История Византийской Империи. Том 3

Угорская орда производила впечатление ужаса. По свидетельству очевидцев, это были чудовища небольшого роста, со смуглым лицом, с глазами в глубоких орбитах, с гладко обстриженной головой и тремя косами, покрытые шкурами невиданных зверей. Устройство их было племенное; скотоводство, охота и рыболовство удовлетворяли всем их потребностям. Главное богатство их состояло из быков и лошадей, которые летом и зимой паслись под открытым небом. Со стадами передвигались и хозяева их с одного места на другое. Лошадь с детства была неразлучным товарищем угра: на лошадях они постоянно сидели, путешествовали, отдыхали и разговаривали. Употребление шерсти и тканей они не знали, умели лишь обделывать кожи добываемых охотой зверей, в которые и одевались. Особенно обратило на себя внимание военное искусство угров, которое оказало громадное влияние на систему военного дела средневековой Европы. С шумом появлялись они на конях, накрытых панцирями или попонами из звериных кож, с дротиками за плечами и с луком и стрелами. В метании стрел приобретали они с детства замечательное искусство, с изумительной верностью они попадали в цель на всем скаку, рукопашного боя избегали, предпочитая сражаться издали. Редко давали правильное сражение и еще реже предпринимали осаду укреплений. Если неприятель спасался в укрепленное место, они выжидали удобного случая захватить его, спрятавшись в засаде, или отрезывали подвоз съестных припасов. Избегали нападать большими сомкнутыми рядами, но всегда разделенными на маленькие отряды и оставляя часть войска в прикрытии. Все их движения отличались изумительной быстротой, что давало им возможность сообщать борьбе новый и неожиданный оборот. Минутный перевес обманывал неприятеля, который, считая себя победителем, при новой схватке терпел жестокое поражение. Разбив неприятеля, угры обращали его в бегство и преследовали до тех пор, пока не перебьют всех. У них было верование, что павшие от их меча на землю будут служить им как рабы в загробной жизни. Оттого они не брали в плен и ничто не могло спасти жизни тому, кто попадался им в схватке (1). Такими-то союзниками заручился царь Лев после того, как его войско, высланное против Симеона, было разбито в 894 г. и взятые в плен воины с отрезанными руками и ногами были отосланы назад. Никита Склир по приказанию императора перевез на византийских судах часть орды мадьяр за Дунай и указал им цель, ради которой они были подкуплены. Беззащитная страна подверглась уже страшному опустошению от этих диких наездников, когда Симеон вышел им навстречу. Но конное войско угров на первых порах имело перевес над славянским пешим ополчением и нанесло болгарам несколько поражений, заставивших Симеона искать защиты за стенами города Силистрий, древний Доростол. Угры не ушли осаждать крепких городов и с большой добычей возвратились домой. Тогда Симеон, в свою очередь нашедши союзников в лице другого кочевого народа, печенегов, собрался с силами и нанес поражение утрам. Для Византии было, однако, весьма опасно ввиду постоянной войны с арабами не иметь мира на северной границе, поэтому царь предложил Симеону благоприятные мирные условия, может быть, даже уплату ежегодной суммы денег, и эти условия были приняты Симеоном. И в дальнейших отношениях между соседними странами не было, однако, согласия. В 896 г. Симеон нанес грекам поражение при Булгарофиге, к югу от Адрианополя, после которого вновь происходили сношения с целью заключить мир. Но можно думать, что в эту первую половину правления Симеона не прекращались пограничные недоразумения, так как Болгария стремилась к расширению своих границ в Южной Македонии до тех пределов, какие были указаны славянскими поселениями, доходившими до самой Солуни. В двадцативерстном расстоянии от Солуни, в селении Нарышкей, до 1898 г. находилась лежащая на земле колонна с греческой на ней надписью, после отмеченного времени она была взята турецким правительством и некоторое время находилась в подвальных помещениях генерал-губернаторского конака в Солуни, где и была нами осмотрена (2). Колонна и надпись на ней представляют весьма пикантный с точки зрения современности памятник. Это есть пограничный столб, которым в 904 г. отмечена была официальная государственная граница между Византией и Болгарией, нахождение которого в такой близости от Солуни прекрасно объясняет возможность беспрерывных раздоров между Болгарией и Византией. Как сказано, столб поставлен в 904 г., и притом по соглашению между обеими странами, что доказывается содержанием надписи: «Граница между болгарами и ромэями. При Симеоне князе болгарском по милости Божией, при Феодоре Олге тархане, при комите Дристре». Оба названные здесь чина суть исторические имена, и самая дата надписи совпадает с наибольшим ослаблением византийского влияния в Македонии. Это был период, когда Солунь подвергалась нападению и опустошению арабов адмирала Имерия и когда, следовательно, империя могла под давлением необходимости сделать самые большие уступки Симеону. Согласно новому установлению государственной границы, должны были измениться и церковные границы между епископиями, принадлежавшими патриархату и Болгарскому архиепископу, что служило новым поводом к раздорам. Но громадной важности факт, устанавливаемый упомянутым памятником, заключается в том, что в начале X в. к Болгарии примыкали исконные византийские области, населенные славянами и частью албанцами, и что этим лишь намечался главнейший процесс поглощения Болгарией западной части полуострова.

Во второй период деятельности Симеона, который открывается со смертью царя Льва VI (911), наступательное движение Болгарии начинает выражаться систематически и в обширных размерах. При Симеоне именно Болгария выступает как соперница империи на Балканском полуострове, тогда в первый раз поставлен вопрос о невозможности согласовать интересы греков и славян и о необходимости одному из них поступиться в пользу другого. В военных делах времени Симеона, в его мероприятиях по церковному устройству и, наконец, в его личной переписке с государственными деятелями империи резко отмечаются планы и думы, занимавшие этого первого культурного болгарина, не утратившего с усвоением иноземного образования реальных взглядов на жизнь своих предшественников, Крума и Омортага. При жизни Льва Симеон еще не ставит круто своих требований, но затем, когда престол перешел к брату Льва Александру, а через год к малолетнему сыну Льва Константину, для болгарского князя открылась возможность мечтать об империи и о царском титуле и с пренебрежением относиться к византийскому правительству. Военные действия начались в 913 г., причем Симеон подошел к Константинополю и стал готовиться к осаде. Но бывший членом регентства за малолетством Константина патриарх Николай Мистик нашел возможным вступить с ним в переговоры и убедить его прекратить осаду города. Можно догадываться, что болгарскому князю выражено было со стороны патриарха согласие породниться с царским домом посредством брака Константина с одной из дочерей Симеона. Но вскоре по удалении болгарского войска в Константинополе произошел придворный переворот, вследствие которого власть перешла к матери-вдове, царице Зое. Она была других воззрений на отношения к Болгарии, так как окружила себя новыми людьми и устранила влияние прежнего регентства.

Вследствие изменившихся условий Симеон вновь начал военные действия в 914 г. и дал войне крайнее направление, начав ее в трех пунктах. Неожиданно заняв Адрианополь, одну часть войска направил он к Архипелагу, другую — на запад, к Адриатическому морю.

Укажем наиболее важные события из этой войны. Пользуясь тем, что военные силы Болгарии находились частию на отдаленных окраинах, частию за границами княжества, Византия направила свои отряды в Восточную Болгарию, поручив главное начальство лучшему тогдашнему полководцу Льву Фоке. Сухопутное войско подкреплено было флотом, направленным к устьям Дуная под командой Романа Лакапина. В августе 917 г. последовало большое сражение по реке Ахелон, близ Мессемврии, в котором под Симеоном был убит конь и которое показало все превосходство военного искусства болгар перед греками. Здесь империя потеряла лучшие части своего войска; спустя 10 лет бывший на этом месте писатель Лев Диакон говорит, что он видел около Анхиала груды костей постыдно перерезанного ромэйского войска. Спустя немного времени Симеон вновь нанес поражение Льву Фоке поблизости от Константинополя при Катасиртахе. С тех пор определенно высказывается политический план Симеона. Он принимает титул «царя болгар и ромэев», возбуждает вопрос об основании патриархата в Болгарии и начинает ряд новых военных действий с целью завладеть европейскими областями империи и завоевать Константинополь. С чрезвычайной настойчивостью шел Симеон к предположенной цели. В продолжение ближайших лет он наносит поражение Византии с разных сторон: в 920 г. вызывает движение славян в единой Греции, в 921 г. его войска подходят к Ираклии и Силимврии, в 922-м стоят под самой столицей. В то же время болгарские эмиссары действуют среди сербских князей и жупанов хорватских, подстрекая их к одновременному движению против Византии.

Громадная борьба, завязавшаяся между Болгарией и Византией в первой четверти X в., не исчерпывается кровавыми столкновениями между византийскими и болгарскими войсками и не ограничивается побоищами на Балканском полуострове. В общем, значение этой борьбы оценено и в известной истории Болгарии К. Иречка, и в особенности в специальной монографии проф. М. С. Дринова (3). Но мне кажется, что интереснейший источник для этой борьбы, именно «Письма патриарха Николая Мистика», может быть с пользой вновь изучаем для выяснения некоторых новых подробностей этой любопытной эпохи. Широкая сфера дипломатических влияний, направляющихся из Византии и Болгарии, а равно борьба политических интересов на отдаленных окраинах славянского и греческого мира осталась недостаточно выясненною в указанных сочинениях. Что в особенности любопытно, в письмах Н. Мистика есть материал для политической и культурной истории Византии на северном берегу Черного моря (4).

Политические виды Симеона на северные берега Черного моря определенно рисуются в девятом письме Н. Мистика.

«Стратиги Македонии и Фракии, — пишет патриарх царю Симеону, — извещают и письмами, и чрез своих послов, что болгаре преследуют одну цель — грабить и опустошать нашу страну. К этому присоединяют, что ты не оставляешь в покое и Вогу, херсонского стратига. И этот стратиг постоянно делает донесения, что болгаре все старание прилагают привлечь на свою сторону и печенегов и другие племена, живущие в этих местах, в поход и на войну с ромэями. И не изредка и не через продолжительные промежутки времени, но чуть не ежедневно он надоедает нам таковыми донесениями и письмами. Об этом же доводят до сведения и 16 человек печенежского посольства, явившихся сюда, что из Болгарии приходят к печенегам послы, и не один раз, а часто, и что эти послы предлагают вступить с ними в союз, и что болгаре так озабочены устройством этого союза, что соединяют своих сыновей браками с печенежскими девицами, дабы приготовить этим военное сотоварищество болгар и печенегов. Ради этого у нас был собран отряд войска и послан в печенежскую землю. Но это не ради военных действий и не для того, чтобы возбудить убийство твоего народа, но частию для того, чтобы позаботиться о собственной безопасности, частию же чтобы пресечь и остановить ваше стремление и воспрепятствовать набегам на ромэйскую землю, как в том за верное известились мы и чрез Вогу, и чрез послов печенежских, и чрез донесения других стратигов».

По нашему мнению, это письмо достаточно объясняет и появление византийского отряда в северных областях от Черного моря, и соседство этих областей с Симеоном Болгарским, и предпочтение, оказываемое племенными старшинами болгарскому царю против византийского императора. В частности, что касается упоминаемого в письме стратига Воги, от которого получались в Константинополе донесения насчет печенегов, византийская летопись хотя и не знает стратига этого племени, но сообщает сведения о политической миссии Иоанна Воги к печенегам. Гораздо любопытней то место, где идет речь о посылке военного отряда в печенежскую землю. Но разумеется ли здесь особая военная экспедиция или та же миссия Иоанна Воги, это трудно восстановить на основании имеющихся данных.

Письмо имеет в виду факты, имевшие место до Ахелойского сражения (20 августа 917 г.).

Какой широкий размах имела в то время византийская и болгарская политика, видим из письма 23:

«Страшное движение подготовляется или скоро приготовится царским старанием против вашей власти и вашего рода (т. е. против болгар). Русские, печенеги, аланы, угры — все договорены и поднимутся на войну».

Не лишено, конечно, значения то обстоятельство, что между имеющими подняться народами не упомянуты хазары, хотя в летописи находим доказательства, что они служили в войсках императора. Но Симеон мало боялся этих угроз, потому что его эмиссары с не меньшей энергией и наверное с большим успехом вербовали у тех же народов приверженцев и союзников Болгарии. Мало того, в 920 г. он сделал совершенно неожиданный и опасный для Византии шаг. Высадкой в Лампсаке, в Дарданелльском проливе, он не только запер Константинополь, но и угрожал поднять против Византии славянские поселения в Малой Азии. Из письма 162 узнаем, что движение не ограничивалось даже печенегами и хазарами, а простиралось до Кавказа.

Не менее ценны в письмах Николая Мистика некоторые детальные указания на херсонские отношения. Так, в 68-м письме, высказав удовольствие по поводу того, что лицо, к которому обращено письмо и в котором мы с полным основанием можем видеть Вогу, избежало страшных опасностей и спаслось в Херсоне, патриарх пишет об этом интересном для нас предмете. Относительно, говорит он, прибывшего сюда хазарского посольства, которое просит назначить им епископа, чтобы он рукополагал священников, мы поручили назначенному на Херсонскую кафедру архиепископу отправиться с Божией помощью в Хазарию и исправить необходимые требы и затем возвратиться к своей Херсонской кафедре. В заключение просит оказать содействие архиепископу как в его миссии в хазарской земле, так и при вступлении на свою кафедру. Последнее обстоятельство и дает нам право видеть в корреспонденте патриарха херсонского стратига.

Сделанные выдержки из писем патриарха Николая Мистика указывают нам время и обстоятельства, при которых византийское правительство поставлено было в необходимость принять меры к утверждению своей власти и влияния на северном берегу Черного моря. Нельзя, конечно, ожидать, чтобы патриарх в письме к болгарскому царю не старался придать этой мере благовидный предлог и не ослабил ее действительное значение. Следовательно, выражением «был собран отряд войска и послан в печенежскую землю» подтверждается факт, которого уже нельзя было скрыть, но далеко не оцениваются византийские мероприятия, что было несогласно с назначением письма. Так, в числе этих мероприятий была и духовная миссия из Херсонской и Аланской архиепископии, о которой тоже не след было заявлять болгарам. Деятельность Восточной Церкви, идущей об руку с целями светского правительства, рисуется в этих письмах в привлекательном свете. Вообще же из рассмотрения приведенных писем получается вывод, что в первой четверти X в. в северных областях от Крыма многообразно сталкивались политические влияния болгар и греков, что сюда направлялись греческие и болгарские эмиссары с целью вербовать себе союзников и что, наконец, для Византии тогда был жизненный интерес прикрыть свои крымские владения церковными насаждениями и военными колониями в хазарской земле.

Ближайшие цели, как и достигнутые Симеоном результаты, могут быть оцениваемы на основании вновь найденных при раскопках в Абобе надписей на колоннах. Можно думать, что эти колонны украшали находившийся в некотором расстоянии от дворца храм — великолепное и громадное сооружение в 56 метров длины и 28 ширины, подобного которому, как можно судить по остаткам, не бывало в Болгарии. На колоннах, относящихся к одному и тому же времени и вытесанных по одинаковому образцу, начертаны имена городов — на 16 базах в церкви было 16 колонн, и, следовательно, на них было обозначено 16 городов, отнятых Симеоном в продолжение войн его с империей. До сих пор всего прочитано девять городов, об остальных нельзя судить, потому что найдены лишь небольшие фрагменты колонн, на коих они были обозначены. Это суть Родоста, Булгарофиг, ныне Эски-Баба, Димотика, Виза, Аркадиуполь, ныне Люм-Бургас, Сазоном, Месемврия, Скутари, Серее. Большинство названных городов находится во Фракии, между Адрианополем и Константинополем, в частности же близ старой болгарско-византийской границы. Но есть между ними приморские города, составлявшие предмет горячего спора между Болгарией и Византией, как видно из писем царя Романа Лакапина 5.

Колонны с наименованием городов раскрывают политическое значение вопроса о занятых Симеоном византийских крепостях, с другой стороны, они служат прекрасным дополнением к письменным памятникам той эпохи и находят себе объяснение в переписке Симеона с патриархом Николаем и с другими государственными деятелями.

Следует прежде всего отметить, что Симеон основывал свое право именоваться царем болгар и греков именно на том факте, что ему принадлежала значительная часть городов, прежде составлявших часть империи. Это свое право Симеон защищал, как видно из той же переписки, и с теоретической точки зрения, и с точки зрения действительного владения. Об этих притязаниях говорится в письме Романа Лакапина: