История Византии. Том III

богаты, что могли содержать на свои средства весь гарнизон этого огромного города

¹²

.

Достаточно острыми были в Фессалонике и противоречия между состоятельными торговцами и предпринимателями, с одной стороны, и непосредственными производителями — с другой. Представление об этих противоречиях дает «Диалог богатых и бедных» писателя XIV в., современника описываемых событий, Алексея Макремволита. Под богатыми в диалоге Макремволит имеет в видуне феодалов, а торговцев и предпринимателей. Бедные обвиняли богатых в бесчеловечной эксплуатации. Они говорили, что все достояние богатых создано руками неимущих, и

требовали возвращения того, что законно им принадлежит

¹³

. Именно о богачах этого рода Кантакузин говорил, что золото для них было «дороже всего на свете»

¹⁴

.

Относительная торговая самостоятельность Фессалоники обусловила существование здесь значительного торгового флота и широкого слоя трудового населения, связанного с мореходством и судостроением.

В начале гражданской войны правителем Фессалоники был верный Кантакузину Синадин. К весне 1342 г., убедившись, что его дело во Фракии проиграно, Кантакузин решил идти на запад, надеясь овладеть Фессалоникой и Македонией. Там также лежали его владения, которые уже подверглись конфискации. Во Фракии у него осталась лишь укрепленная Дидимотика, в которой он оставил семью. Почти одновременно к Фессалонике двинулся правительственный флот во главе с Алексеем Апокавком. Планам Кантакузина захватить Фессалонику не суждено было сбыться: ситуация в Македонии была неблагоприятной¹⁵. Население Фессалоники поднялось против Синадина и феодалов. Около тысячи сторонников Кантакузина были изгнаны из города, некоторых убили или арестовали. Как в Константинополе и Адрианополе, дома феодалов и здесь подверглись разграблению и разрушению. Кантакузин разорил пригороды Фессалоники и подверг ее осаде. Массы сельского населения из окрестностей города перешли на сторону фессалоникийцев. Они укрылись за городскими стенами и помогли отразить Кантакузина.

Неудача под Фессалоникой, куда прибыл флот Апокавка, сделала критическим положением Кантакузина и в Южной Македонии. Даже изгнанные из Фессалоники феодалы, в том числе Синадин, стали тайно и явно покидать узурпатора. Неудача постигла его на всей территории страны. Борьба народных масс сыграла при этом решающую роль. Но феодалы не смирились. Они вовлекли в борьбу иноземцев, вмешательство которых резко изменило соотношение сил. Летом 1342 г. Кантакузин завязал переговоры со Стефаном Душаном и с остатками своего войска ушел в Сербию. Одновременно он обратился к эмиру Айдина Умуру с просьбой о помощи.

Власть в Фессалонике после изгнания феодалов захватили зилоты, т. е. ревнители, не имевшие ничего общего с религиозными зилотами-арсенитами, боровшимися за преобладание церкви в светских делах (см. выше). Зилотами называли в это время группировку, игравшую руководящую роль в борьбе с феодалами. Официально они действовали в интересах законной династии, однако сохраняли некоторую независимость от константинопольского правительства, хотя воглаве их в течение всего периода господства зилотов в городе стояли представители знатного (возможно, даже императорского) дома — Палеологи.

Основную вооруженную силу зилотов составляли моряки. Зилоты представляли, по всей вероятности, прежде всего интересы состоятельных торговцев и предпринимателей Фессалоники. Они были тесно связаны с Алексеем Апокавком. В отличие от положения в других городах во время гражданской войны, в Фессалонике, хотя она находилась в лагере врагов Кантакузина, власть не принадлежала безраздельно представителю центрального правительства. Зилоты не желали полного и безусловного подчинения Константинополю на любых условиях¹⁶. По-видимому, во время пребывания Апокавка в Фессалонике между зилотами и центральным правительством был достигнут компромисс, в результате которого власть в городе была поделена между двумя архонтами. Одним из них был глава зилотов Михаил Палеолог, другим — представитель правительства, сын Алексея Апокавка Иоанн Апокавк. Каждый из архонтов имел при себе свой совет, на заседания которого мог приглашать другого архонта. Архонт зилотов созывал иногда народное собрание горожан. В ведении правительственного архонта находился регулярный городской гарнизон. Однако перевес сил зилотов обусловливал их главную роль в управлении. Основные, если не все, административные должности в городе после изгнания феодалов и их ставленников были заняты также представителями зилотов, нередко людьми низкого происхождения¹⁷.

Зилоты были ярыми антипаламитами, несмотря на близость исихастов Афона и недавнюю деятельность Паламы в городе. Антипаламизм зилотов и их легитимизм обеспечивал им поддержку фессалоникской интеллигенции. С начала восстания митрополитом Фессалоники стал не питавший сочувствия к паламитам Макарий¹⁸, а затем горячий сторонник Иоанна Калеки Иакинф¹⁹. Ни о каком влиянии еретических учений на зилотов говорить нет оснований. Напротив, всякие поступки и высказывания, противоречащие официальному православию, немедленно и жестоко пресекались зилотами²⁰.

Своеобразное сочетание в Фессалонике лояльности к константинопольскому правительству и преобладания независимых от короны сил поражало воображение современников. «Правление зилотов, — писал Григора, — не было похоже на какую-либо форму государства, так как оно не является ни аристократическим, подобно созданному Ликургом для спартанцев, ни демократическим, какое Клисфен основал в Афинах... Оно было некоей необыкновенной властью толпы, которую влечет и направляет воля случая. Ведь некоторые из наиболее дерзких, самовольно организовав некое собрание власти, нападают там на всех без разбора, ведут за собой городскую толпу на угодные им дела, отнимают имущество у богатых, живут в свое удовольствие, приказывают не повиноваться ни одному из повелителей, находящихся вне стен города, и навязывают и другим как устав и закон то, что им нравится»²¹. Смертельный враг зилотов Кантакузин отмечал, однако, что зилоты были умеренны в своих репрессиях против феодалов, они пытались даже воспрепятствовать грабежам имущества кантакузинистов²². Немало феодалов осталось в городе и после изгнания Синадина. Немало их, по-видимому, вернулось в город поело ухода Кантакузина к сербам. Отказ от поддержки Кантакузина служил, очевидно, достаточным основанием для прекращения преследования. Социальные задачи борьбы отступали перед политическими²³. Несомненно, движение зилотов пережило несколько этапов, и на первом этапе носило умеренный характер, находясь в целом в русле правительственной политики²⁴.

Правительство Константинополя не сумело воспользоваться передышкой для упрочения своего положения. Его политика не была достаточно твердой и последовательной. Оно отняло имения у сторонников Кантакузина и роздало их своим приверженцам²⁵. Но тут же наделило их не меньшими привилегиями, чем те, какими обладали мятежные феодалы. Оно удвоило налоги с ряда монастырей Афона (может быть, исихасстских)²⁶. но одновременно увеличило налоговые привилегии других афонских монастырей²⁷. Самое главное — оно не оформило и не упрочило взаимными обязательствами стихийно сложившегося союза с городами. Наконец, не имея достаточно ни средств, ни решимости, оно не пошло по пути формирования широкого войска из элементов, враждебных Кантакузину, а стало нанимать для единовременных кампаний неверные и хищные отряды сельджукской вольницы.

Заключив договор со Стефаном Душаном, по которомуобе стороны сохраняли право делать приобретения в Македонии, не мешая друг другу²⁸, Кантакузин с помощью сербов начал весной 1343 г. наступление, постепенно приближаясь к Фессалонике. Он захватил Соек, Петру, Старидол,

Платамон, Сервию и крупную крепость Веррию. Большое значение для упрочения его позиций имел переход на его сторону Фессалии. В лагерь осаждавшего Серры Кантакузина прибыли послы фессалийских феодалов с просьбой принять Фессалию под свою власть. Кантакузин назначил пожизненным, почти независимым правителем Фессалии своего племянника, некогда сменившего Синадина на посту правителя Эпира, Иоанна Ангела. Иоанн расширил подвластный ему удел за счет соседнего Эпира и каталонских владений. Когда Кантакузин осадил Фессалонику, Иоанн Ангел привел к нему сильный отряд. Не овладев Фессалоникой, невозможно было утвердиться в Южной Македонии, Но зилоты сорвали этот план Кантакузина. Они организовали стойкую оборону города и снова отразили Кантакузина.

Неудача под Фессалоникой сопровождалась разрывом с Душаном. Сербский краль был раздражен захватом Кантакузином Веррии. Венеция, которая поставляла Душану оружие и содействовала ему в найме западных рыцарей, побуждала краля перейти на сторону константинопольского правительства. Душан согласился принять послов из Константинополя и занял открыто враждебную Кантакузину позицию. Энергичную борьбу с Кантакузином в Южной Македонии вел и Алексей Апокавк. Он снова прибыл с флотом и сельджукскими отрядами в Фессалонику. Сельджуки совершили рейд в глубь занятой Кантакузином территории и разорили окрестности Веррии. Узурпаторторопил Умура с присылкой помощи.

Прежде чем прийти к Кантакузину, Умур спас его семью в Дидимотике. Осажденная правительственными войсками, Ирина в отчаянии обратилась к Ивану Александру. Но прибывшие болгарские войска, отогнав константинопольцев, сами стремились овладеть родовым гнездом Кантакузинов. В разгар зимы 1342/43 г. Умур с сильным войском высадился в устье Марицы, поднялся по ее течению и отбросил болгар от Дидимотики. Сильные холода заставили его скоро уйти домой, но осенью 1343 г. он сам на трехстах судах явился к Кантакузину в Южную Македонию. Разумеется, постоянная готовность Умура оказать помощь Кантакузину определялась не только их тесной личной дружбой. Византийские феодалы видели в турках единственную значительную силу, способную поддержать их в борьбе с центральным правительством и восставшим народом. Кантакузин надеялся также с помощью Умура, стремившегося к созданию морской державы и к господству в Эгейском море, противостоять экспансии итальянских республик (Генуи и Венеции)²⁹. Туркам вмешательство в дела Византии приносило непосредственные материальные выгоды (грабеж византийской территории). Представлялась выгодной, очевидно, также поддержка слабейшего, во всяком случае не той стороны, которая стремилась к утверждению единства государства и подчинению феодальной вольницы.