История Русской армии
Шрифт:
1-й саперный Кавказский батальон — георгиевское знамя за Деве-Бойну (имел за Ахалцых);
2-й саперный Кавказский батальон — георгиевское знамя за Каре, знаки на шапки за 1877–1878 гг.;
2-й, 4-й и 5-й понтонные батальоны — знаки на шапки за переправу у Зимницы (имели за 1828–1829 г.);
3-й понтонный батальон — знаки на шапки за переправу у Зимницы.
Щедрее всех — и по понятной причине — были награждены войска Рущукского отряда, как раз не имевшие сколько-нибудь выдающихся дел. В 35-й пехотной дивизии, например, все полки получили и георгиевские знамена, и георгиевские трубы за несколько перестрелок. 33-я пехотная дивизия за неудачное в общем дело у Аблавы получила больше наград, чем скобелевская 16-я за блестящую шейновскую победу. Впрочем, щедрость сказалась и в ряде других случаев — за незначительное дело у Горного Бугарова два полка 31-й дивизии получают и георгиевские знамена, и георгиевские трубы. Наоборот, горталовский батальон, сутки державшийся против
В коннице высоких наград удостоены полки, пропускавшие продовольственные транспорты Осману в Плевну, а одному полку георгиевский штандарт был пожалован за чисто спортивный пробег вне всякой неприятельской досягаемости по союзной территории на правом берегу Дуная. Есть чему удивляться, если вспомним, с каким разбором жаловались коннице награды за беспримерные подвиги Аустерлица, Эйлау и Бородина!
То же мы видим и в награждении орденами. Рекогносцировка офицера Генерального штаба, как правило, награждалась Владимиром с бантом (а при художественно составленной реляции — георгиевским оружием). На анненское — и даже георгиевское — оружие прочно установился взгляд как на очередную награду. Уже в 1880 г., например, заведывавший хозяйством одного из пехотных гвардейских полков 2-й дивизии не на шутку обиделся, получив очередной наградой Анну 2-й степени, когда, по его мнению, он должен был бы получить георгиевское оружие. Вообще же Александр II щедрой, но непродуманной раздачей наград и боевых отличий сильно их обесценил.
Глава XI.
Туркестанские походы
Завоевание Средней Азии резко отличается по своему ему характеру от покорения Сибири. Семь тысяч — верст от Камня до Тихого океана были пройдены с небольшим в сто лет. Внуки казаков Ермака Тимофеевича стали первыми русскими тихоокеанскими мореплавателями, заплыв на челнах с Семеном Дежневым в чукотскую землю и даже в Америку. Их сыновья с Хабаровым и Поярковым стали уже рубить городки по Амур-реке, придя к самой границе китайского государства. Удалые ватаги, зачастую лишь в несколько десятков отважных молодцов, без карт, без компаса, без средств, с одним крестом на шее и пищалью в руке, покоряли огромные пространства с редким диким населением, переваливая через горы, о которых раньше никогда не слыхали, прорубаясь через дремучие леса, держа путь все на восход, устрашая и подчиняя дикарей огненным боем. Доходя до берега большой реки, они останавливались, рубили городок и посылали ходоков в Москву к Царю, а чаще в Тобольск к воеводе — бить челом новой землицей.
Совсем иначе сложились обстоятельства на южном пути русского богатыря. Против русских здесь была сама природа. Сибирь являлась как бы естественным продолжением северо-восточной России, и русские пионеры работали там в климатических условиях, конечно, хоть и более суровых, но в общем привычных. Здесь же — вверх по Иртышу и на юг и юго-восток от Яика — простирались безбрежные знойные степи, переходившие затем в солончаки и пустыни. Степи эти населяли не разрозненные тунгусские племена, а многочисленные орды киргизов{225}, при случае умевших постоять за себя и которым огневой снаряд был не в диковинку. Эти орды находились в зависимости, частью номинальной, от трех среднеазиатских ханств — Хивы на западе, Бухары в средней части и Коканда на севере и востоке.
При продвижении от Яика русские должны были рано или поздно столкнуться с хивинцами, а при движении от Иртыша — с кокандцами. Эти воинственные народы и подвластные им киргизские орды вместе с природой ставили здесь русскому продвижению преграды, для частного почина оказавшиеся непреодолимыми. Весь XVII и XVIII век наш образ действий на этой окраине был поэтому не бурно наступательным, как в Сибири, а строго оборонительным.
Гнездо свирепых хищников — Хива — находилось как бы в оазисе, огражденном со всех сторон на многие сотни верст, как неприступным гласисом, раскаленными пустынями. Хивинцы и киргизы устраивали постоянные набеги на русские поселения по Яику, разоряя их, грабили купеческие караваны и угоняли русских людей в неволю. Попытки яицких казаков, людей, столь же отважных и предприимчивых, как их сибирские собратья, обуздать хищников, успехом не увенчались. Задача значительно превысила их силы. Из ходивших на Хиву удальцов ни одному не привелось вернуться на родину — их кости в пустыне засыпал песок, уцелевшие до конца дней своих томились в азиатских клоповниках. В 1600 году на Хиву ходил атаман Нечай с 1000 казаков, а в 1605 году атаман Шамай — с 500 казаков. Им обоим удалось взять и разорить город, но оба эти отряда погибли на обратном пути. Устройством плотин
на Аму-Дарье хивинцы отвели эту реку от Каспийского моря в Аральское{226} и превратили весь Закаспийский край в пустыню, думая обеспечить этим себя от Запада. Покорение Сибири было делом частного почина отважных и предприимчивых русских людей. Завоевание Средней Азии стало делом Российского государства — делом Российской Империи.Начало русского проникновения в Среднюю Азию. От Бековича до Перовского
Попытка первого из русских императоров проникнуть в Среднюю Азию закончилась трагически. Отряд Бековича{228}, отправленный для отыскания сухого пути в Индию, весь стал жертвой хивинского вероломства. Одной из задач Петр поставил ему: Плотины разобрать и воды Аму-Дарьи реки паки в Каспийское море обратить, понеже зело нужно. Дойдя до Хивы, Бекович пал жертвой вероломства хивинского хана и собственного легкомыслия. Хан изъявил на словах покорность, предложил ему разделить свой отряд на несколько мелких партий для удобства размещения в стране. После этого хивинцы внезапным нападением вырезали их порознь. Пропал, как Бекович под Хивой, — стали говорить с тех пор, и на целых полтораста лет мечта проникнуть в Среднюю Азию со стороны Каспия была оставлена, а распространение русской государственности на юго-восток вообще приостановилось на весь XVIII век{229}.
Одновременно с Бековичем, как мы уже знаем, был двинут из Сибири вверх по Иртышу отряд Бухгольца{230}. Экспедиция эта имела результатом создание Сибирской линии — кордона постов и укреплений по Иртышу от Омска на Семипалатинск и Усть-Каменогорск для защиты русских владений от набегов степных кочевников. В последующие десятилетия Сибирская линия была продлена до китайской границы и на ней выстроено в общей сложности 141 укрепление — кордон на расстоянии одного перехода друг от друга.
Прикрыв, таким образом, Сибирь, русское правительство стало энергично укреплять свою власть в Приуралье. Заволжские степи заселены, границы с Волги и Камы продвинулись на Яик, и земли яицких казаков были включены в государственную систему. В 1735 году основан административный центр степных владений — Оренбург, а в 1758 году устройством Оренбургского казачьего войска положено начало Оренбургской линии, сперва учрежденной вдоль по Яику, но уже в 1754 году вынесенной вперед — на Илецк.
Так наметилось два наступательных плацдарма России — Сибирский и Оренбургский.
Вторая половина XVIII века и начало XIX протекли в устройстве края, всколыхнувшегося лишь раз, по получении лаконического указа Императора Павла: Донскому и Уральскому казачьим войскам собираться в полки, идти в Индию и завоевать оную! Экспедиция эта, совершенно непродуманная и чреватая гибельными последствиями, была отменена Александром I. С назначением сибирским генерал-губернатором Сперанского{231} пробудилась в этих краях российская великодержавность. В 20-х и 30-х годах русские посты постепенно продвинулись на 600–700 верст от Сибирской линии и стали достигать Голодной степи. Киргизские орды стали переходить в русское подданство. На Сибирской линии этот процесс проходил гладко, но на Оренбургской в Малой орде вспыхнули волнения, поддержанные Хивой. К концу 30-х годов положение здесь сделалось совершенно несносным.
Чтоб обуздать хищников. Император Николай Павлович повелел оренбургскому генерал-губернатору генералу графу Перовскому{232} предпринять поход на Хиву. В декабре 1839 года Перовский с отрядом в 3000 человек при 16 орудиях выступил в поход тургайскими степями. Лютые морозы, бураны, цинга и тиф остановили отряд, дошедший было до Аральского моря. Энергией Перовского удалось спасти остатки отряда, лишившегося почти половины своего состава. После первого похода Бековича второй русский поход в Среднюю Азию кончился неудачей, что вселило в хивинцев уверенность в своей неуязвимости и непобедимости.
Все наше внимание обратилось на замирение киргизов. В 1845 году Оренбургская линия была вынесена вперед, на реки Иргиз и Тургай, где построены укрепления этого имени. Малую орду можно было считать окончательно замиренной. В 1847 году мы достигли Аральского моря, где учредили флотилию. С 1850 года зашевелилась и Сибирская линия, где стали учреждаться в Семиречье казачьи станицы, закреплявшие за нами киргизскую степь.
Вновь назначенный оренбургским генерал-губернатором граф Перовский решил предпринять операцию первостепенной важности: овладеть кокандской крепостью Ак-Мечеть{233}, запиравшей у Аральского моря все пути в Среднюю Азию и считавшейся среднеазиатскими народами неприступною.
В конце мая 1853 года он выступил с Оренбургской линии с 5000 человек и 36 орудиями и 20 июня стоял перед сильно укрепленной крепостью, пройдя 900 верст в 24 дня. 27 июня Перовский штурмовал Ак-Мечеть и овладел кокандским оплотом к вечеру 1 июля, на пятый день боя. Наш урон на приступе — 11 офицеров, 164 нижних чина. Кокандцев пощажено лишь 74 человека.
Ак-Мечеть была переименована в форт Перовский, ставший краеугольным камнем новоучрежденной Сыр-Дарьинской линии. Линия эта явилась как бы авангардом Оренбургской линии и связалась с этой последней кордоном укреплений от Аральского моря до нижнего течения Урала (защищавшим киргизскую степь от туркмен пустыни Усть-Урт).