История триумфов и ошибок первых лиц ФРГ

Вера в очередные разговоры между знакомыми партнерами покоилась на опыте Шмидта в должности министра по финансовым вопросам. В 1973 году во время нефтяного кризиса министры финансов США, Великобритании, Франции и ФРГ часто встречались на закрытых встречах. В тот год министром финансов Германии был Гельмут Шмидт, Франция была представлена тогдашним министром финансов Жискаром д’Эстеном. Два года спустя, в 1975 году, они встали во главе своих государств, а в Рамбуйе они стали основателями ставшей со временем регулярной встречи на высшем уровне по вопросам экономики.

Долгий совместный путь и вызовы, которые им предстояло отразить совместно, сблизили Жискара и Шмидта. Оба подчеркивали, что во время пребывания у власти взаимное уважение постепенно превратилось в своего рода дружбу между крупным буржуа и консерватором Жискаром и мелкобуржуазным социал-демократом Шмидтом. «Наш стиль жизни был исключительно разным: Валери и его жена Анн-Эмон владели замком под Парижем и квартирой в лучшем районе столицы… Мы жили в Гамбурге в поселке “Новая Родина”. Я не знаю, чувствовала ли себя супружеская пара Жискар в нашей мансарде, оборудованной под гостевую спальню, уютно. Они об этом не говорили, так же как и я не показал, что чувствовал себя в их замке немного растерянным», — признается Шмидт в своих воспоминаниях. Однако потом он пишет: «Мы оба любили искусство, музыку, интересовались историей, но больше всего, конечно, совпадали стратегически». Они знали, что интересам обеих стран только пойдет на пользу дружба первых лиц государства.

В традициях Конрада Аденауэра Шмидт был убежден в том, что, как он сказал, «Европейское содружество совершенно невозможно без поступательного процесса в немецко-французских отношениях». Хотя Шмидт и не творил по-французски, они понимали друг-друга, ведь оба политика бегло говорили по-английски. Наиболее часто они были едины во мнениях относительно своих политических коллег. Кроме того, между ними царило полное согласие в видении обшей, экономически единой и политически дееспособной Европы. Но они были необходимы друг другу и по практической причине: партнеры прикрывали друг другу спины, если были конфликты с ведущей державой США. И все же, речь не могла идти об идентичности интересов в стратегических вопросах обороны. Но «дружба» глав правительств облегчила сотрудничество в тех областях, где мнения были различны, например, в финансовой и экономической политике — так, например, во время введения Европейской валютной системы (EWS), которая гарантировала стабильность обменного курса большинства западноевропейских валют.

Во внешней политике в 1975 году Шмидт уверенно набрал очки, то, как решительно действовал на международном уровне, заставляло многих задуматься. Его авторитет в мире был настолько высок, что лондонская газета «Файненшл таймс» назвала его в конце года человеком года: «Немецкий бундесканцлер Шмидт стал нашим человеком года, поскольку в последние двадцать месяцев его правления немецкая экономика, немецкая демократия и внешняя политика Западной Германии пользуются уважением во всем мире… Шмидт — один из людей, чьи лучшие качества раскрываются в трудные времена».

Внутри ораны «эффект Шмидта» тоже действовал. Казалось, партия поддерживает его, председатель партии Брандт быстро стал сторонником Шмидта. Перед каждым заседанием президиума они встречались для длительного и подробного разговора. Если резиденцию канцлера посещали важные иностранные гости, для бывшего бундесканцлера устраивали личные встречи с посетителями. Однако покой во внутренней политике был обманчив. Уже на партийном съезде в Мангейме в 1975 году обрисовались главные конфликты. Левое крыло партии требовало государственной программы инвестирования. Брандт тоже был готов обсудить эту тему. Шмидт напротив считал все происходящее «чушью». Как это часто бывало, канцлер утрировал ситуацию, он считал свое интеллектуальное превосходство бесспорным, поэтому обращался с многими товарищами по партии «как старый учитель», в некоторых случаях он говорил тоном фельдфебеля, распекающего подчиненных, поэтому коллеги довольно быстро прозвали его «нагоняй-канцлером».

Но критику в его собственной партии провоцировал не выбор выражений, не тон и не стиль, а политика Шмидта. Она казалась недостаточно социал-демократичной: канцлер выступал за программы экономии, которые обременяли «маленьких людей», как, например, повышение взносов за страхование от безработицы с 2 % до 5 % от обшей суммы заработка. Одновременно его правительство хотело дать предприятиям стимул в виде инвестиций. Канцлер защищался: «Виноват в сегодняшних трудностях не только мировой кризис, мы все долго жили в Германии не по средствам». В конечном итоге, так же считало и большинство членов партии. Группа «150 правых», которых в шутку называли «канальными рабочими» из-за их скрытого влияния на дела партии, попыталась озаботиться тем, чтобы при выборах президиума было выбрано как можно меньше «левых» представителей партии. Против этой хорошо организованной группы никто в партии не мог ничего предпринять. «Канальные рабочие» теперь постоянно давили на делегатов центра, от которых зависели оба крыла. Они требовали сплотиться вокруг канцлера. Мощная поддержка коллег по партии обеспечит поддержу и уважение избирателей как главе правительства, так и правящей партии — СДПГ.

Заседание партии было хорошо режиссировано и прошло удачно: Шмидт получил 407 голосов делегатов, так же много, как и любимец СДПГ Вилли Брандт. В необъявленной войне за власть канцлер удивительно хорошо выстоял против своего неофициального противника Брандта. Кроме того, на партийном заседании была утверждена программа, которая имела мало общего с проектами левого крыла. Отклонены были проекты управления инвестициями, перевод банков, страховых обществ и больших концернов в общественное пользование. Шмидт победил на всех фронтах, но, несмотря на это, не завоевал сердца всех партийных делегатов.

Иллюзия стабильности и широкой поддержки мало помогла канцлеру на выборах 1976 года. Теперь на него наседала не собственная партия, а политический противник. Год начался с политического поражения в Нижней Саксонии. Победа на выборах в ландтаг досталась партии с трудом, но, несмотря на это, кандидат от СДПГ Гельмут Казимир не смог объединить вокруг себя большинство в ландтаге во время выборов премьер-министра. Во время второго тура 14 января 1976 года выборов премьер-министром был избран кандидат от ХДС — Эрнст Альбрехт — с преимуществом в один голос. Некоторые депутаты от СПГ или СДПГ не отдали Казимиру свой голос. Дело дошло до первого серьезного кризиса доверия между СДПГ и СПГ в Бонне.

Но главное, представители федеральных земель, где преимущество имела ХДС, неожиданно получили явный перевес в бундесрате. Это еще больше осложняло правление Шмидта. Это был дурной знак, с которого начался «самый черный год» его правления. Также важным било и другое событие: ХДС решил выдвинуть своего кандидата Гельмута Коля, премьер-министра земли Рейнланд-Пфальц как основного кандидата на выборах 1976 года. Шмидт демонстративно не воспринял своего противника всерьез, но все равно в предвыборной борьбе 1976 года канцлер использовал метод запугивания: «Господин Коль хочет казаться простаком, по мне, так пусть, но необходимо не упустить собирающихся вокруг него господ типа Дреггеров, Карстенов и Штраусов». Громкие лозунги звучали во время всей предвыборной гонки. Лозунг ХДС «Свобода или социализм!», ХСС выразился еще более четко: «Свободу вместо социализма», СДПГ расхваливала «Образцовую Германию» и положилась на популярность своего лидера Гельмута Шмидта: «Действуй с нами, выбирай Шмидта!» — было написано на плакатах.

Но вовсе не так много избирателей готово было действовать совместно с СДПГ. Коалиция СДПГ/СПГ победила на выборах в бундестаг в октябре 1976 года с очень небольшим перевесом голосов. Результаты выборов потрясли членов коалиции, ведь конкурент Шмидта Гельмут Коль с 48,6 % голосов достиг второго лучшего результата выборов в истории ХДС. СДПГ получила 42,6 % голосов, только уважение к Шмидту не допустило того, чтобы результаты были еще хуже. СПГ набрала 7,9 % голосов.

Настоящее унижение канцлеру пришлось пережить 15 декабря 1976 года, в этот день проходили выборы бундестагом канцлера. Действующий и, скорее всего, будущий канцлер в этот день, как и всегда, сидел в первом ряду зала для пленарных заседаний бундестага ФРГ. Он склонил голову и опустил глаза, это была поза человека, который готовится к тому, чтобы принять удар, а не поза победителя. Результаты выборов показали, что предчувствия не обманули Шмита. Он был переизбран немецким бундестагом, но победу ему принес перевес в… один голос. Это было болезненно. Два депутата его собственной коалиции отказали Шмидту в поддержке: один воздержался, другой проголосовал так, чтобы его голос был недействительным. Согласно протоколу президент бундестага Карл Карсгснс задал после объявления результатов выборов решающий вопрос: «Я спрашиваю депутата Шмидта, Вы согласны с результатом выборов?» Все глаза в зале были направлены на канцлера, который на мгновение заколебался. Обычно такой сильный и волевой, он поднялся медленно, в его жестах не было и следа привычной уверенности и размаха, словно он потерял желание управлять. Он облокотился на стол с каменным лицом. На какой-то момент депутаты от коалиции опасались, что канцлера разозлит сложившаяся ситуация и он ответил своенравным «Нет». Видно было, как Шмидт пытался обрести контроль над собственным голосом: «Господин президент, я согласен с результатом выборов». Практичный борец с кризисами, удачливый политик и «мировой экономист» только что чуть не был повержен. Что же произошло?

Неприятности начались пару недель назад. Гельмут Шмидт за несколько дней до выборов вызвал кризис доверия к своей партии и коалиции. Во время предвыборной кампании на страницах газетой заявил пенсионерам:

«Я гарантирую вам обеспеченную старость». Выступая но телевизору, он пообещал повышение пенсий на 10 % к 1 июля 1977 года. Однако во время сборов пенсионного страхования начались проблемы. Помимо этого выявилась ошибка в расчетах Министерства здравоохранении и социального обеспечения. После выборов, во время коалиционных переговоров с СПГ, стало ясно, что в пенсионной кассе до 1980 года не хватит 84 миллиардов марок — крушение пенсионной реформы стало неизбежным. Чтобы повысить пенсии, работодателям пришлось бы поднять пенсионные взносы, однако Геншер и СПГ были против этой меры. Геншер и Шмидт за неделю до выборов канцлера в бундестаге решили передвинуть повышение пенсий на полгода вперед, без консультаций с собственными партиями.