История военного искусства

В более позднем сборнике законов готов уже больше не употребляется слово "буккеларий", причем это понятие заменяется оборотом "поставленный под покровительство25". Отсутствие особого технического термина для такого точно описанного явления указывает на то, что вместе с тем подтверждается и фактами, а именно - на то, что этот процесс не получил среди вестготов существенного развития в указанном направлении.

Строгое отделение германцев от римлян привело у всех арианских племен к простой и уверенно действовавшей военной организации. У остготов и вестготов, у вандалов и бургундов, мы думаем, дело происходило приблизительно таким же образом. Но среди франков мы с самого начала находим иные отношения. Здесь никогда не производилось раздела земель и никогда не делалось попыток сохранить военную силу при помощи длительного отделения друг от друга этих двух народных элементов. Франки не стали арианами, но тотчас же вступили в католическую церковь. Вопрос, следовательно, заключается в том, не поставили ли франкские короли на более широкую основу организацию военного дела и воинской повинности; объединив с самого начала в единую группу своих германских и римских подданных.

В наших источниках мы находим такие места, которые указывают, что король франков имел право требовать несения военной службы от всех своих подданных. Это было истолковано таким образом, что в государстве франков, в отличие от других государств, фактически существовала всеобщая военная служба всех свободных и полусвободных людей, - доказательство того, как часто книжная ученость может ввести в заблуждение даже действительно крупных ученых. Отдельные горожане и крестьяне, которые должны были уходить далеко и на долгие месяцы на войну, снаряжаясь на собственный счет; армии, состоящие из многих сотен тысяч даже в том случае, когда призывался только один человек с 1 км2, и то лишь в некоторых частях государства; эти массы, отвыкшие, наконец, в течение столетий от войны и ставшие во всех отношениях непригодными к ней, - все это нам напоминает о миллионном войске Дария Кодомана или Ксеркса, которое до сих пор еще не могут вырвать из своего сердца столь многие филологи. Можно в некоторой степени смягчить это представление о массовом призыве к несению всеобщей воинской повинности, предположив, что военнообязанными были одни лишь землевладельцы. Если к тому же исключить колонов, то в романских областях останутся лишь немногие, а если их включить, - иначе это и быть не могло вследствие разделения повинностей между романскими и германскими областями, - то можно будет произвести следующий расчет. Предположим, что для перехода через Пиренеи призвано население областей, лежащих к югу от Сены, по одному воину с трех дворов. Все эти области охватывают приблизительно 7 000 кв. миль. Мы считаем, что на каждой квадратной миле, при наличии больших лесов и гор, было лишь от трех до шести деревень с общим количеством в 90 дворов. Каждая квадратная миля выставляла 30 воинов, следовательно, призывной контингент насчитывал 210 000 человек. Если же мы с каждого квадратного километра будем считать по одному человеку, то это уже даст 400 000. Столько народа при частичном призыве! Но так как "в совершенно особых случаях" для участия в одном походе призывалось полностью все население страны26 и вместе с ними на войну должны были идти и литы, а также другие зависимые люди в качестве легковооруженных27, то мы при наших расчетах уже не могли бы давать цифру ниже миллиона.

Отсюда видно, что мы должны искать совершенно иную основу. Военная служба в качестве всеобщей повинности всех подданных в государстве франков имеет такое же значение, какое она имела у римлян; ведь и здесь она еще полностью не исчезла. Еще император Валентиниан III однажды призвал своих подданных к борьбе с вандалами, издав эдикты, составленные в энергичных выражениях, а римские граждане помогали Велизарию при защите Рима. Как в этих случаях римляне, так иногда и германские короли призывали обычно не имеющих отношения к военному делу жителей какой-либо местности; так, например, мы узнаем, что бургундский король Гундобад во время одной войны с вестготами, примерно, в 507 г. приказал разрушить одну крепость в Лимузене римлянам, т.е., другими словами, призванному для этой цели ополчению из близлежащей бургундской пограничной области28.

И то же самое проделал однажды Тотила, призвав для выполнения одного задания вместо готов, которыми он в данном случае не считал нужным пользоваться, местных крестьян, присоединив к ним лишь небольшое число готов29. Тем не менее, настоящее войско вербовалось из состава военного сословия, состоявшего из профессиональных воинов. Конечно, и у франков дело не могло быть иначе.

Франкское государство было составлено из частей германских и романских областей. Обратим наше внимание сперва на романские области. Здесь тотчас же напрашиваются выводы, которое мы можем сделать из того факта, что франки не произвели раздела земель с римлянами, как это сделали племена, жившие южнее.

Расселение бургундов, готов и вандалов и объяснено было в том смысле, что хотя свободным членам общины, объединенным в небольшие группы, были предоставлены крестьянские дворы, однако, в данном случае собственно решающим моментом было включение германских вождей и знатных людей в состав сословия крупных римских землевладельцев. Именно это новое свойство германской аристократии и дало возможность германским дворянам и графам оказать своим товарищам по племени и по войску необходимую для них хозяйственную помощь, причем это происходило либо в рамках древнего и все еще сохранявшегося родового союза, либо таким образом, что они просто брали своих товарищей к себе на службу. У франков этот процесс мог протекать совершенно таким же образом, несмотря на то, что здесь не происходило разделения земель. Хлодвигу не нужно было приступать к разделу земли, так как основная масса его народа не передвигалась, а оставалась сидеть на месте. Он должен был лишь дать каждому графу некоторое количество воинов, которых тот мог без всякого труда разместить в прежних императорских или иных общественных или конфискованных поместьях, замках или дворах, так как дело шло лишь об очень небольшом числе их.

Следовательно, существенные отличия франкского расселения от иных типов расселения заключаются в том, что здесь прежде всего не было создано такого крепкого сословия крупных германских землевладельцев, что расселение шло значительно более тонким слоем и что древний родовой союз еще скорее терял свое значение. Воинство, которое в каждом графстве образовывало нечто вроде товарищества, жившего под начальством графа, состояло по большей части из франков, которые, будучи профессиональными воинами, постоянно культивировали в себе отличительные военные свойства как физического, так и морального характера. Но в то же время исключалась возможность того, что в эти воинские товарищества вступали также и романцы30. И воинственность в этих кельтских племенах полностью не угасла, так что все вновь и вновь проявлялись отдельные прирожденные натуры воинов и героев31. Вообще ни одна из романизованных областей не была более в состоянии противостоять натиску германского племени, состоявшего из немногих тысяч человек, но при этом, конечно, вообще не было недостатка в храбрых людях. Германские короли ставили в качестве графов над областями своего государства не только своих соплеменников, но также и знатных романцев, которые к ним поступили службу32.

Германские воины свободно и охотно поступали под их начальство: ведь они уже давно привыкли сражаться в римских войсках. И равным образом не была исключена возможность и того, что граф, - будь германец или романец, - принимал в число своих воинов романцев, если его товарищи убеждались в том, что они не уступают им в храбрости в ловком умении объезжать коня и владеть оружием33. И из этих расселенных германцев постепенно образовывалось германо-романское военное сословие, не замкнутое в лагерях или казармах и не находившееся под постоянным гнетом военной дисциплины, но стоявшее в самом центре гражданской жизни. В это сословие вступали во все возраставшем числе также и несвободные34. Несвободный человек, в личной храбрости и пригодности которого граф смог убедиться, был для него ценнее свободного человека, так как этот несвободный целиком зависел от его воли и никогда не мог от него уйти. Принятый в состав воинов, этот человек уже целиком приобщался к духу этого сословия, конечно, в том случае, если он был для этого подходящим человеком35.

В отношении франков мы не имеем прямого и совершенно бесспорного указания на то, что более или менее крупное число воинов находилось в состоянии личной зависимости, подобно буккелариям у вестготов. Однако, как мы это увидим ниже, можно доказать, что так было на самом деле. Но все же королевская власть была прежде всего еще настолько сильной, что эти частные отношения не могли приобрести значения ни в политическом, ни в государственно-правовом смысле.

Военная организация меровингского государства основывалась на том, что король призывал на военную службу, при помощи своих чиновников, мужчин, входивших в состав военного сословия, под страхом объявления вне закона.

Если наши источники употребляют слово "Leudes" (современное немецкое "Leute" - люди), то они имеют в виду это военное сословие36. Наряду с ним появляется слово "fideles" (верные), имеющее совершенно такое же значение.

В понятия, выражающиеся этими словами, включается и двор короля, а также его чиновники, иногда же в широком смысле и весь народ. В особенности в чисто германских областях франкского государства сословное отличие воинов от прочей народной массы проявляется, естественно, лишь в самой начальной стадии.

Мы установили, что во франкском государстве Меровингов, совершенно так же, как и в готском государстве Теодориха, существовало сословие профессиональных воинов, которое было обязано следовать призыву короля. Но все же здесь имеется и крупное различие. В Италии этими профессиональными воинами являлись готы, которые жили совершенно особняком, не вступая в браки с римлянами. Здесь не могло быть сомнений в том, кто является воином, а кто им не является. Во франкском государстве это не подходит ни к германской, ни к романской его части. В одной части имелись римляне, входившие в состав военного сословия, а в другой части призыв мог касаться лишь небольшой доли всего мужского населения. Поэтому военное сословие, которое в остготском государстве создавалось самой природой, в государстве франков мыслимо было лишь в связи с должностной властью графа, поставленного королем во главе данной местности. В романской части он принимал в среду воинов также и романцев, если они ему казались годными для этой цели. В германской же части он ограничивал призывной контингент лишь такой численностью, которая допускала снабжение продовольствием или которую он считал необходимой.

Современным исследователям было очень трудно установить характер меровингской военной организации, в которой видели то дружинников, то действительно проведенную всеобщую воинскую повинность, то считали военнообязанными всех мелких землевладельцев, то лишь одних владельцев коронных имений. Это объясняется тем, что франкское военное сословие было недостаточно точно ограничено в общественном, государственно-правовом и административном отношениях. Один из наших превосходнейших исследователей П. Рот однажды указал на то, что в нашем главном источнике, у Григория Турского, пространного рассказчика Меровингской эпохи, термин "Leudes" (люди) встречается всего лишь три раза. Если бы это слово было техническим термином, обозначающим военное сословие, то, заключает Рот, у такого рассказчика мы должны были бы найти совершенно иную картину. Это замечание в психологическом отношении столь же тонко, как и правильно. Но, как мы видим, слово "Leudes" не было техническим термином в строгом смысле этого слова. Существовало военное сословие, но в то же время не было точно ограниченного термина для его обозначения. Это не является противоречием, так как само это сословие не было точно ограничено. С одной стороны, это сословие переходит в чиновничество и в двор, а с другой - в вооруженную челядь и, наконец, в чисто германских областях - в совокупность всех свободных членов общины.