История русской армии. Том третий
Шрифт:
В целях подготовки штурма 5 июня союзники открыли 4-е бомбардирование, направляя огонь на Корабельную сторону, 4-й бастион, батареи Северной стороны и рейд. Огонь союзников был столь действителен, что уже к 9 часам на Корниловском, 1-м и 2-м бастионах и ближайших батареях половина амбразур была завалена и много орудий и людей выбыло из строя. С 15 часов дня бомбардировка была распространена и на Городскую сторону. Ночью в обстреливании города, береговых батарей и судов на рейде приняли участие и неприятельские пароходы.
На другой день канонада раздалась уже с 3 часов, и скоро получились донесения о сосредоточении неприятеля в больших силах.
Согласно диспозиции,
Начатое бомбардирование спустя немного времени, ввиду нашего молчания, объясненного слабостью, было прекращено, и генерал Пелисье решил произвести штурм немедленно с рассветом. Но бой завязался ранее, нежели он подал условленный сигнал ракетами.
Получив сведения о сосредоточении неприятеля против командуемого им левого фланга, князь Урусов приказал пробить тревогу, расположил боевые части на банкетах, пододвинул резервы и выслал разведывательные патрули, скоро открывшие присутствие колонны генерала Майрана. Последний, боясь лишить французов выгоды нечаянного нападения, пошел на штурм за четверть часа до подания условленного сигнала.
Огонь с 1-го и 2-го бастионов и с пароходов нанес противнику столь значительные потери, что французы не выдержали и подались назад. Прибыв на Ландкастеровскую батарею, Пелисье поддержал отступающую колонну раненого и сдавшего командование генерала Майрана 4 гвардейскими батальонами и дал сигнал 3 ракетами к общему наступлению. В этот момент дивизия Майрана еще не успела устроиться после беспорядочного отступления, а части левой колонны не были готовы к наступлению. Наконец колебавшаяся левая колонна двинулась на куртину между 2-м бастионом и Малаховым курганом, на курган и батарею Жерве, а англичане устремились на 3-й бастион.
Несмотря на ужасный огонь обороняющих, французы перешли было через ров и стали приставлять к нему лестницы.
Но два Суздальские батальона, поддержанные прибывшими из резерва штуцерными Якутского и Селенгинского полков, сбросили врага с куртины и отбили с большими для французов потерями две их новые атаки.
Части, предназначавшиеся для штурма Корниловского бастиона, дважды приближались на сто шагов ко рву укрепления, но страшный штуцерный и картечный огонь полевых, стрелявших через банкет, орудий заставлял их отходить.
Между тем бригада Ниеля, после упорного боя со слабым батальоном Полтавского полка, захватила батарею Жерве и домики на западном скате Малахова кургана. Таким образом, неприятель успел прорваться сквозь нашу оборонительную линию.
Сознавая опасность положения, генерал Хрулев повел случайно встреченную роту Севского полка и остатки Полтавского батальона выбивать французов из домов. Отчаянно защищался враг, но, воодушевленные генералом Хрулевым, севцы и полтавцы все же выбили французов и захватили 9 офицеров и до 100 нижних чинов пленными.
Все подходившие подкрепления, за отбитием штурма на других пунктах, направлялись в распоряжение генерала Хрулева, и скоро батарея Жерве была нами отбита и осталась за нами, несмотря на две последующие атаки на нее генерала Ниеля.
Англичане двинулись на штурм 3-го бастиона в 3.30. Лишь 400 шагов отделяло их от наших укреплений. При выходе из траншей, не имевших приготовленных ступеней, в рядах английских войск нарушился порядок, и штурмовые колонны, превратившиеся в толпу, смешались
с подошедшими резервами.Ударившая по головным частям противника наша картечь и залпы штуцерных заставили было англичан отойти, однако, устроившись, они направили одну колонну на батареи Будищева и Яновского, а другую непосредственно на 3-й бастион. Под страшным огнем, неся громадные потери, особенно среди начальствующих лиц, англичане разбирали засеку, рубили палисады и неоднократно бросались на укрепление, но безуспешно.
Таков же был результат попыток англичан овладеть батареями на Пересыпи. Ряд неприятельских атак был постоянно отражаем огнем картечи и прикрытия.
К 6 часам штурм был отбит повсюду, и вслед за тем открылась канонада с обеих сторон. В целях демонстрации во время приступа на Корабельную сторону генерал Боске выдвинулся было на позицию между сс. Кучка и Шулю, против левого фланга наших войск, расположенных на Мекензиевых высотах, но скоро снова отошел назад.
На другой день, 8 июня, состоялось перемирие для уборки тел и раненых. Всего за время усиленного бомбардирования и штурма у нас было выведено из строя 98 офицеров и 4728 нижних чинов. Союзники потеряли до 7 тысяч человек.
Неудачу штурма наши союзники сваливали на генерала Майрана, ранее сигнала двинувшегося на приступ. Справедливее, однако, отнести причину поражения неприятеля к общей его неподготовленности для нанесения решительного удара.
Государь щедро наградил защитников Севастополя. «Скажите им, — писал император Александр II, — что я и вся Россия ими гордимся».
Едва передохнув от пережитых ужасов бомбардирования и штурма, гарнизон Севастополя с 7-го числа вновь принялся за работы по оборонительной линии. К сожалению, 8 июня был надолго выведен из строя главный и неутомимый руководитель оборонительных сооружений генерал Тотлебен. Рана в ногу навылет два месяца продержала в постели доблестного инженера, что, конечно, не могло не отразиться на успехе наших работ.
Тем не менее заместители генерала Тотлебена — Гарднер, Тидебель и Геннерих — делали свое дело, и к 3 августа Севастополь усилился рядом новых оборонительных сооружений и батарей, снабженных соответственными орудиями как на сухопутном фронте, так и на северном берегу большой бухты.
Неудача принудила союзников напрячь все усилия для того, чтобы подойти траншеями как можно ближе к оборонительной линии, приобрести перевес над нашей артиллерией и, усилив огонь по рейду, лишить наши пароходы возможности занимать выгодные для действия позиции.
В то время, когда энергично веденные работы союзников шаг за шагом приближали их траншеи к нашим укреплениям, а новые его батареи, расположенные в самом близком расстоянии от оборонительной линии, громили обороняющегося, последний всеми силами старался замедлить осадные работы и, расходуя в день около 1700 артиллерийских снарядов и до 12 тысяч ружейных патронов, нес все же большие потери и гарнизон постепенно таял.
Наиболее чувствительный удар гарнизону Севастополя был нанесен смертью деятельного руководителя обороны адмирала Павла Степановича Нахимова. Прибыв по служебным делам на Малахов курган, он не внял просьбам подчиненных покинуть опасное место и, взяв трубу, стал наблюдать за неприятелем. Скоро пули заметивших его неприятельских стрелков стали ложиться все ближе, ближе и, наконец, одною из них он был смертельно ранен в висок. С его смертью не стало души обороны. «Всем почувствовалось, — писал один из участников обороны, — что недостает более объединяющей силы и той крепости убеждения в необходимости держаться до крайности».