История военного искусства
Шрифт:
Что центурии "старших" были прибавлены лишь впоследствии, когда войсковые части стали служить избирательными единицами, не подлежит никакому сомнению. Действительный призыв мужчин старше 46 лет производился так редко, что для него не могла существовать постоянная организация с кропотливым учетом7. Если писатели, жившие на два или три века позднее, упоминают при описании войн Камилла про ополчение стариков, то эти подробности никак не имеют для нас исторической ценности.
Итак, основным принципом римской военной организации, как она сложилась еще при царях и удержалась при республике, мы должны признать всеобщую воинскую повинность в самой суровой и напряженной форме.
Римская воинская повинность была гораздо тяжелее афинской, - даже если учесть морскую службу, которая для Рима отпадает; в самом деле, ведь в Афинах службу во флоте, за исключением редких отдельных моментов, несли большею частью наемники или даже рабы.
Военное напряжение Рима было тем суровее, что неизбежные издержки на выплату жалованья полевым войскам покрывались не из податей, взимаемых с каких-либо подчиненных городов, как это было в Афинах, а попросту налогами. Предание приурочивает введение жалованья войскам к осаде гор. Вейна; Моммзен с полным основанием полагает, что эту дату следует отодвинуть к более раннему периоду. Даже в те времена, когда Рим был уже властителем всей Италии, руководящие семьи хвалились патриархальной простотой своего образа жизни. В старом торговом городе, лежавшем на Тибре среди плодородных земель, с древних пор не могло ощущаться недостатка в средствах для создания богатства; однако достаток должен был служить не привольной жизни частных лиц, а государственным нуждам, - и такое воззрение еще продолжало жить в римском обществе, когда условия жизни давно уже изменились. Так и у греков историческая легенда рассказывает о враждебном всякой роскоши законодательстве Ликурга в Спарте и о бедном, но неподкупном афинянине Аристиде; однако эти образы являются лишь чисто эпизодическими для Эллады. Между тем Цинциннат, Курий Дентат и Фабриций представляют действительно национальный тип древнего Рима.
Две цели, которым с 510 г. служили центурии, являясь одновременно войсковыми и избирательными единицами, в силу естественного хода вещей все больше отдалялись одна от другой. Бывали войны, когда к оружию призывалось не все мужское население, а делался отбор, - и чем обширнее становилось государство, чем длиннее бывали марши и длительнее походы, тем затруднительнее становилось отрывать от очагов всех мужчин. Таким образом, ополчение сменилось набором, а наборы производились, разумеется, не по мелким корпорациям, какими были центурии, а по более крупным областным единицам - по трибам. Смысл слова "центурия" разбился, таким образом, на два понятия, которые теперь не имели ничего общего как между собою, так и исконным значением слова - сотней; с одной стороны, центурия обозначала теперь политическую избирательную единицу, с другой - подразделение легиона. По мере расширения территории римского государства учреждались новые трибы (их число достигло впоследствии 35), ас ними и новые центурии как избирательные округа. Число конных центурий, первоначально - 6, к неизвестному нам моменту (может быть, в 304 г.) повысилось до 18.
Боевые приемы старого римского ополчения представляются нам в точности такими же, как у древнегреческой фаланги гоплитов. Поэтому мы позволяем себе перенести на римлян эти греческие названия. Правда, на этот счет не сохранилось никакого положительного предания; но так как и внутренние причины и последующее развитие исключают возможность того, что римляне в древние времена имели отряды, вооруженные только мечом и сражавшиеся гурьбой, то единственно допустимым остается предположить для них линейный строй копейщиков в тяжелых доспехах, т.е. фалангу.
Легион есть военно-административная единица, а отнюдь не тактическая. Своим существованием он обязан той случайности, что при введении института двух консулов, каждый из которых должен был командовать половиной ополчения, эта половина как раз составляла 4 200 чел. пехотинцев и 300 всадников8.
Числа эти сохранены были как норма на позднейшие времена, когда и масштабы, и самое устройство войска в корне изменились. Впрочем, эта норма соблюдалась не строго; часто состав легиона падал значительно ниже нее; иногда, наоборот, пехота усиливалась до 5 000, а при Марие даже до 6 000; но основное понятие сохранялось, так что по мере роста численности войск увеличивались не самые легионы, а их число.
Точно так же и подразделение старинного легиона - центурия - представляет никак не тактическое, а только административное понятие.
Когда Рим сделался главным городом разросшегося союза и обязал своих союзников выставлять войска, то эти союзные контингента не включались в легионы; это не имело бы смысла, так как легионы являлись только административными частями, а каждый союзный контингент сохранял до известной степени самостоятельное управление. В то время существовал принцип, по которому одна половина войска всегда состояла из римских отрядов, а другая - из союзнических. Следовательно, для определения римских сил надо удваивать число
легионов, хотя, конечно, на практике тут часто происходили очень значительные уклонения от этого общего принципа9.В кавалерию союзникам полагалось присылать вдвое больше против того, что выставляли сами римляне.
Щедрое предоставление прав римского гражданства целым общинам облегчало возможность поддерживать такой порядок; но это приводит нас в значительно позднейший период, чем тот, который мы рассматриваем сейчас.
1. Новые воззрения на военное устройство древнего Рима привели к полному перевороту в наших представлениях о древнеримском государственном устройстве в его целом. До сих пор все построения историков брали в основу сервианское деление народа на классы. Уже 1-е издание настоящего труда лишило почвы этот классовый принцип, так как из подсчета населения стало ясно, что центурии различных классов не могли сколько-нибудь резко различаться по своей численности, а, следовательно, представление, будто в Риме вместо строгой и всеобщей воинской повинности была лишь ограниченная, построенная по степеням повинность и соответственно с нею такое же неравное, пропорциональное богатству право голоса, оказывается совершенно превратным. Но если это так, то к чему же вообще деление на классы? "Наличию классового принципа при всеобщем равном избирательном праве, - писал я тогда, - остается только одно объяснение - косность римского сословного самосознания". Нельзя не признать, что такое объяснение являлось в сущности лишь последним отчаянным средством избежать окончательного отказа от традиционных
представлений. С тех пор один из моих учеников нанес традиции последний удар: сервианский классовый строй следует вовсе вычеркнуть из древнейшей истории Рима. Френсис Смит10 в своей книге "Римская тимократия" (Francis Smith, Die romische Timokratie) неопровержимо доказал, что так называемый сервианский строй возник не в VI, а во II в. Он представляет собою неудачную попытку произвести конституционную реформу в духе катоновской политики, с ориентацией на среднее сословие, чтобы отодвинуть от государства возрастающую опасность со стороны аристократии в услужении которой была теперь продажная чернь, - опасность охлократии. Вероятнее всего, эти попытки произвели в 179 г. цензоры Марк Эмилий Лепид и Марк Фульвий Нобилиор. ("Они изменили порядок подачи голосов и распределили трибы по районам и разрядам граждан, на основании их имущественного положения и доходов". Т. Ливий. 41, гл. 51).
Очень возможно, что тогда же и трибы были разделены каждая на 10 центурий вместо прежних 8. Что первоначально в трибе было именно 8 центурий, следует из соотношения чисел: 21 триба, по 4 центурии "младших" в каждой, как раз и составит 8 400 чел., или 2 легиона пехоты.
Чтобы народ легче принял в 179 г. разделение по новому принципу, оно представлено было как восстановление исконного древнеримского государственного права; в то время были найдены как писания царя Нумы Помпилия, так и комментарии царя Сервия Туллия, и по этим довольно скудным и отрывочным данным тогдашне римские историки построили полную противоречий картину сервианского строя. Аналогию этому явлению представляют Второзаконие, Жреческий кодекс и конституции Дракона и Ликурга. Фальсификаторам было еще известно, что ко времени изгнания царей Рим имел 21 трибу и сообразно этому 168 центурий пехоты. При разделении народа на классы они округлили это число (так по крайней мере мы можем допустить) до 170 (80; 20; 20; 20; 30) и таким образом внесли ошибку, создавшую головоломную задачу для ученых: каким образом войско из 8 400 чел. (2 легиона) могло насчитывать 85 центурий, т.е. одну лишнюю центурию?
Другая несообразность - та, что при 21 трибе, в которых каждая выставляла 3 центурии гоплитов и 1 центурию легковооруженных, легион почему-то насчитывал не 3 000 гоплитов и 1 200 легковооруженных, а 3 150 гоплитов и 1 050 легковооруженных, - получилась, по-видимому, не по вине историков. Причина этой несообразности лежит в самом ходе исторического развития, и ей тоже найдено довольно правдоподобное разъяснение. Можно с достоверностью принять, что в Риме было первоначально только 20 триб. Следовательно, несообразность возникла благодаря прибавлению 21-й - клустуминской - трибы. Членам новой трибы сперва не вполне доверяли, - видели в них не совсем полноценных ополченцев, - а так как численное соотношение между легковооруженными и гоплитами (1:3) было слишком скупо, то клустуминцев назначили всех на подсобную службу; впоследствии же, когда характер ополчения в корне изменился, различие между клустуминцами и членами других триб само собою исчезло. Такое объяснение хотя и не имеет прямых доказательств, все же представляется вполне приемлемым. В добавлении к книге Смита я подробно развил этот взгляд в специальной статье, напечатанной в "Preuss. Jahrb:" (т. 131, стр. 87, 1908), к которой я и отсылаю читателя. С появлением этой статьи многие страницы в 1-м издании устарели. Здесь же я добавлю только нижеследующее.