История русской армии. Том второй

Даже в военно-учебных заведениях учебное дело было поставлено невысоко; польза от учителей-иностранцев невелика, а своих учителей было мало; программы поражали многопредметностью, учебники или отсутствовали, или устарели [82] . Служебное и материальное обеспечение учителей до 1819 г. было незавидное. По словам одного из современников [83] , учителя нижних классов были «люди добрые и знающие», но некоторые из них настолько бедны, что «дозволяли кадетам пополнять пустые учительские карманы кусками хлеба, мяса, каши и масла в бумажках». В военно-сиротском доме учителю русского языка за 18 недельных часов полагалось жалованье 300 рублей в год!

82

100-летие Военного министерства. Т. X. С. 128.

83

Записки Вохина // Русская старина. 1891. № III.

Лишь когда во главе военно-учебных заведений стал гуманный граф Петр Петрович Коновницын (1819–1822), обратили наконец серьезное внимание на улучшение материальных условий, на лучшее размещение воспитанников, а главное, на их нравственное воспитание. К сожалению, граф Коновницын недолго пробыл на своем посту, и его влияние скоро было снивелировано. Нравы огрубели, уровень воспитания снизился, так как требования Аракчеева были диаметрально противоположны воззрениям графа Коновницына.

Достаточно указать, что стоявший почти 20 лет во главе 1-го кадетского корпуса (1801–1820) генерал Клингер, чрезвычайно ценимый главным начальником военно-учебных заведений великим князем Константином Павловичем педагог, говаривал: «Русских надо менее учить, а более бить!» [84] . И действительно, за исключением коновницынского периода, в военно-учебных заведениях процветали телесные наказания, суровое и грубое обращение как между воспитанниками, так и воспитателей с ними. Понятно, что при выходе в офицеры они переносили такое же обращение и на своих солдат, особенно если видели поощрение со стороны своего ротного, батальонного, а зачастую даже и полкового командира.

84

100-летие Военного министерства. Т. Х. С. 131.

Генерал Киселев после вступления в должность начальника штаба 2-й армии писал Закревскому 13 июля 1819 г.: «Касательно до назначения будущих полковых командиров, то я здесь отличных действительно не знаю, батальонами ладят, но полк — дело другое» [85] . В это время уже резко бросался в глаза недостаток образования и воспитания среди начальников, начиная от самых младших. Во время службы с офицерами не занимались; стремились лишь превратить и офицеров, и солдат в машины, способные к однообразному и одновременному исполнению команд.

85

Епанчин Н. Е.Тактическая подготовка русской армии. С. 46–47.

Долгое время анализом кампаний 1812–1814 гг. как бы перестали интересоваться. Описания и планы важнейших сражений, правда, были составлены генералом Толем, но они были распространены в самом ограниченном кругу специалистов. Интересно отметить, что в царствование Александра I появилось лишь два описания войны 1812 г.: одно — Д. Ахшарумова, а другое — Бутурлина, да и то на французском языке. Работы эти были в общем малоизвестны среди офицерства. Некоторые исследователи этой эпохи отмечают, что Александр I испытывал неприятное чувство при напоминании ему о событиях Отечественной войны, а особенно о Бородинском сражении, слава которого приписывалась Кутузову, что невольно умаляло в армии личность Александра. Случалось, что памятная дата этого сражения решительно ничем не отмечалась даже тогда, когда император этот день проводил в Москве.

Такое отношение Александра I вызывало подражание и у других, вследствие чего память о геройских событиях этой войны начала сглаживаться в нашей армии: о них не напоминали ни дни празднования, ни исследования хода кампаний, ни, наконец, те традиции и приемы обучения, жизненность которых подтверждали славные бои этой эпохи; наоборот, все, казалось, напоминало времена Павла. Как вполне справедливо писал генерал Паскевич в своих заметках: «В год времени забыли войну, как будто никогда и не было, и военные качества заменились экзерцирмейстерской ловкостью».

К тому же офицерство отличалось жестоким отношением к нижним чинам. «В течение службы моей я видел таких командиров, которые дрались потому только, что их самих драли», — писал Сабанеев Киселеву. В докладной записке о телесных наказаниях, составленной тем же Сабанеевым, между прочим сказано: «В полку от ефрейтора до командира все бьют и убивают людей, и как сказал некто: в русской службе убийца тот, кто сразу умертвит, но кто в два, три года забил человека, тот не в ответе» [86] .

86

Епанчин Н. Е.Тактическая подготовка русской армии. С. 46–47.

Грубое с офицерами и жестокое с нижними чинами обращение после 1820 г. стало входить в норму. Главнокомандующий 2-й армии граф Витгенштейн в своем приказе от 7 июля 1822 г. пишет: «Я заметил, что в некоторых полках 14-й дивизии господа полковые командиры весьма грубо обходятся со своими офицерами, забывая должное уважение к званию благороднаго человека, позволяют себе употребление выражений, не свойственных с обращением, которое всякий офицер имеет право от своего начальника ожидать. Строгость и грубость, взыскание и обида суть совсем различные вещи, и сколь первая необходима, столь вторая для службы вредна. Насчет же обращения с нижними чинами должен я заметить, что за учение не должно их телесно наказывать, а особенно таким жестоким манером, каким оно часто делается…»

Но Витгенштейн отличался благородством, а много ли других высших начальников признавало нужным замечать нездоровую обстановку в армии. По крайней мере в их рядах нет Аракчеева, воскресившего с успехом в военных поселениях павловские времена.

Возникновение тайных обществ

Союз благоденствия Северное и Южное тайные общества Подавление вспышки недовольства в Лейб-гвардии Семеновском полку Беспорядки в войсках в период междуцарствия Мятеж в Черниговском полку

Как уже было указано, великие события Отечественной войны оставили в душе офицеров и солдат глубокие, возвышающие человека впечатления, а в период заграничного пребывания русских войск многие офицеры ознакомились с прогрессивными политическими идеями и теориями относительно государственного обустройства.

Пример прусского тайного союза (Tugendbund), казалось, ярко подтверждал, что могут сделать его члены для расцвета своего отечества. Александр I с самого начала своего царствования относился благосклонно к либеральным устремлениям своих подчиненных, настоял во Франции на введении конституции, а вскоре по окончании войн с Наполеоном дал Польше, так яростно воевавшей против нас, самое либеральное управление. Русское общество в целом и офицерством в частности были восхищены этим, тем более, что при открытии первого польского сейма 15 марта 1818 г. государь в своей речи указал, что, вводя в Польше управление на основании правил законно свободных учреждений, он получает вместе с тем средство явить отечеству то, что с давних лет ему приготовляет, и чем оно воспользуется, когда достигнет надлежащей политической зрелости.

Со времени введения Аракчеевым в обучение войск муштры, а в особенности после учреждения военных поселений среди офицерства, преимущественно в гвардии, появилось недовольство не только своим положением, но и положением России. Заграничные походы познакомили офицеров с политической прессой, развитой в то время в Западной Европе. По возвращении многие офицеры, особенно гвардейские и из Генерального штаба, стали зачитываться иностранными газетами и журналами, в которых часто драматически представлялась борьба за конституционный строй в западноевропейских государствах. Изучая смелые политические теории и системы, многие офицеры мечтали приложить их и в своем отечестве. Это-то и служило главной темой бесед офицерских кружков, образовавшихся в изобилии после 1815 г. Кроме того, знакомились со статутами тайных политических обществ, размножившихся во Франции и Германии. Возникновению таких кружков среди нашего офицерства способствовала некоторая замкнутость петербургской жизни, замечаемая после 1815 г.; происходило ли это от перемены характера императора или же по причине экономического спада, но офицерство стало значительно меньше кутить.

В конце 1816 г. несколько молодых офицеров из гвардии и Генерального штаба образовали тайное общество. Сначала это общество ограничилось вербовкой новых членов и ознакомлением с конституционной западной теорией. Пропаганда велась довольно свободно, так как полиция, даже столичная, не отличалась большой наблюдательностью, да, кроме того, всем было известно либеральное отношение Александра I к культивированию таких идей; к тому же деятельность общества не затрагивала пока существующего порядка, а носила чисто образовательный характер.