История русской армии. Том третий

Не теряя часа даром, все более и более совершенствуя свой план, Скобелев почти окончательно устанавливает сроки переброса к стенам Геок-Тепе своей базы.

В Бами уже было сосредоточено все необходимое для осады на 5 месяцев для 7000 человек и 3000 коней; все этапы до моря обеспечены на 7 месяцев, военные транспорты могут поставлять по 30 тысяч пудов в месяц; в Дуз-Олуме обустроен магазин «на случай неудачи» из расчета на 8000 человек, да в Гермабе персидском, близ Геок-Тепе — вспомогательный «Гродековский» магазин на 8000 человек и на 3000 коней с запасами довольствия и фуража на два с половиной месяца. Быстрота железнодорожного строительства давала гарантии стабильного подвоза продуктов в будущем. Помогая из сумм экспедиции генералу Глуховскому, Скобелев закрепил за собой новый обводняемый путь на Хиву, откуда не прочь был установить подвоз запасов. Сам Скобелев сказал в то время, что тыл его был не только без крупных недостатков, но и даже обладал «запасом прочности» в количестве запасов и в механизме их подвоза и размещения.

Покончив с запасами, Скобелев принялся за сосредоточение войск, рассредоточенных по этапам и ожидаемых из Туркестана. С 28 августа потекли сюда войска с Кавказа. С 12 сентября пошли и туркестанские с Амударьи и 8 ноября прибыли уже в окрестности Бами, на главную артерию операции.

К 26 сентября только в Бами собралось 26 рот, три с половиной сотни и шесть орудий (не считая орудий осады). Туркестанцы пришли в составе 472 пехотинцев, 318 конников, 36 артиллеристов при двух горных орудиях и двух ракетных станках, с 900 верблюдами и 153 погонщиками, проделав в благоприятное время года 673 версты по пустыне, т. е. по 36 в сутки в среднем.

Переброс войск и запасов к Геок-Тепе.Собрав большую часть войск и запасов в Бами, Скобелев двинул их под Геок-Тепе для решения там судьбы экспедиции. Войска пошли сперва двумя дорогами — степью и по предгорьям, к югу, как бы в охват. С этим «охватом» пошел и Скобелев, выйдя (24 ноября) не из Бами, а из Дуз-Олума с 803 бойцами, 923 конями при двух орудиях (всего шесть сотен и два орудия). Пройдя предгорьями 165 верст, эта колонна от селения Нухура спустилась в равнину и слилась с авангардом главных сил. Во время последнего перехода, в ночь на 28 ноября, Скобелев, смело отделившись от своей колонны с горстью людей — казаков и местных жителей (22 человека с семью винтовками), заблудился и до рассвета был в большой опасности. Его могли захватить текинцы. Он проявил при этом большое мужество и завидную распорядительность. Гибель его катастрофически отразилась бы на участи всей операции.

Соединение колонн произошло у селения Келате. Здесь мы захватили много скота, с десяток жителей, 11 тысяч баранов, 180 голов крупного рогатого скота, убили 14 текинцев и потеряли сами двух.

Дело шло к зиме, которая здесь бывает раз в четыре года довольно суровой. Но отряд Скобелева был обеспечен теплым обмундированием (полушубки, фуфайки, суконные портянки, кашне на каждого).

От Бами строились новые этапы (Арчман, Келате, Егян-батыркала).

Текинские разведчики мчались в Геок-Тепе с известием, что Скобелев идет брать крепость. Слух о готовящемся сопротивлении Егян-батыркала не подтвердился, и наш маневр к ней прошел впустую: текинцы отошли. Здесь, в 12 верстах от крепости, Скобелев заложил базу осады.

Тревожный выстрел единственной пушки текинцев возвестил 30-го числа это событие. У калы мы отбили 6000 баранов. Густая цепь текинцев до темноты обстреливала наши биваки, а часть их в 3 часа дня устроила было огневую засаду.

Роль Бами на этом была исчерпана, и Скобелев благодарил в приказе баминский гарнизон: «Их грудью удержано Бами; редкая ночь проходила без перестрелки и тревог, часто по несколько раз в ночь; немало раненых и убитых было из среды небольшой кучки баминцев».

29-го текинские всадники стали выкрикивать издали нам, что у Казанджика разбит наш транспорт, который, как потом оказалось, был лихо отбит подошедшей нашей подмогой.

2 декабря подтянулся к Егян-батыркала и хвост отряда «вторжения». Собралось 200 человек с довольствием на 15 дней. Для осады имелось 2000 штук шанцевого инструмента, 700 тысяч патронов и 6704 снаряда.

Калу окрестили «Самурским этапом» и довели его запас до двух месяцев и до полного боевого комплекта (по 300 патронов на ружье и по три комплекта снарядов) с парками — инженерным и артиллерийским, с подвижным лазаретом и отделением госпиталя.

Отряд Скобелева, постепенно усиливаясь вновь подходящими эшелонами, вырос к середине декабря до 4000 пехотинцев, 11 эскадронов и сотен при 47 пушках.

Все это не обходилось без трений, по поводу которых Скобелев выразился так: «Конечно, война без лишних усилий и случайностей — немыслима.».

Все точнее и точнее делая свои расчеты, Скобелев уже с начала выступления из Бами твердил: «Между 5 и 10 декабря усиленное обстреливание Геок-Тепе должно быть в полном ходу! Вперед! Пора решительно наступать!»

Обстановка в крае к началу осады.С 4 декабря Скобелев начал рекогносцировку Геок-Тепе. К тому времени у текинцев прекратились колебания относительно упорства обороны, начавшиеся было с наступлением Скобелева. Жизнь, полная лишений, вследствие скученности в Геок-Тепе, экономия в запасах, даже голод были причиной их колебаний. В крепости на тесном пространстве, всего до 1 кв. версты, с 21 декабря собралось до 30 тысяч человек бойцов с 10 тысячами коней, а с семьями — до 45 тысяч [23] .

23

Ружей — 30 тысяч (сабель и пик до 5000), из них до 600 скорострелок и одно 6-фунтовое медное орудие да два чугунных крепостных ружья (замбуреки) на станках.

Хотя в песках были зарыты у текинцев большие запасы хлеба, но он выдавался весьма скупо, а стада содержались к востоку от крепости, верстах в 150–200, что лишало жителей молока и мяса. Запасов фуража и топлива в крепости вовсе не было — за ними ездили тоже в пески.

Поднялся было ропот. Часть защитников даже ушла в октябре — полторы тысячи в Мерв и тысяча в Серахс. Текинцы нарядили 800 человек изловить беглецов, а их имущество конфисковать.

Борьба партий войны и мира опять обострилась, но осилила первая. Однако текинцы стали обдумывать, куда уйти в случае неудачи. С просьбами о содействии и помощи они отправили посольства в Хиву, Мерв, к пограничным персидским властям, английскому агенту в Мешеде. Партия мира была не прочь войти с русскими в тайные сношения.

Хивинский хан и хивинские туркмены с сожалением отказали в помощи, боясь репрессий русских из близкого Петроалександровска. Хан даже сообщил о текинском посольстве нам официально и, по нашему указанию, советовал текинцам смириться.

Мервцы снова обещали помощь. Но запас персидских пушек, хранившийся в Мерве с 1861 г., не мог быть послан в Теке «по неисправности лафетов и колес». Вернее, мервцы берегли пушки для себя. Они послали только 2000 конных воинов. Эскалация этих сил во второй половине ноября, преувеличенных молвой до 6000 бойцов и нескольких орудий, встревожила Персию. Шел слух, что мервцы вместе с 3000 текинцев хотят напасть на Хоросан, чтобы добыть запасы. Правители персидских провинций двинулись с войсками из курдов для защиты своих границ [24] . Скобелев узнал о движении мервцев 27 ноября. Мервцы вступили в Геок-Тепе в ночь с 20 на 21 декабря, когда осада уже началась и наш лагерь стоял в полутора верстах от его стен. В то же время и у персов появилось желание пограбить оазис, связанный по рукам и ногам. Раньше Скобелев был не прочь разрешить им это. Но теперь, когда в Фирюзе собралось до 3500 персов, он запретил набег в оазис, чтобы не дать повод для «щекотливой помощи нам от персидских войск». Посольство текинцев к воинственному персидскому губернатору Яр-Магомету-хану привело только к уклонению того от содействия в закупке текинцами хлеба и боевых припасов в его владениях. Скобелеву же этот хан объявил, что он «бессилен против текинцев». Но курды Кучанского вилайета по собственному почину сделали несколько набегов в оазис и как-то раз убили 22 текинца. «Благодаря приходу русских, — говорили они, — мы ободрились и каждый день уводили у текинцев людей и скот».

24

Магомет-Али, хан дерагезский. Это как бы подтверждал случай вторжения 3000 туркмен в ноябре в Джамский округ и вторжение 150 человек в другую местность.

Двое членов правящей элиты, страшась исхода борьбы с русскими, пытались завести со Скобелевым через купца-текинца Ораз-Клыча (у Гродекова) и Яхья-бека-Таирова (бывшего нашим агентом в Персии) тайные сношения. За деньги они обещали «испортить дело текинцев». Но из сношений этих, сочтенных за уловку, ничего не вышло.

Английские агенты старались побудить текинцев к упорной борьбе. Мешедский их агент — мусульманин Абас-хан — послал в конце октября воспламеняющее воинственный дух письмо, которое «произвело огромный подъем в Ахале». После него многие разногласия прекратились: поля к востоку от Геок-Тепе засеяли, воду распределили, семьи не ушли на зиму в пески, было решено драться до конца. Другим агентам удалось меньше. О'Донаван продвинулся к границе оазиса, в Дерагез, и там пользовался гостеприимством персидских властей (в Мугометабаде) и возможностью обмениваться письмами с Геок-Тепе. Он пытался было, переодевшись, скрыться, но был задержан персами по нашему настоянию. Впрочем, страх смерти удерживал англичан от поездки в Геок-Тепе, так как текинцы не желали их привечать, покуда не присланы английские войска. 12 ноября в Мугометабад прибыл, переодетый индийским купцом («Ибрагим-саиб»), капитан Стюарт. Потом в Хоросане объявились капитаны Гилль и Ботлер. Последний был выгнан из английской армии за ложное будто бы утверждение, что Геок-Тепе укреплено по его указанию. В то же время в Персии шло соперничество англичан с нами, требовавшими для своих офицеров такого же свободного передвижения по Хоросану, какое было для партии Гродекова. Англичане не жалели денег. По словам наших агентов, «те деньги, которые они бросают в Персии, могут совратить и родного брата».

На все возражения о трудности борьбы текинцы отвечали: «А все-таки будем драться». На их решимость биться влияла и их уменьшившаяся способность кочевать вследствие сокращения количества верблюдов. Кроме того, они говорили: «Теперь наша крепость сильнее, семьи хорошо укрыты в глубоких жилых ямах; полного окружения русские не в силах сделать и отрезать нас от больших запасов, спрятанных в песках, от стад, от подкреплений из Мерва и от возможности, в случае неудачи, уйти.»

Личность Скобелева, знаменитого генерала, прозванного ими Кровавые глаза (Гез-канлы), однако внушала им суеверный страх. Они решили, что в дальнем огневом бое русские сильнее во всех отношениях: «На дальнее расстояние русские просто жгут людей огнем, поэтому нет возможности днем броситься в рукопашную схватку с ними». В то же время текинцы были уверены, что они сильнее в рукопашке и что «русские в ней не устоят». Поэтому они решили «не выходить в открытое поле, пока русские не подойдут близко к стенам и не займутся осадой. Тогда текинцы будут делать по ночам отчаянные вылазки крупными силами и биться врукопашную. Отнимем несколько пушек — и тогда дело будет другое».