест Франции — кабаре „Распутин“.
Швейцар в золоченой ливрее распахивает передо мной дверь: „Добро пожаловать, сударь!“
Не успел зайти, оглядеться, как сзади неслышно возник гардеробщик и р-раз! — очень ловко снял с меня шубейку.
Я, признаться, растерялся — ужин в „Распутине“, где тарелка борща стоила чуть не сто долларов, не входил в
мои планы.Только хотел заикнуться о цели визита, отворяется дверь зала и навстречу выходит метрдотель, держа перед собою маленький серебряный подносик с крохотной серебряной рюмочкой на нем, а рядом — тонко нарезанная осьмушка соленого огурчика: „Гость дорогой! Милости просим! Выпейте с морозца!“
Выпил водочку, закусил и спрашиваю: „Могу ли я повидать Алешу? Хочу подарить ему свою кассету“
„Да, пожалуйста, — отвечают. — Сей момент позовем!“
Через несколько минут вышел человек невысокого роста, одетый в бледно-розовую косоворотку под горло.
— Здравствуйте, Алеша, меня зовут Миша Гулько, я хотел бы подарить вам свою кассету.
Он взял ее.
— Спасибо, милый, — отвечает очень вежливо, без малейшего акцента. — Давно оттуда? Ну как там наши?
Я понял, что он имеет в виду Россию.
В этот момент его кто-то окликнул, он тепло простился и скрылся в полумраке зала: „Извини, работа…“
Потом я узнал, что за выступление ночь напролет он получал буквально копейки, чуть ли не 60 франков за вечер. Годом позже в качестве зрителя я присутствовал на концерте Алеши в Нью-Йорке.
Аккомпанировали ему великолепный гитарист Костя Казанский и мой товарищ мультиинструменталист Лев Забежинский, он выступал с сольным номером игры на балалайке, а потом вставал за контрабас.
Не вся публика была готова воспринимать самобытное искусство Димитриевича.
Из зала раздавались бестактные выкрики: „Спой „Аидише мама“, „Очи черные“ давай!“
Было видно, что Алеша устал и простужен, но он без раздражения, очень тихим голосом, с улыбкой отвечал: „Этих песен нет в моем репертуаре“.
Перед концертом продавалась пластинка певца, анонсированная как „абсолютно новая“. Стоил диск 15 долларов, но несмотря на довольно высокую цену, за новинкой выстроилась длинная очередь. Я тоже приобрел винил, а дома обнаружил, что это тот же самый альбом, который я впервые услыхал еще в Москве, только в другом издании, с иной фотографией на конверте.
За кулисы к Легенде не пошел, почувствовал — не время и не место для выражения восторгов и общения… А через полтора года узнал, что Алеши не стало».
25
Гулько Михаил. Судьба эмигранта: мемуары. (См. библиографию.)
Очевидцы говорят, что, несмотря на количество слушателей, Димитриевич всегда выкладывался на сцене по полной.
«Алеша бил по струнам, импровизируя и накладывая ритмы, друг на друга, вливал в пение всю душу… Его манеру Юл называл „мелодичной жалобой“. Иногда он играл так неистово, что к концу вечера пальцы его кровоточили», — восхищался сын Юла Бриннера Рок.
Алеша Димитриевич и Владимир Высоцкий в Париже. Середина 70-х годов.
В начале 70-х вышел диск, где Алеша и Валя поют вместе. А несколькими годами позже великий художник Михаил Шемякин «загорается» идеей сделать Алеше персональную пластинку. Проект записывался два года и потребовал огромных как духовных, так и материальных затрат. Аранжировщиком и гитаристом там был блестящий музыкант Костя Казанский, тот самый, кто делал позднее «Натянутый канат» с Высоцким. Вот как он прокомментировал запись «шемякинского альбома» Димитриевича:
«Алеша, которому я аккомпанировал ежедневно, на другой день говорил: „Ты помнишь, что ты вчера сделал не так? Я тебе покажу, как надо“. Но каждый день я играл одинаково. Просто он пел по-другому. Он все хотел сделать по-своему.
У меня волосы седые с одной стороны из-за Алеши Димитриевича, с другой — из-за Володи Полякова. И с тем и с другим было сложно, почти невозможно работать. Но я очень доволен, что мы сделали это — только благодаря Мише Шемякину, чья была инициатива и деньги. Это был очень красивый жест с его стороны» [26] .
26
Алексеев В. Пойте, цыгане! — «Независимая Газета». 11.04.2003 г.
Оказывается, очень непросто было работать с Алешей-певцом. В личном же плане, напротив, отзывы об Алеше самые позитивные. В нем, вероятно, скрывалось огромное обаяние. Как еще объяснить так или иначе присутствующую во всех воспоминаниях о музыканте неприкрытую «влюбленность» в артиста?
Им был очарован даже Владимир Высоцкий. Знакомство двух шансонье состоялось благодаря Марине Влади, в Париже. До сих пор гуляют слухи о несостоявшемся совместном альбоме. Жаль…
Алеша Димитриевич был очень невысокого, даже маленького роста, худощавый. Лицо выразительное, с живыми глазами. Держался с большим достоинством, «царственно», но в то же время дружелюбно, особенно с симпатичными ему людьми. Был очень ловок в движениях, грациозен. А как иначе? Столько лет танцевать, показывать акробатические номера. В молодые годы его фирменным номером было тройное сальто. Певец всю жизнь оставался неграмотным: не умел ни читать, ни писать. Но при этом он был остроумным человеком, с точным и афористичным языком. У певицы Наталии Георгиевны Медведевой (1958–2003), которой довелось поработать с ним, в ее многочисленных публикациях то тут, то там находим: «На это Алеша сказал бы так…»