История Рюриковичей

Изяслав Мстиславич был одним из наиболее ярких Рюриковичей XII века. Он носил в крещении редкое в княжеской семье имя Пантелеймон. Его появление в именослове Рюриковичей имеет свою историю. Как известно, св. Пантелеймон является покровителем врачей, святым-целителем. С середины Х века в знаменитом немецком городе Кёльне существовал монастырь св. Пантелеймона, в синодике которого упоминается имя «регины” Гиды. Это жена Владимира Мономаха Гита (Гюда), которая после битвы при Гастингсе, где погиб её отец, некоторое время жила во Фландрии. Фландрия была диоцезом Кёльнской епархии. Среди произведений, связанных с монастырём в Кёльне, существует похвальное слово св. Пантелеймону, где среди чудес святого упоминается случай с неким русским королём Арольдусом, которого святой исцелил после ран на медвежьей охоте. В Арольдусе без труда можно увидеть Мстислава Великого, носившего, как мы знаем, и имя Харальд. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Мстислав назвал одного из своих сыновей в честь святого, которому был обязан жизнью и которого, очевидно, почитала его мать Гида.

Правление Изяслава было неспокойным, его право на киевский стол оспаривал Юрий Долгорукий, князь ростовский и суздальский, его родной дядя. Об этом примечательном человеке следует сказать особо.

Долгорукий основатель Москвы

Князь Георгий (Юрий) Владимирович Долгорукий (около 1090—1157), безусловно, принадлежит к числу наиболее известных и популярных деятелей древнерусской истории. Конечно, остался он в исторической памяти народа, прежде всего, как основатель столицы Русского государства, как князь, положивший начало династии владимиро-суздальских и московских правителей, устроитель Северо-Восточной Руси, ставшей ядром будущей Великороссии. Имя его прекрасно соответствует и широко распространенной трактовке московского герба — изображению Георгия Победоносца, поражающего копьем змея. Именно как создатель Москвы Юрий упоминается во всех учебниках истории, он был ключевым историческим образом в дни московских празднеств, включая и широко отмечавшееся 800-летие Москвы в 1947 году, когда Юрию был поставлен величественный памятник в центре столицы (правда, монумент был открыт через несколько лет). В связи с новым юбилеем города (вернее, первого упоминания Москвы в историческом источнике) интерес к личности и деяниям Юрия Долгорукого, князя, построившего в Москве первую крепость — кремль, заметно возрос. Его имя вновь замелькало на страницах прессы, в научных и не совсем научных исследованиях, был снят даже фильм «Юрий Долгорукий» (изобилующий, кстати, грубейшими историческими ошибками). Однако эта волна интереса повлекла за собой, как это часто бывает, не столько попытку анализа самой личности Юрия, сколько создание его мифологизированного образа, весьма далекого от исторической реальности.

Каким же предстает теперь Юрий Долгорукий в современном общественном сознании? Без преувеличения можно сказать, усилиями любителей истории перед нами своего рода идеальный правитель, некий «великий муж» уровня Владимира Мономаха или даже Владимира Святого, мудрый и бесстрашный, гениальный полководец, прозорливый политик и даже, как это ни странно, ревнитель единства и собиратель русских земель. Повторяются расхожие штампы нашей историографии, только теперь они возводятся в превосходную степень, приближаясь к заоблачным высям и превращая неведомое нам лицо князя в ангелоподобный лик. К примеру, можно встретить утверждения, что Долгоруким князь прозван за то, что слишком далеко простирались по русской земле его интересы (только теперь это трактуется как необычайная «заботливость» Юрия о всей Руси), это якобы способствовало объединению русских земель, к чему стремился Юрий (кажется, такова основная идея художественного фильма), Киев Юрия почти как бы и не интересовал (в фильме об этом вообще ни слова), Юрий оказывается фактически последним великим князем киевским, потому что якобы столица Руси переместилась во Владимир уже в следующем поколении Рюриковичей, и в этом проявилась особая дальновидность Юрия, честолюбив он был в меру, так же, как и все другие князья, наконец, он был образцом благочестия в то тяжелое время, когда только-только распространялось на Руси христианство, да и к тому же из одиннадцати его сыновей пятеро — святые Русской православной церкви. Итак, создан очередной миф: Юрий Долгорукий встал в ряд великих русских князей где-то между Владимиром Мономахом и Александром Невским. Попытаемся более основательно разобраться в исторических фактах и посмотрим, соответствуют ли они созданному образу.

Во-первых, знаменитое прозвище — Долгорукий.

К сожалению, наша историография так и не может избавиться от идеологических влияний, и те прозвища князей, которые в советскую эпоху трактовались с отрицательным оттенком, теперь превращаются в положительные. Классическим примером такой метаморфозы является Иван Калита. Уже давно установлено, что означает само слово «калита», — это сумка, которую привешивали к поясу и в которой могли храниться деньги. Но ранее прозвание Калита объяснялось тем, что князь Иван Данилович был скуп, жаден на деньги, многие политические вопросы решал с помощью подкупа и к тому же получил в Орде право самостоятельного сбора ордынской дани. Теперь же о «собирателе русских земель» неудобно так говорить, и прозвание «Калита» стало трактоваться как свидетельство необыкновенного благочестия Ивана: он, оказывается, для того только и носил калиту, чтобы постоянно раздавать милостыню бедным. Этот пример показывает, как легко можно объяснить любое прозвище, исходя из сиюминутной идеологической конъюнктуры.

То же самое произошло и с Юрием. Ранее он считался «Долгоруким» за то, что постоянно пытался захватить Киев, распространить свою власть на другие, кроме Ростово-Суздальской, русские земли, теперь же оказывается, что это была забота о Руси, стремление обеспечить ее единство. Вообще, единство Руси как было, так и остается устойчивым рефреном всех околоисторических сочинений. Не успела Русь распасться на отдельные княжества, как тут же появились тенденции к объединению, безусловно, прогрессивные, а те князья, которые пытались сохранить свою самостоятельность или объединить земли вокруг своих владений, а не московских, объявляются противниками централизации и, следовательно, своего рода ренегатами, врагами Руси.

Но только ли потому, что князь «тянул свои руки» на юг Руси, а точнее, в ее подлинное сердце — златоглавый Киев, заслужил он свое прозвание? Действительно, начиная с конца 1140-х годов, он постоянно боролся за киевский великокняжеский престол, воюя с племянником Изяславом Мстиславичем. Но само по себе стремление Юрия стать киевским князем вполне естественно и отнюдь не удивительно. Вспомним, что на Руси бытовала лествичная система наследования. Трое братьев Юрия: Мстислав, Ярополк и Вячеслав Владимировичи последовательно занимали киевский стол в 1125—1139 годах, затем произошла узурпация власти Всеволодом Ольговичем, после смерти которого последовало недолгое правление его брата Игоря. Ольговичи принадлежали к тому же поколению Рюриковичей, что и Мономашичи. И те и другие приходились друг другу троюродными братьями и являлись правнуками Ярослава Мудрого. Причем Ольговичи по генеалогическому счету были даже старше Мономашичей, потому что их дед Святослав Ярославич был старшим братом деда Мономашичей — Всеволода Ярославича.

Тем не менее киевский стол в 1125—1146 годах находился в принципе в руках одного поколения, но затем произошло коренное нарушение лествицы. Киевский престол вернулся во владение Мономашичей, но князем стал представитель другого поколения Рюриковичей, уже праправнук Ярослава Мудрого Изяслав (в крещении Пантелеймон) Мстиславич, сын Мстислава Великого и соответственно племянник Юрия. Это было прямое нарушение прав, так как дядя, безусловно, всегда считался «старше» племянника. Имевший же место факт приглашения киевлянами князя принципиально не менял ситуации. Поэтому вполне естественно, что Юрий счел себя обойденным и не согласился с тем, что Киев занял его племянник (пусть даже и сын старшего брата).

К 1146 году из сыновей Мономаха в живых оставалось только двое: Вячеслав и Юрий. Вячеслав имел печальный опыт, будучи уже свергнутым с киевского стола, и теперь начал поддерживать племянника Изяслава. Юрий же оставался, таким образом, последним Мономашичем этого первого поколения, не занимавшим киевского стола, и, значит, не мог мириться с реальным старшинством племянника. Поэтому его права на Киев были весьма законными.

Может ли такая ситуация стать причиной появления прозвища Долгорукий? Думается, это маловероятно. Помимо Юрия, в роду Рюриковичей было еще два человека, носивших такое прозвище. Это родоначальник князей Вяземских, потомок Мстислава Великого Андрей Владимирович Долгая Рука, который лишь однажды в 1300 году упоминается летописями; и потомок святого Михаила Всеволодовича черниговского, князь Иван Андреевич Оболенский, по прозвищу Долгорукий, родоначальник князей Долгоруковых. Прозвище первого объяснить сложно, вероятно, оно могло быть связано с его военными делами. Второй якобы был прозван Долгоруким за свою мстительность. Уже эти объяснения показывают неоднозначность трактовки характеристики «Долгорукий». Но столь же вероятно, что прозвище Юрия могло отражать конкретные физические особенности. И может быть, не стоит искать скрытый смысл там, где его не было изначально.

Русь того времени, по сути, представляла собой конгломерат вполне самостоятельных в политическом отношении княжеств-государств, но тем не менее Киевское княжение оставалось главным. Процесс раздробления Руси начался еще при Владимире Святом, хотя княжения, которые он выделил своим сыновьям, были скорее «держаниями», нежели отдельными княжествами.

Но после смерти Ярослава Мудрого, когда княжеский род стал разрастаться все сильнее и сильнее, распад Руси оказался неизбежным. Раздробленность продолжалась вплоть до 1520—1521 годов, когда было ликвидировано последнее княжество в пределах династии Рюриковичей, и до 1591 года, когда исчез последний удел в пределах ее московской ветви. Следовательно, можно сказать, что Древнерусское государство по-настоящему единым при Рюриковичах было лишь очень непродолжительное время: в 980—1013/14, 1036—1054 и 1521—1598 годах.

Раздробленность Руси была абсолютно закономерным явлением, более того, подобного рода ситуации существовали и в других европейских странах. Ничего катастрофического в этом не было. Князья, прежде всего, ощущали себя владетелями своих земель, они всячески укрепляли их и способствовали их процветанию. Удельный период — это время бурного экономического роста, активного культурного и духовного развития отдельных княжеств, а значит, и в целом Руси. Высочайшие культурные достижения XII—XV веков — во многом результат самостоятельного существования русских княжеств. Поэтому раздробленность была не только закономерным, но и во многом положительным явлением русской истории.

Обычно считается, что именно из-за своей раздробленности Русь не смогла противостоять монгольскому завоеванию. Тем не менее, к примеру, в то же самое время было остановлено западное военное продвижение на северные русские земли. Дело, думается, не столько в отсутствии единства русских сил, сколько в несопоставимости военной и пассионарной мощи монголов и русских в период завоевания. Хорезм, Китай, Венгрия и другие государства были унитарными и отнюдь не беспомощными, однако и они были сметены монгольским смерчем достаточно быстро, несмотря на жестокое сопротивление. В ту эпоху в Евразии, вероятно, вообще не существовало государственной и военной силы, способной не только остановить, но и разгромить монгольские войска. Поэтому русские княжества лишь стоят в ряду других побежденных государств (хотя именно Русь способствовала пространственному ограничению военной активности монголов), и сложно сказать, было бы по-иному, если бы наше государство было единым.