История тайных обществ, союзов и орденов

В Галле зимой 1814/15 г. открылось тайное студенческое общество Teutonia. Оно выставило на своем знамени единство германской нации и реформу шатких студенческих отношений. Но для успешного развития ему недоставало истинного нравственного и патриотического духа.

В 1814 г. существовало еще четыре землячества: Франкония, Вандалия, Тюрингия и Саксония, которые по старой привычке старались властвовать над всеми студентами. Против них выступило несколько борцов за свободу, которые и основали летом 1814 г. род студенческого поголовного ополчения под названием Wehrschaft (оборона).

Ее члены усердно занимались телесными упражнениями, производили в часы досуга строевое ученье, строили окопы, упражнялись в полевой службе и изучали теоретически военную науку.

Между тем преобразовательное течение находило все большее и большее число приверженцев. Зимой 1814/15 г. были сделаны первые шаги для твердой его организации. Несколько патриотически настроенных студентов, принимавших участие в походе в качестве лютцовских охотников и проникнутые крайним идеализмом, принялись работать над преобразованием старых сообществ в одну студенческую корпорацию, построенную на либеральных началах. «Односторонность, в которой нуждается каждое новое направление, особенно среди молодых людей, вскоре повысилась до терроризма». Непосредственным следствием были ожесточенные раздоры. Однако умение владеть оружием, сила характера и решимость брали, в конце концов, верх и заставляли замолчать отклоняющиеся мнения. Вандалия перешла в лагерь обновителей, сюда же вошли частью члены Франконии и Тюрингии. Путь был свободен.

Воззвание приглашало всех честных студентов в публичное собрание на рынке, старом «форуме» студенчества Иены. Сюда 12 июня 1815 г. в 9 часов утра стеклись питомцы муз и направились во главе с отрядом музыки к гостинице Zur Tanne. Впервые на этом месте разнеслись радостные звуки великолепной студенческой песни: «Sind wir vereint zu guter Stunde» («Мы собрались в добрый час»), в то время как земляческие знамена медленно склонялись в знак разложения пережитых обществ. После проникнутого патриотическим воодушевлением приветствия со стороны студента Горна был провозглашен студенческий союз, прочтен и принят предложенный устав. Сто тринадцать студентов тотчас сплотились в новый союз. Затем последовали братские объятия присутствующих под шумные звуки национальной немецкой песни « Was ist des Deutschen Vaterland?» («Где отечество немца?»), которая здесь впервые гордо подчеркивала единство отечества. Праздничная пирушка с «отцом страны» заключила торжественный день.

Новые идеи проникали в учащуюся молодежь, оплодотворяя ее ум и душу. «Прекрасное и благородное, жившее издавна в студенческой молодежи, только теперь получило свое полное развитие и признание». После того как летом 1816 г. и последнее существовавшее еще в Иене землячество Саксония распалось, студенческий союз оказался, как он того желал, при 300 приблизительно членах, единственным союзом всего «христианско — немецкого студенчества».

Дух, нравы и законы союза распространились из Йены на север и юг. В высших учебных заведениях Пруссии новое движение лишь медленно пускало корни. Прежде всего к нему примкнули гиссенские студенты. Постоянная война с академическими законами разом прекратилась, и тон академической жизни стал значительно благороднее. Однако при массе положительных качеств, принадлежавших студенческим союзам, не следует забывать и их теневые стороны. Политический идеализм, которому поклонялись их члены, был слишком «бесформенным, чтобы вызвать определенный образ мыслей». Их «словообильная мечтательность, неясное стремление и постоянное смешение кажущегося с действительным мало благоприятствовали развитию политического искусства». К тому же христианская набожность, хотя бы настоящая и искренняя у многих, нередко все же выставляла себя слишком хвастливо напоказ. «Никогда, может быть, — так судит Трейчке, несомненно, слишком строго, — никогда в немецком юношестве не жило столько теплого религиозного чувства, столько нравственной серьезности и патриотического воодушевления, но с этим чистым идеализмом с самого начала соединялась удивительная надутость, не юношеская, умная не по летам гордость добродетелью, которая грозила вытеснить из немецкой жизни всю тишину, всю красоту и прелесть. Когда эти спартанцы попадали на неправильный путь, тогда заблуждения, вызванные непомерным сознанием своего нравственного превосходства, могли легко принести больше вреда, чем прелестное безумие необдуманного юношеского легкомыслия».

Основная идея устава, выработанного Каффенбергером и Гейнрихсом при содействии профессоров Кизера Окена и Лудена, коренилась на понятиях свободы, чести и отечества. Они были избраны лозунгом нового союза. Последний должен был в любви и истине объединять всех студентов. Каждый порядочный студент должен был иметь возможность вступить в него, но никто не мог быть к тому принуждаем. Никакой авторитет не должен был приниматься в расчет, кроме авторитета сильнейшего ума». Общей одеждой и опознавательным знаком служил черный сюртук и длинные черные брюки, а братское «ты» между всеми членами было знаком дружеского единения. Не только сочлены студенческого союза, но и каждый студент должен оказаться, благодаря новому обществу, защищенным от дерзкого и беспричинного оскорбления. Дуэль отныне считалась лишь крайним средством для восстановления своей чести.

Управление принадлежало коллегии, состоящей из 9 старшин и трех кандидатов, надзор осуществлялся комитетом из 21 члена и 7 кандидатов. Все совещания и все собрания происходили публично, также открыты были отношения к государственным учреждениям.

В виде символа были избраны цвета лютцевской формы: черный, красный, золотой. Черный цвет обозначал иго рабства, которое нужно было свергнуть; красный — кровь, которой должна стоить борьба; золото символизировало солнце свободы, которое должно взойти для отечества из его борьбы с рабством. Так возникло «то трехцветное знамя ( Tricolore ), которое оставалось в течение полустолетия объектом национальных стремлений, которое должно было принести Германии столько надежд, столько слез, столько благородных мыслей и столько прегрешений, пока оно, наконец, подобно черно — сине — красному знамени итальянских карбонариев, не было обесчещено в буре партийной борьбы и подобно ему не было вытеснено цветами национального государства».

Общие собрания студенческого союза происходили обыкновенно каждые четверть года в гостинице «Ель». Члены коллегии старост занимали в зале собраний особое место. По обе стороны их сидели члены комитета. Неоправдываемое опоздание на заседание каралось денежным штрафом.

Старосты выбирались из рядов «старых буршей», то есть тех студентов, которые находились, по меньшей мере, на четвертом семестре. Члены комитета должны были пробыть студентами самое малое в течение года. Первые избирались на один семестр. Их переизбрание допускалось. Члены комитетов оставались в своей должности в продолжение своего пребывания в Йене.

Коллегией старшин руководил Sprecher. Он занимал свою должность в течение месяца и не мог снова быть избран по истечении этого срока. В случаях замешательства его заменял последний ушедший перед тем Sprecher.

Относительно остальных членов уставная грамота предписывала: «Каждый йенский студент, исключая вечных врагов немецкого имени, иностранцев и французов, может вступить в студенческий союз; на имеющем быть принятым не должно лежать никакого проступка, который унизил бы его в глазах его коллег, и при этом он должен постоянно сохранять свою честь чистой и незапятнанной, или, поскольку она была затронута, он должен был сделать все зависящее для того, чтобы освободить себя от подозрения в бесчестном поступке». Ни один студент, принадлежавший к землячеству, не мог одновременно быть членом студенческого союза. Просьбы о принятии должны были подаваться секретарю. Если не делалось возражений, то просьба вносилась в следующее общее собрание и новичок обязывался через Sprecher честным словом верно исполнять статуты союза. «Фуксы» становились членами лишь по истечении первой четверти года. В делах студенческого союза каждому члену принадлежали одинаковые права и притязания. Все различия рождения теряли свою силу. Однако внутри союза существовала известная последовательность степеней:

1) «фуксы» — до начала второго семестра;

2) «брандеры — до окончания лекций второго семестра;

3) «молодые бурши» — до конца лекций третьего семестра;

4) «старые бурши» — до конца четвертого семестра;

5) «молодые господа» — до конца лекций пятого семестра;

6) «старые господа» — до конца лекций шестого семестра;

7) «господа, обросшие мхом». К ним принадлежали все пробывшие в университете три года.

Степени, обозначенные от 5 до 7, назывались «кандидатами». Для лучшего наблюдения и порядка все члены разделялись на четыре класса: кандидатов, старых буршей, молодых буршей, фуксов и брандеров. Каждым из них руководил старшина, назначенный коллегией старшин. В собраниях эти отделения имели свои особые места и отдельно подавали свой голос.

На собраниях бурши присутствовали с покрытой головой. Во время заседаний курение и питье были запрещены. Запрещено было приводить с собой собак, а также устраивать в помещении для коммершей (Kommersch-Haus) и в ближайшем соседстве азартные игры.

В заседании председательствовал Sprecher, около него лежала уставная грамота студенческого союза, украшенная его цветами и знаком, который состоял из следующих чисел:

IX XXI 113

16 IV

12

15.

Уставная грамота состояла из введения, общей и особенной части. Первое подчеркивало в метких словах, что немецкий университет «должен заключать в себе единство всех стремлений народного духа к просвещению и науке и должен ради отечества и истины превращать их в жизнь и дело». Но цель эта может быть «достигнута лишь в свободе и самостоятельности духа, в спокойном движении и возбуждении сил, в свободном саморазвитии и самодеятельности своеобразных характеров». Издавна, говорится там, студенческая жизнь развивалась как чистое и полное выражение свободомыслия и сознания силы, в которых бесчисленное количество людей в цвете лет и избытке юношеских сил живет и стремится к единой великой цели.