История варварских государств

Эти же процессы проходили и в остготском обществе. Если у готов когда-либо и существовало равенство, то оно исчезло задолго до Великого переселения народов. При поселении в Италии тоже никакого равенства не соблюдалось. Италоримские магнаты, вынужденные уступить остготским воинам треть своих земель, видели в этих воинах временных «гостей», сохраняя юридически право собственности на всю землю. Для готов же различие между собственностью и владением, как кажется, не существовало, и они рассматривали полученную землю как свою собственность. Это облегчало различные манипулирования с землей и, следовательно, социально-экономическую эволюцию остготского общества. Довольно рано в готской среде тоже появились латифундисты. Таков был, например, Теодахад (или Теодат), близкий родственник королевской семьи (и сам будущий король). Он владел большой частью земель Тосканы, которыми завладел силой и несправедливостями. Даже если указание на большую часть области является преувеличением, огромность его владений несомненна. Характерно и указание на способ приобретения им таких имений. Будучи членом королевского рода Амалов, он занимал в готском обществе довольно высокое положение (уже в 507 г. он имел высокие титулы vir spectabilis и vir illustris) и явно использовал его для округления своих владений. Эти владения еще увеличились, когда он в 527 г. унаследовал земли своей матери. Теодахад попал в поле зрения историков только потому, что он появился на политической сцене. Можно думать, что существовали и другие остготские латифундисты, не оказавшиеся в авангарде политических событий и потому не замеченные источниками. После подчинения внеиталийских территорий Теодорих часть новоприобретенных земель раздавал своим приближенным. Знатные готы получили владения в Далмации. Родственник короля Тулуин, отличившийся и на Балканах, и в Галлии, стал владельцем обширных галльских имений. О богатстве остготской аристократии могу свидетельствовать некоторые женские погребения [390] и клады, в которых в относительном изобилии встречаются различные драгоценности и золотые монеты. Образ жизни остготской знати все больше сближался с римским. Готские аристократы начали носить римскую одежду, а на их столе, так же, как и римских сенаторов, стала появляться серебряная посуда. Они все чаще стали говорить по-латыни. Стали изменяться и готские погребальные обряды. По римскому примеру, и инициатором в этом выступил сам Теодорих, стал более скромным могильный инвентарь. А некоторые остготы, как тот же Теодахад, стремились приобщиться к римской образованности (разумеется, на том уровне, какой имелся в конце V и первой четверти VI в.).

390

У готов в отличие от других германцев не было обычая помещать в мужские могилы оружие и различные дары, так что представление о богатстве готской (и остготской, и вестготской) знати могут свидетельствовать только женские погребения.

Такие крупные владения готских магнатов создавались за счет других землевладельцев, не имевших возможностей противостоять могущественным представителям остготской аристократии. Эдикты, издаваемые королями, резко осуждали такой захват (pervasio), но само существование этих эдиктов ясно говорит о широко распространенной практике. Для захвата чужой собственности использовали слуги, т. е., по-видимому, частные дружинники латифундистов. Жертвами захвата становились свободные бедняки. В эдиктах не указывается национальность этих бедняков, но среди них не могли не быть и остготы. Ослепший старый воин жаловался Теодориху на то, что два гота, Гудила и Оппас, пытаются его поработить, а местный граф (комит) то ли не может, то ли не хочет предотвратить это преступление. Герцог (дукс) Гудуин также использовал свое положение, чтобы навязать рабские обязанности (опега servilia) свободным готам. Королевская власть пыталась как-то компенсировать экономический упадок готских бедняков, ежегодно раздавая им «дары» (donativa), которые фактически являлись средствами вспомоществования. Однако остановить социально-экономический процесс они не могли. Эдикт, изданный от имени наследника Теодориха Аталариха, рисует ужасающую картину обеднения значительной массы как готского, так и итало-римского населения и произвола властей и знати, происходивших опять же как из готской, так и из римской среды. Можно говорить, что социально-экономическое положение обеих групп населения остготской Италии сближается. Варварская аристократия сближается с итало-римской, рядовые остготы по своему положению приближаются к такому же рядовому местному населению. По-видимому, в Остготском королевстве этот процесс сближения только начался, и относительно скорая ликвидация государства не дала ему завершиться. В остготской среде явно еще остался довольно сильный слой свободных землевладельцев и воинов, ибо в противном случае столь длительное сопротивление, какое, как мы увидим далее, императорским армиям остготы оказать бы не смогли.

Одновременно с распределением земель тем же Либерием (разумеется, по поручению Теодориха) была проведена налоговая реформа, и теперь все собственники Италии, включая и готов, были обязаны отдавать треть своих доходов королевской власти. Новая налоговая система, по-видимому, ухудшала положение большей части италийского населения: недаром около 507 г. некоторые италийцы просили Теодориха вернуться к налогам времени Одоакра. В то же время Теодорих старался не очень обременять италийскую знать налогами, чтобы еще более привлечь ее к себе. Большее значение он, пожалуй, придавал налогам, которыми были обложены внеиталийские территории, в том числе Сицилия и Далмация. Эти территории являлись в свое время патримониумом Одоакра, и теперь они перешли к его победителю. Другим важным источником доходов являлись косвенные налоги, к которым римляне уже давно привыкли, и они их не очень-то раздражали, различные штрафы и конфискации, а также завещания. По-прежнему большое значение имели города, некоторые из которых оставались довольно значительными центрами международной и внутренней торговли. Торговые пошлины также пополняли королевскую казну.

Подавляющее большинство варваров, пришедших в Италию под руководством и властью Теодориха, было остготами. Однако, кроме остготов, там были и представители некоторых других народов, как ругии и даже, казалось бы. старинные враги гепиды. Еще задолго до остготского вторжения в Северной Италии жили аланы, и они теперь тоже признали власть Теодориха. Отношения внутри варварского конгломерата были непростыми. Так, ругии отказывались вступать в брак с остготками и наоборот. Неготские варвары явно были недовольны тем, что все высшие посты, какие замешались не римлянами, а завоевателями, занимали готы, что ставило других варварских подданных Теодориха в неравноправное положение. Но, судя по всему, этот аспект внутренней политики самого Теодориха не очень беспокоил. Население Италии официально состояло из двух групп — готов и римлян. И главным для Теодориха в этом аспекте были взаимоотношения с римлянами, т. е. местным населением.

Никаких попыток слить завоевателей и завоеванных в единое целое Теодорих не делал. Браки между двумя группами населения по-прежнему были строго запрещены [391] . Только в виде исключения римляне принимались на военную службу [392] , а с другой стороны, все варвары-мужчины (а не только собственно готы) были военнообязанными. Воинское воспитание они получали с самого детства. Теодорих заботился о таком воспитании, поскольку оно обеспечивало его армию хорошо тренированными воинами. Возможно, общее руководство таким воспитанием осуществлял уже упомянутый Тулуин. Вступление в армию рассматривалось как наступление совершеннолетия, после чего юноша мог свободно распоряжаться своим имуществом. Как и многие другие варвары, остготы были арианами, и само арианство рассматривалось как «готская вера», и это тоже разделяло готов и римлян. В городах, где селились остготы, обычно существовало два епископа — католический и арианский. Следование «готской вере» должно было обеспечить сохранение этнической идентичности остготов. Это строгое разделение по религиозной линии дополняло и укрепляло разделение между двумя частями подданных Теодориха. Да и сами остготы не стремились к слиянию с римлянами. Как и другие варвары, они не очень любили города и старались жить вне городских стен. Если же они селились в каком-нибудь городе, то образовывали там особый квартал, центром которого была арианская церковь.

391

Известно о так называемых «древних варварах» (antiqui barbari). которые женились на местных жительницах. Но это были те варвары, которые поселились в будущих владениях Теодориха еще до остготского завоевания. Были ли среди них бывшие воины Одоакра, весьма сомнительно.

392

Это не относилось к городскому ополчению, которое в случае необходимости вооружалось, чтобы противостоять непосредственному нападению врага.

В то же время Теодорих стремился сохранить хорошие отношения с итало-римским населением, особенно с его знатью. Одним из первых его мероприятий после утверждения в Италии было возвращение прежним владельцам рабов и колонов, которые во время войны могли либо бежать, либо быть захваченными другими лицами, в том числе готами. Сенат, роль которого при Одоакре усилилась, сохранил свое положение и при Теодорихе. После своей победы Теодорих не только не провел «чистку» сената, чего многие опасались, но и сразу стал всячески подчеркивать свое почтение и к этому органу, и к его отдельным членам. Хотя во время завоевания Италии Теодорих угрожал сенаторам конфисковать их земли в случае отказа изменить Одоакру, реально он свою угрозу не осуществил, а вскоре после подчинения страны объявил всеобщую амнистию [393] . Многих представителей итало-римской аристократии он приблизил к себе, доверив им различные важные посты, несмотря на их позицию и их карьеру при Одоакре. Уже упоминался Либерий, верность которого своему повелителю Теодорих высоко оценил и возвысил его, надеясь, что и по отношению к нему он проявит ту же верность. Либерий, как упоминалось, был первым префектом претория для Италии при Теодорихе, а когда после захвата некоторых заальпийских территорий Теодорих восстановил такую же префектуру для Галлии, пост этого префекта занял опять же Либерий. В промежутке между этими должностями он был почтен рангом патриция, а его сын в 507 г. был сделан консулом. В отличие от Либерия Флавий Аниций Проб Фауст Нигер еще во время войны перешел на сторону Теодориха и стал консулом, магистром оффиций, т. е. фактически главы всей королевской администрации, квестором священного дворца, префектом претория для Италии. Правда, позже в результате различных придворных интриг он был удален, но это не помешало ему остаться одним из самых влиятельных членов сената. Бывший консул и префект Рима при Одоакре Аниций Ацилий Фауст при Теодорихе снова стал префектом Города. Именно он в 492 г. отправился послом Теодориха в Константинополь, чтобы уговорить Зенона официально утвердить новое положение остготского короля. Первое посольство Теодориха к Зенону возглавил Флавий Руфий Постумий Фест, который ранее был консулом (правда, еще до Одоакра), а в это время — главой сената. Позже заслугой Феста стало то, что он, наконец, добился от Анастасия признания нового королевского достоинства Теодориха. После смерти Феста его место в сенате занял Кв. Аврелий Меммий Симмах, предки которого играли огромную роль в политической и культурной жизни Империи на протяжении почти двух столетий. Великолепную карьеру сделали при Теодорихе зять Симмаха Боэций и Кассиодор. Аниций Манлий Торкват Боэций принадлежал к самым «сливкам» позднеримской знати и был одним из самых образованных людей того времени. Его отец был префектом претория при Одоакре, а вершиной карьеры его самого стала должность магистра оффиций, которую он занял в 522 г. Кассиодор не был столь знатен, как Боэций, но тоже принадлежал к весьма влиятельным кругам Италии [394] . Его отец тоже делал карьеру при Одоакре и спокойно продолжил ее и при Теодорихе. став даже в 506–507 гг. префектом претория для Италии и патрицием. Сам Флавий Магн Аврелий Кассиодор Сенатор начал свой путь в администрации Отсготского королевства при Теодорихе и прошел почти всю карьерную лестницу, тоже став патрицием и префектом претория для Италии, а также консулом и магистром оффиций. Можно утверждать, что итало-римская аристократия полностью сохранила свои позиции и под властью остготского короля. Конечно, некоторые изменения в ее составе были неизбежны, но они не выходили за рамки, обычные для всех предшествующих периодов римской истории. Таким образом, итало-римская знать сохранила почти полностью свое социально-экономическое и в значительной степени политическое положение. В правление Одоакра и Теодориха политическая роль итало-римской аристократии даже увеличилась по сравнению с тем временем, когда Запад имел своего августа.

393

Предание приписывает проведение этой амнистии влиянию епископа Эпифания, уговорившего Теодориха проявить милосердие. Такой разговор вполне мог иметь место, но главным в решении Теодориха были, конечно, политические расчеты.

394

Кассиодор относился скорее к группе местной (локальной) знати, которая в это время начала оттеснить сенаторскую аристократию.

Перед местным населением Теодорих стремился представить себя верным продолжателем римских традиций и защитником всего населения. Недаром вскоре после окончания войны в Италии он направил тицинского епископа Эпифания к бургундскому королю Гундобаду с целью освобождения тех пленников, которых во время войны бургунды увели из Северной Италии. Теодорих утверждал, что он восстановил древнюю свободу (antiquam libertatem), что целью его похода в Италию было защитить (vindicare) римское право, что с его властью все в стране вернулось в прежнее состояние. Готы же, пришедшие с ним в Италию, являются не кем иными, как только армией, цель которой — защитить Италию и обеспечить ей спокойное и мирное существование (tranquilitas et securitas). На медных монетах, как и в далекие славные времена, помещается, как уже говорилось, монограмма sc [395] , а позже — изображение капитолийской волчицы. Итало-римское население, со своей стороны, принимало роль остготов как гарантов его безопасности, и относительное спокойствие, в каком жила Италия при Теодорихе, заставляло его мириться с фактической властью варварского короля.

395

Надо заметить, что в этом Теодорих подражал Одоакру.

В самой Италии Теодорих активно занимался строительством, как это делали императоры в более благополучное время. Наибольшее внимание Теодорих уделял «королевским городам»: Равенне, Вероне и Медиолану. В Равенне был построен не только новый королевский дворец, но и, по крайней мере, три великолепные церкви, одна из которых, посвященная Христу Искупителю, являлась дворцовой [396] . Наряду с этими арианскими церквами в конце правления Теодориха начала строиться католическая базилика Св. Виталия. В городе остался нетронутым уже существующий католический баптистерий, но наряду с ним был построен арианский. Религиозные здания украшались прекрасными мозаиками. Среди других городов Италии особое внимание, естественно, привлекал Рим. Там. в частности, был восстановлен императорский дворец (хотя сам Теодорих явно не собирался там обитать) и были выделены деньги на ремонт городских стен. В других городах тоже строилось относительно много. Восстанавливались старые и строились новые мосты и акведуки. Города, ранее не имевшие стен, теперь окружались ими, а стены тех городов, которые уже имелись, реставрировались. В некоторых городах строились даже цирки и амфитеатры. В Риме учителя грамматики, риторики и права оплачивались из государственного бюджета. Оплачивались также некоторые возницы и актеры.

396

Эта церковь, позже преобразованная в католическую и ставшая церковью Сан-Аполлинаре Нуово, до сих пор украшает Равенну и является одним из самых совершенных памятников искусства того времени.

В 500 г. Теодорих отметил тридцатилетие своей королевской власти. Этот юбилей по примеру императоров он отпраздновал в Риме. Его вступление в «столицу мира» было обставлено как пышный триумф, и его приветствовал при этом папа Симмах, несмотря на то, что Теодорих был арианином. Вслед за тем Теодорих посетил базилику Св. Петра, построенную Константином, воздав честь апостолу и первому главе римской общины и показывая, что он, арианин, как и католики, почитает «князя апостолов» и покровителя Рима. Торжественный прием был устроен Теодориху в сенате, где в его честь был прочтен панегирик, как это делалось и для императоров. Теодорих в ответ заявил, что всегда восхищался Римом и что он сделает все от него зависящее для сохранения свободы римского народа. В честь королевского юбилея совершались торжественные процессии и были устроены игры. Все должно было создать впечатление возрождения славного римского прошлого. Когда в 509 г. в римском цирке произошло столкновение между цирковыми «партиями», Теодорих вмешался в это дело и сумел без насилия восстановить спокойствие. Это тоже увеличило его авторитет. Благодарные римляне сравнивали Теодориха с Траяном, которого уже давно называли «лучшим принцепсом» и Валентинианом [397] . Хронисты, разумеется, не без преувеличения называли правление Теодориха временем счастья, мира и процветания.

397

Почему всплыло имя Валентиниана и о каком из трех Валентинианов идет речь, не совсем ясно. Возможно, что речь шла о Валентиниане III. после убийства которого, как стало позже ясно, началась агония Западной империи, и поэтому он мог восприниматься как последний славный император Запада.

Теодорих стремился привлечь на свою сторону и католическую Церковь. Он официально заявил, что не намерен вмешиваться в религиозные проблемы. Поэтому, кстати, он терпимо относился к иудеям, и те отвечали ему полной верностью. Но главным было, конечно, отношение с католиками. Между королевской властью и Церковью установилось взаимовыгодное сосуществование. Хотя Церковь постоянно боролась со всякими ересями, в том числе с арианством, эта борьба не распространялась на остготов. Уже давно под властью и западных, и восточных императоров находились значительные контингенты варварских (в основном германских) воинов, которые преимущественно были арианами, и поэтому никакие антиеретические мероприятия их не задевали. Варвары, пришедшие с Теодорихом. тоже официально являлись воинами императора, и они тоже не подпадали под действие ни императорских законов против ересей, ни практических мер светских или духовных властей. Она пользовалась значительными привилегиями, и католические епископы, возглавляемые папами, занимали в обществе очень высокое положение и пользовались уважением варваров и их короля. Церковь полностью сохраняла свое имущество. Опытный дипломат тицинский епископ Эпифаний использовался Теодорихом для выполнения деликатных дипломатических поручений, в том числе для возвращения из бургундского плена угнанных жителей Северной Италии. Активно поддерживал Теодориха медиоланский архиепископ Лаврентий. Папа Геласий лично был очень близок к Теодориху. Да и с другими папами король поддерживал хорошие отношения. А претензии пап на главенство во всем западнохристианском мире полностью совпадали со стремлением самого Теодориха к политической гегемонии в мире варварских государств. Католическая Церковь, со своей стороны, поддерживала Теодориха, несмотря на его арианство. Тицинский епископ Эннодий. сменивший Эпифания, прославлял короля за то, что тот два народа и две традиции гармонично соединил перед лицом Бога. Для Эннодия Теодорих — «мой король». Теодорих не делал никаких попыток навязать арианство местному населению [398] , но и не допускал обратного — обращения в католичество готов. Разделение римлян и готов, как уже говорилось, подкреплялось этим разделением по религиозной линии. Эта веротерпимость объяснялась, однако, не только характером самого короля, но в еще большей степени политической ситуацией. Из-за так называемого «Генотикона» между римским папой и константинопольским патриархом произошел разрыв. Особенно напряженные отношения возникли в 511 г., когда по настоянию императора Анастасия местный собор сместил патриарха Македония II, а сам император пошел на значительные уступки монофизитам. В этих условиях католики Италии и Сицилии заняли в целом враждебную позицию по отношению к Константинополю. Это позволило Теодориху в отношениях с императорским двором выступить главой и защитником всего населения государства независимо от его вероисповедания, что было оценено и самим католическим клиром. В отличие от Вандальского королевства остготские короли не рассматривали местных католиков как «пятую колонну» Империи и вступать в конфликт с подавляющим большинством населения и могущественной Церковью явно считали неразумным.

398

Известен рассказ о том, что после обращение в арианство одного из католических приближенных Теодориха король приказал его казнить.

Политическому расчету было подчинено и вмешательство Теодориха в избрание папы в 498–499 гг. Когда после неожиданной смерти папы Анастасия II были одновременно избраны два папы — Лаврентий и Симмах, спор должен был решить Теодорих, хотя католиком он не был. По традиции важнейшую, если не решающую, роль при выборах папы (по крайней мере, в случае разногласий) играл император. Теперь эту роль должен был сыграть Теодорих, выступая как бы полномочным представителем императора. Этот спор за папский престол привел к расколу не только в церковных, но и в светских кругах. На улицах Рима начались беспорядки, приводившие порой к кровавым стычкам. Лаврентия активно поддержал один из ближайших сотрудников Теодориха Фест, который ранее очень много сделал для признания его императором. Вместе с Фестом в пользу Лаврентия выступала и значительная группа светской римской знати, а также большинство городского населения Рима. Но Симмаха поддержало большинство клира Северной Италии, а также часть светской аристократии во главе с Фаустом. Главное же — Лаврентий выступал за сотрудничество с императором, отношения с которым у Теодориха были довольно натянутыми. И Теодорих высказался в пользу Симмаха, ссылаясь на то, что он был избран, хотя и в тот же день, но несколько раньше, чем его соперник. По приказу Теодориха в Риме был созван синод местных иерархов, который потребовал от Лаврентия отказаться от всех своих претензий. Лаврентий еще несколько лет пытался сохранить за собой титул римского папы, что неоднократно вызывало различные волнения. Обе стороны обвиняли друг друга в различных преступлениях. Так, Симмах был обвинен в растрате церковного имущества, и король даже приказал синоду рассмотреть возможность привлечения его к суду, но синод отказался это делать, ссылаясь на то, что папу может судить только Бог. Теодорих в своих эдиктах призывал Церковь восстановить мир, единство и спокойствие. И лишь в 506 г., когда Теодорих по настоянию Симмаха, пославшего к нему своего советника Диоскура, недвусмысленно и открыто подтвердил решение синода, Лаврентий, против которого в этих условиях высказался и сенат, был вынужден отказаться от всех своих претензий.