История Византийской империи. Том 2

Вопрос о провинциальном (фемном) управлении при Комнинах не разработан. Известно, что в XI веке число фем доходило до 38. В связи с некоторым изменением территории империи в XI и XII веках, в смысле ее уменьшения, границы провинций и их число не могли остаться прежними. Материал для суждения по данному вопросу может быть почерпнут из новеллы Алексея III Ангела от ноября 1198 г., где говорится о торговых привилегиях, дарованных императором Венеции и где перечисляются «поименно все области, находящиеся под властью Романии, в которых (венецианцы) должны торговать». Список, имеющийся в этой новелле и являющийся еще недостаточно изученным источником, дает приблизительное представление об изменениях, которые произошли в провинциальном устройстве империи в XII веке.

Большая часть прежних фем управлялась военными должностными лицами, или стратигами. Позднее, особенно после битвы при Манцикерте в 1071 г., и затем в течение XII века, по мере возрастания турецкой опасности в Малой Азии и отделения Болгарии в 1186 г., территория империи значительно уменьшилась. Ввиду уменьшения территории, весьма важный и почетный титул стратига, присваиваемый главному должностному лицу фемы, к концу XI века вышел из употребления. При Комнинах титул «стратиг» исчез полностью, так как стал соответствовать гораздо меньшему, чем раньше, размеру провинций. Постепенно он был заменен «дуксом» — титулом, который носили в IX веке и ранее наместники некоторых небольших провинций.

В торговой ситуации империи при Комнинах и Ангелах произошло весьма важное изменение: в результате Крестовых походов Запад и Восток начали устанавливать прямые торговые связи между собой и Византия потеряла роль коммерческого агента между ними. Это был тяжелый удар по экономическому могуществу империи. С другой стороны, и в столице, и в некоторых других городах Венеция уже обеспечила себе с начала царствования Алексея Комнина господствующее положение. При том же императоре пизанцы получили весьма важные торговые привилегии в Константинополе. Они получили место для причала (scala) и специальный квартал с лавками и частными домами. Специальные места были зарезервированы для пизанцев во время богослужений в Св. Софии и на ипподроме на время общественных спектаклей. К концу правления Иоанна Комнина генуэзцы начали первые переговоры с Византией и совершенно очевидно, что основным пунктом этих переговоров были торговые дела. Политика Мануила была тесно связана с торговыми интересами Венеции, Пизы и Генуи, которые, уменьшая экономическое могущество империи, находились в постоянной торговой конкуренции между собой. В 1169 году Генуя получила исключительно выгодные торговые привилегии по всей империи, за исключением двух мест на северных берегах Черного и Азовского морей.

После страшного истребления латинян в 1182 г. их положение при Ангелах стало снова более благоприятным и, наконец, в 1198 г. Алексей III с неохотой гарантировал Венеции «хрисовул», повторяющий и подтверждающий предыдущую буллу Исаака Ангела относительно оборонительного союза с Венецией. Документ обновлял торговые привилегии и добавлял некоторое количество новых позиций. Границы венецианского квартала остались без изменений. Согласно одному исследователю, некоторые положения этого договора оказали очень большое влияние на институт консульской юрисдикции в Османской империи.

Не только в столице, но также и во многих провинциальных городах и островах империи, венецианцы, пизанцы и генуэзцы полностью использовали преимущества своих традиционных привилегий и имели свои собственные кварталы. Фессалоника (Салоника) была после Константинополя самым важным экономическим центром империи. Там, как свидетельствует источник XII века, каждый год в конце октября, по случаю праздника св. Димитрия, покровителя города, организовывалась знаменитая ярмарка. В те дни греки и славяне, итальянцы, испанцы (иберийцы) и португальцы (лузитане), «кельты из-за гор» (французы) и люди, которые приезжали с дальних берегов Атлантики, собирались в Фессалонике и вели свои торговые дела. Фивы, Коринф и Патры в Греции были знамениты своими шелками. Адрианополь и Филиппополь на Балканском полуострове также были важными торговыми центрами. В коммерческой деятельности этого времени принимали участие также острова Эгейского моря.

По мере приближения фатального 1204 года, экономическая значимость империи оказывалась все более подорванной благодаря торговой удаче и инициативе итальянских республик: Венеции, Генуи и Пизы. Венеция здесь занимала первое место. Монархия теряла, как сказал итальянский историк Ф. Коньяссо, «свое могущество и богатство в пользу аристократии, точно так же, как она была вынуждена потерять свои другие многочисленные права в пользу коммерческого космополитического класса больших городов империи».

Просвещение, наука, литература и искусство

Время Македонской династии, как известно, отличалось напряженной культурной работой в области науки, литературы и просвещения. Деятельность таких лиц, как Фотий в IX веке, Константин Багрянородный в X веке и Михаил Пселл в XI веке с окружавшей их культурной элитой, и оживление в жизни преобразованной в том же XI веке константинопольской высшей школы создали такую обстановку, в которой происходило культурное возрождение эпохи Комнинов и Ангелов. Увлечение античной литературой является отличительной чертой того времени. Гесиод, Гомер, Платон, историки Фукидид и Полибий, ораторы Исократ и Демосфен, греческие трагики и Аристофан и другие видные представители разнообразных областей античной литературы служили предметом изучения и подражания для писателей XII и начала XIII веков. Особенно это подражание было заметно в языке, который в чрезмерной погоне за чистотой древней аттической речи сделался искусственным, напыщенным, временами тяжелым для чтения и нелегким для понимания, оторванным от живой разговорной речи. Это была литература людей, которые, по выражению английского византиниста Бьюри, «являлись рабами традиции; это было рабство перед благородными образцами, но все же это было рабство». Но некоторые из писателей, искушенные в красотах классической речи, тем не менее не пренебрегали иногда также пользоваться и народной, разговорной речью их времени и оставили нам любопытные памятники живого языка XII века. Писатели эпохи Комнинов и Ангелов понимают превосходство византийской культуры перед народами Запада, «этими, — по словам источника, — темными и бродячими племенами, большую часть которых Константинополь если не родил, то вырастил и вскормил», «у которых не находит приюта ни одна харита или муза» и для которых приятное пение кажется тем же, что «крик коршунов или карканье вороны».

Данная эпоха в области литературы имеет целый ряд интересных и выдающихся представителей как в духовной, так и в светской среде. Культурная струя проникла также в семью самих Комнинов, из которой многие представители, подчиняясь влиянию создавшейся обстановки, уделяли время на занятие наукой и литературой. Мать Алексея I Комнина, высокообразованная и умная Анна Далассина, о которой ее ученая внучка Анна Комнина пишет, что «ее достоинства могли сделать честь не только женщинам, но и мужчинам, и сама она была украшением человеческой природы», часто приходила даже к обеденному столу с книгою в руках, не переставая толковать догматические вопросы святоотеческих писателей и особенно философа и мученика Максима. Сам император Алексей Комнин писал богословские рассуждения против еретиков; а несколько лет назад (в 1913 году) были изданы написанные ямбическим размером две «Музы» Алексея Комнина, посвященные его сыну и наследнику Иоанну в качестве написанного незадолго до смерти «увещевания». «Музы» Алексея, представляя собою род политического завещания, касаются не только отвлеченных вопросов морали, но и целого ряда современных исторических событий, например, первого Крестового похода.

Дочь Алексея Анна и ее супруг Никифор Вриенний занимают почетное место на страницах византийской историографии. Переживший Алексея и игравший важную роль в государственных делах при нем и при его сыне Иоанне, супруг Анны Никифор Вриенний задался целью написать историю Алексея Комнина. Смерть помешала Никифору выполнить его план, и он успел составить род семейной хроники или мемуаров, имеющих целью показать причины возвышения дома Комнинов и не доведенных даже до вступления Алексея на престол. Подробный рассказ Вриенния охватывает события с 1070 по 1079 год, т.е. до начала правления Никифора III Вотаниата, и обращает главное внимание на деятельность членов дома Комнинов, что вводит в изложение черты некоторого пристрастия. Язык Вриенния довольно прост и лишен той искусственной закругленности, которая свойственна, например, его ученой супруге. Из древних образцов у него можно довольно ясно отметить влияние Ксенофонта. Сочинение Вриенния имеет важное значение как для придворной внутренней истории, так и для вопроса внешней истории, а именно — об усилении турецкой опасности для Византии.

Талантливая и высокообразованная супруга Вриенния, старшая дочь императора Алексея, Анна Комнина является автором «Алексиады», — этой, по выражению некоторых исследователей, эпической поэмы в прозе, первого значительного памятника литературного возрождения эпохи Комнинов, где царственная писательница задалась целью дать описание славного правления своего отца, «Великого Алексея, светоча вселенной, солнца Анны». Один из биографов Анны заметил: «Почти всегда до девятнадцатого века женщина как историк была редкой птицей. Когда же, в одном из самых важных движений человеческой истории появляется принцесса, она, без сомнения, заслуживает почтительного внимания последующих поколений». В пятнадцати книгах своего большого сочинения, законченного в начале правления Мануила, Анна описывает время с 1069 по 1118 годы, т.е. дает картину постепенного усиления дома Комнинов еще до вступления Алексея на престол и доводит изложение до смерти последнего, дополняя и продолжая таким образом сочинение своего мужа Никифора Вриенния. Панегирическая тенденция в пользу отца, которая проходит через всю «Алексиаду», должна показать читателю все превосходство Алексея, этого «тринадцатого апостола», перед другими представителями фамилии Комнинов. Анна получила прекрасное образование и читала многих наиболее выдающихся читателей древности, Гомера, лириков, трагиков, Аристофана, из историков — Фукидида и Полибия, из ораторов — Исократа и Демосфена, из философов — Аристотеля и Платона. Все это отразилось на языке «Алексиады», который, усвоив внешнюю форму древней эллинской речи, превратился в искусственный, по выражению Крумбахера, «почти совершенно мумиеобразный школьный язык, который представляет полную противоположность выступающему в то же самое время народному говору». Анна даже извиняется перед читателями, когда ей приходится называть варварские имена западных или русских (скифских) вождей, которые безобразят высоту и предмет истории. Несмотря на указанное пристрастное отношение к отцу, Анна дала нам в высшей степени важный в историческом отношении памятник, в основу которого были положены не только личные наблюдения автора и устные сообщения, но и документы государственных архивов, дипломатическая переписка и императорские указы. Для первого Крестового похода «Алексиада» является одним из самых насущных источников. Современная наука признает, что «при всех недостатках мемуары дочери об отце остаются одним из самых выдающихся произведений средневековой греческой историографии» и «останутся всегда благороднейшим памятником» обновленного Алексеем Комнином Греческого государства.

Если о сыне и преемнике Алексея, императоре Иоанне, проведшим почти всю жизнь в походах, неизвестно, разделял ли он литературные вкусы окружающих его лиц, то о его младшем брате севастократоре Исааке теперь мы знаем, что он, будучи вообще образованным и любящим литературу лицом, является автором двух небольших произведений, характеризующих историю переработки гомеровского эпоса в средние века, и предисловия к так называемому Константинопольскому Серальскому кодексу Восьмикнижия (Октатевха). Новейшие исследования позволяют предполагать, что писательская деятельность севастократора Исаака Комнина была гораздо более разнообразна, чем мы в состоянии судить на основании двух-трех изданных небольших текстов и что в его лице перед нами новый писатель, могущий возбудить интерес о разнообразных точках зрения.