История всемирной литературы Т.1

Эта апология брахманства, конечно, в какой-то мере отражает реальное значение жреческой касты в эпоху появления текстов брахман, но, пожалуй, еще больше она говорит о социальной подоплеке самих текстов, которые, несомненно, были созданы брахманами и прежде всего в интересах брахманов.

Содержание брахман составляют, как мы уже говорили, толкования ритуала, толкования в основном символического характера. Объясняется каждый жест, каждое слово, значение любого ритуального предмета и действия. Основной метод рассуждений — сопоставление, нахождение соответствий, отождествление явлений и понятий разных уровней, например ритуального и абстрактного, земного и небесного, человеческого и божественного.

Так, священный обряд помазания на царство (абхишека), подробно описываемый в последних книгах «Айтарея-брахманы», в целом отождествляется с церемонией посвящения Индры в цари богов. И соответственно утверждается, что отдельные части царского трона сотворены из гимнов трех вед, обивка трона — это богиня славы, подушка — богиня счастья, боги Савитар и Брихаспати поддерживают передние ножки трона, Ваю и Пушан — задние и т. д. Тигровая шкура, которую постилают на трон, воплощает в себе силу, поскольку тигр — царь зверей; составные части приносимой жертвы (плоды различных деревьев, зерна риса и ячменя, мед, молоко, дождевая вода, травы и т. д.) последовательно символизируют плодовитость, воинскую отвагу, добродетель, независимое правление, искусство власти, долгую жизнь, благополучие и т. д. и т. п.

Отождествление понятий часто достигается в брахманах при помощи разного рода этимологий (как правило, весьма произвольных), использования игры слов и магии чисел: «Он берет [золу] с четырьмя [стихами]; тем самым он дает ему (Агни. — П. Г.) четвероногих животных; животные — это пища, итак он дает ему пищу. Он кладет [золу] с тремя [стихами] — итого их стало семь, ибо из семи частей состоит алтарь, семь сезонов составляют год, а год — это Агни; столь же великой, как велик его размер, становится и эта [жертва]» (Шат.-бр., VI, 8, 2, 7).

Игра понятиями разных уровней впоследствии составила существенную сторону стиля упанишад и во многом повлияла на образную систему классической санскритской поэзии. Однако в брахманах, используемая для мистического толкования ритуала, она выглядит зачастую однообразной и искусственной, стиль брахман остается в целом сухим и монотонным, лишь иногда ритмичное чередование повторов и ритуальных формул придает ему величественность и экспрессивность.

Поэтому с художественной точки зрения наибольший интерес вызывают легенды и сказания, которые хотя и были включены в брахманы, чтобы объяснить происхождение того или иного ритуального акта, имеют тем не менее самостоятельное значение. Таких легенд немало в «Джайминия» и особенно в «Шатапатха-брахмане», вообще наиболее интересной из всех брахман. Часть из них создана творцами брахман для более наглядного и авторитетного подкрепления предлагаемых ими ритуальных правил, но другая часть восходит к древним мифам и сказаниям, которые обнаруживают иногда близкое сходство с мифами и легендами иных народов. Таковы, например, сказание о Пуруравасе и Урваши (Шат.-бр., XI, 5, 1), напоминающее римскую сказку об Амуре и Психее, или легенда о потопе (Шат.-бр., I, 8, 1), сходная с известным шумерским, семитским и греческим мифами.

Однажды Ману, первый человек на земле, обнаружил в воде, которой он умывался, маленькую рыбку. Рыбка предсказала ему, что скоро произойдет великий потоп и все живые существа погибнут. Она обещала спасти Ману жизнь, если тот будет охранять ее, пока она еще мала. Сначала Ману поместил рыбку в кувшин с водой, потом, когда она подросла, вырыл для нее пруд, а когда стала совсем большой, пустил в море. Рыба приказала Ману построить корабль и, лишь только начнется потоп, взойти на него. Так Ману и сделал. Когда вода затопила землю, рыба подплыла к кораблю Ману, и тот привязал к ней веревку. С помощью веревки рыба благополучно доставила корабль к Северной горе, где Ману сошел на твердую землю. Затем он совершил жертвоприношение, сотворил себе жену и стал прародителем человеческой расы.

Поэтична легенда о возникновении дня и ночи, включенная в ту часть одной из редакций «Черной Яджурведы», которая по содержанию и форме своей не что иное, как брахмана: «Яма умер. Боги пытались убедить Ями (сестра-близнец бога Ямы. — П. Г.) забыть его. Но сколько они ее ни просили, она отвечала: «Только сегодня он умер». Тогда боги сказали: «Так она никогда не сможет его забыть. Нам нужно сотворить ночь». Ибо до этого был только день и не было ночи. Боги создали ночь; затем наступило утро. И тогда она забыла его. Поэтому люди говорят: „Поистине день и ночь уносят печаль!“» («Майтраяни-самхита», I, 5, 12).

Нередко в повествовательную прозу брахманических легенд включаются отдельные метрические отрывки — иногда цитаты из «Ригведы», иногда реплики действующих лиц или поэтическое резюме того, о чем только что было сказано в прозе. Подобный тип композиции стал впоследствии очень популярным, он проник в буддийскую литературу, а затем в своеобразный древнеиндийский повествовательный жанр — «обрамленную повесть». Стихами и прозой изложена в «Айтарея-брахмане» (VII, 13—18) легенда о Шунахшепе. Согласно этой легенде, Шунахшепа должен был быть принесен в жертву богу Варуне вместо царского сына Рохиты. Когда Шунахшепу привязали к жертвенному столбу, он вознес горячие молитвы Праджапати, Агни, Савитару, Варуне и остальным богам. Боги вняли его молитвам, с него спали путы, и он был отпущен. В рассказ вставлены сто стихов из «Ригведы», и, кроме того, стихами переданы диалоги царя Харишчандры (отца Рохиты) с мудрецом Нарадой, Рохиты с Индрой и Шунахшепы с жрецом Вишвамитрой, принявшим его в свою семью после чудесного избавления. Легенда о Шунахшепе интересна также с исторической точки зрения, так как в ней, очевидно, сохранено воспоминание о человеческих жертвоприношениях.

Меньшую литературную ценность, чем популярные мифы и легенды, имеют истории, придуманные творцами брахман для истолкования деталей ритуала. Эти истории в целом не слишком искусны, но часто их красит остроумный вымысел или тонкое философское обобщение. Так, чтобы объяснить, почему при жертвоприношении Праджапати молитвы читаются шепотом, «Шатапатха-брахмана» рассказывает о споре между Разумом и Речью: кто из них важнее. Спор был передан на решение Праджапати, и тот сказал Речи: «Разум, поистине, лучше, чем ты, ибо ты воспроизводишь его деяния и следуешь по его пятам. А несомненно тот хуже, кто подражает делам лучшего и следует по его пятам» (Шат.-бр., I, 4, 5, 11). Раздосадованная Речь отплатила Праджапати тем, что перестала участвовать в принесении ему жертв, и отныне молитвы Праджапати должны были возноситься шепотом.

Отголоски философских спекуляций звучат также в некоторых легендах о сотворении мира. Обычно в них рассказывается, как Праджапати создал богов, небо и землю после суровых аскетических подвигов, но при этом в них нередко упоминается о сотворении Вселенной из хаоса, из вод или из небытия, говорится о целокупности мира, единстве живой и неживой природы, бога и человека, — словом, проскальзывают те идеи, которые лежат в основе философской концепции араньяк и в особенности упанишад — третьего класса произведений ведийской литературы.

Термин «упанишада», по-видимому, был образован от глагола upa-ni-sad — «сидеть подле кого-нибудь». Тем самым первоначально слово «упанишада» указывало на положение ученика возле учителя, который сообщал ему сокровенное знание. Впоследствии оно уже просто означало «сокровенное знание», доступное только для посвященных.

Число упанишад чрезвычайно велико (всего их свыше 200), но подавляющее большинство лишь формально связано с ведийскими школами и содержат взгляды и доктрины поздних религиозных сект и философских течений. Древние же упанишады, которые мы здесь рассматриваем, составляют заключительную часть отдельных брахман. Они или включены в араньяки («лесные тексты», т. е. тайные книги, которые нужно было изучать вне городов и деревень, в лесу), или примыкают к ним и вместе с ними образуют так называемую «Веданту», т. е. конец, заключение вед.

Древнейших упанишад насчитывается шесть: «Айтарея-упанишада», «Каушитаки-упанишада», «Тайттирия-упанишада», «Брихадараньяка-упанишада», «Чхандогья-упанишада» и «Кена-упанишада». Все эти упанишады по языку и стилю напоминают брахманы и написаны лаконичной элиптической прозой с небольшими вставками повествовательного характера. Только одна из них — «Кена-упанишада» — наполовину состоит из стихов.

Несколько позднее первых шести составлены еще шесть упанишад, развивающих те же самые религиозно-философские идеи, но написанные уже целиком или в значительной части стихами: «Катха-упанишада», «Шветашватара-упанишада», «Маханараяна-упанишада», «Иша-упанишада», «Мундака-упанишада» и «Прашна-упанишада».