История всемирной литературы Т.5

К филдинговскому направлению в просветительской реалистической английской литературе 40—50-х годов XVIII в. примыкает своими первыми романами Тобайас Джордж Смоллет (1721—1771). Однако его романы — «Приключения Родрика Рэндома» (1748) и «Приключения Перигрина Пикля» (1751) — отличаются от «комических эпопей» Филдинга гораздо большей желчностью и мрачностью общего колорита. В «комических эпопеях» преобладал юмор; в романах Смоллета — сатира, причем сатира не аллегорически-обобщенная (как в «Джонатане Уайльде» Филдинга), а всепроникающая, охватывающая любые ситуации и частной и общественной жизни. В предисловии к «Родрику Рэндому» Смоллет объявляет себя приверженцем того рода сатиры, который, «представляя привычные картины с необычной и забавной точки зрения, придает им прелесть новизны, а вместе с тем во всех подробностях следует натуре». «Он с огромной силой изображал отрицательные стороны английского общества той эпохи», — писал о Смоллете Горький.

Сатирическая заостренность реализма Смоллета объясняется не только индивидуальными особенностями его дарования, но и тем, что, как шотландец, он всю жизнь болезненно ощущал неравноправное положение своего народа и с обостренным критицизмом оценивал политику британских правящих верхов. В истории Родрика Рэндома, неимущего, неуживчивого и гордого, который явился в Лондон в поисках фортуны, Смоллет использовал немало воспоминаний о пережитых им самим обидах и унижениях. К биографии Смоллета восходит и один из самых замечательных сатирических эпизодов романа — описание военно-морской экспедиции в Картахену (1741), участником которой в качестве корабельного хирурга был будущий писатель, а вслед за ним и его герой. Смоллет создает потрясающие картины издевательств и лишений, которым подвергаются матросы и солдаты на борту военных кораблей; он рисует омерзительные фигуры офицеров — самодуров, тупиц и выскочек; он объясняет позорный провал картахенской экспедиции бездарностью и коррупцией высшего командования. Смоллет — публицист и историк — впоследствии не раз возвращался к этой теме, за что в 1760 г. поплатился тюремным заключением по наущению адмирала Ноулса, публично обвиненного им в трусости и интриганстве.

В истории Рэндома это лишь одно звено в цепи разнообразных приключений, которые то обрушивают его в бездну нищеты и позора, то возносят на вершину преуспеяния. Нужда заставляет его поступить под чужие знамена и нести все тяготы солдатской службы во французской армии, воюющей против англичан; он поступает затем на содержание к собственному лакею (своему старому школьному однокашнику и верному другу Страпу) и разыгрывает за чужой счет знатного барина; он околачивается по игорным притонам, охотится за богатыми невестами, не брезгует даже работорговлей.

Столь же разнообразны и похождения Перегрина Пикля, героя второго романа Смоллета. Этот избалованный юнец забавляется у себя дома и за границей злыми проказами, за одну из которых едва не попадает в Бастилию. Его принимают при дворе европейских владетельных особ; однажды он попадает в общество политических изгнанников, англичан-якобитов, участников недавнего мятежа во имя реставрации Стюартов. По возвращении в Англию он, получив наследство, становится салонным «львом», но вместе с тем пускается и в коммерческие аферы и спекуляции, заводит дружбу с министрами, баллотируется в парламент, не жалея денег на подкуп избирателей, разоряется, пробует силы в политической журналистике, попадает в тюрьму.

Иногда (особенно в «Приключениях Перигрина Пикля») присущее писателю стремление охватить все стороны жизни, не упустить ничего интересного приводит к некоторому нарушению художественных пропорций. Социальный материал, лишь слабо или условно связанный с сюжетом, целыми пластами «накладывается» на историю героя. Так, пространный обзор всеобщей коррупции столичных нравов вводится в роман в связи с затеей Пикля и его приятеля, желчного мизантропа Кэдуоледера; они ловко дурачат публику, зазывая ее на прием к заезжему магу-прорицателю, роль которого исполняет сам Кэдуоледер, и самозванные цензоры нравов узнают немало позорных и грязных тайн людей всех профессий, возрастов и общественных состояний. «Его совета и помощи искали шулеры, жаждавшие владеть непогрешимым способом мошенничать... искатели богатых невест... распутники, стремившиеся спать с чужими женами; щеголи, нетерпеливо ожидавшие смерти своих отцов; беременные девки, мечтавшие избавиться от бремени; купцы, застраховавшие судно выше его стоимости и горевшие желанием услышать весть о кораблекрушении; страховщики, молившие о даре предвидения, чтобы страховать только те суда, которые благополучно совершат плавание...» В этом саркастическом перечне уже заключен материал для сотни социальных романов, который история Перигрина Пикля может вобрать в себя лишь в виде такого краткого «резюме». Далее в роман вторгаются пространные «Мемуары знатной леди». Этот курьезный документ, написанный от лица современницы Смоллета леди Вэйн, которая даже в тот «галантный» век приобрела известность легкостью своего поведения, по-своему дополняет картину всеобщей коррупции, нарисованную в романе, но с сюжетом он связан очень слабо. В виде сухого отчета, преподанного Пиклю его случайным собеседником, вводится в роман и нашумевшая история многолетней тяжбы из-за титула и родового состояния графов Энглси, раскрывшая публике своекорыстную изнанку аристократических семейных нравов и попустительства закона, охранявшего интересы власть имущих. Социальная любознательность писателя как бы опережает его изобразительный талант. Ставший уже традиционным жанр просветительского нравоописательного романа взламывается под напором фактов, документов, материалов, которые автор не умеет еще органически воплотить в живые образы, связанные с биографическим сюжетом. Назревает явная необходимость в перемещении центра тяжести, в создании романа иного жанрового типа, который мог бы полнее охватить многообразные противоречия общественной жизни. В своем последнем произведении, «Путешествие Хамфри Клинкера» (1771), о котором речь пойдет ниже, Смоллет воспользуется канвой эпистолярного романа, чтобы воспроизвести картину глубоких социальных и экономических перемен, происходящих в Англии на пороге промышленного переворота, и дать простор для изложения вызываемых ими споров и раздумий.

В «Приключениях Родрика Рэндома» и «Приключениях Перигрина Пикля» эмоциональный диапазон повествования настолько широк, что при общей сатирической язвительности тона позволяет сочетать эпизоды патетические и полные драматизма с изображением смехотворных происшествий, юмористический эффект которых основан на их совершеннейшей нелепости. Описание чудовищного угощения, которое сервировал своим гостям по классическим рецептам «древней» кухни педант-доктор в «Перигрине Пикле», может служить типичным примером такого эксцентрического юмора абсурда у Смоллета. То же можно сказать и о маниакальном упрямстве старого коммодора Траньона, который желает перенести на сушу все правила флотской службы, а потому, направляясь в церковь на собственную свадьбу, «лавирует» зигзагами по полям и пустошам, подражая навигации корабля, и т. д. Но в описании смерти старого чудака и эпитафии (где он уподоблен некогда грозному военному фрегату, который «затонул под тяжким грузом смерти») в образе Траньона появляются и патетические, трогательные черты.

Смоллет, как и Филдинг, многому учится у Сервантеса. Он опубликовал даже — с небезынтересным предисловием — свой перевод «Дон Кихота», а также попытался переложить сюжет Сервантеса на английские нравы в довольно слабом романе «Приключения сэра Ланселота Гривза» (1760—1761). В «Приключениях Родрика Рэндома» и «Приключениях Перигрина Пикля» Смоллет по примеру Филдинга широко прибегает к чудачеству, эксцентричности, мании как средствам индивидуализации характера. Но его чудакам-«эксцентрикам» не хватает добродушия. Их индивидуальный облик чаще всего обрисован у Смоллета жесткими и резкими чертами. Заглавные персонажи его первых романов — и Родрик Рэндом, и Перигрин Пикль — себялюбивы, злонравны, мстительны, тщеславны, неразборчивы в средствах достижения своей цели. Смоллет не щадит их, показывая, как Рэндом стыдится дружбы своего верного спутника и слуги Страпа, на деньги которого живет, а Пикль пытается подло обмануть искренне любящую его Эмилию Гантлет. За немногими исключениями таковы и все окружающие их люди. Семейство Пиклей служит как бы миниатюрным прообразом общества, где идет ожесточенная волчья грызня. Естественные отношения между членами этого семейства извращены: миссис Пикль беспричинно и люто ненавидит старшего сына, Перигрин — на ножах с меньшим братом. Поездка Перигрина Пикля на похороны отца была самым восхитительным из путешествий, какие он когда-либо совершал, хладнокровно замечает Смоллет.

По сравнению с Филдингом, автором «комических эпопей», Смоллет питает уже гораздо меньше иллюзий относительно «человеческой природы» и возможностей исправления ее воспитанием и уроками разума. В «Приключениях Перигрина Пикля» есть любопытный эпизод. Подобрав на большой дороге нищую девчонку-бродяжку, Пикль решает в пику «высшему обществу» сделать из нее благовоспитанную леди (ситуация, во многом предвосхищающая позднейшую пьесу Шоу «Пигмалион», хотя автор уверял, что не читал романа Смоллета). Эксперимент на первых порах увенчивается полным успехом; но, раздосадованная поведением знатных дам, воспитанница Пикля «выходит из роли» и покидает ассамблею, выражая свое негодование площадной бранью и непристойными жестами; в довершение всего она нагло обманывает своего покровителя. Смоллет-сатирик подсмеивается над представлениями Шефтсбери и других ранних просветителей о всесилии естественного нравственного чувства и всеобщей гармонии бытия. В его первых романах и провинциальная, и столичная Англия представлены целым множеством «монстров», чья зверовидная наружность вполне соответствует их грубому, жестокому и хищному нраву. Смоллет не смягчает красок в изображении мрачных сторон жизни, более того, они, по-видимому, занимают его как художника. Среди обычных ситуаций его романов не только постоянно повторяющиеся в разных вариантах случаи коварного обмана и плутовства (зачастую основанные на принципе: «вор у вора дубинку украл»), но и картины разгула мстительных и злобных чувств — свирепые расправы и истязания, «шутки», которые для жертв их кончаются увечьем, обдуманные издевательства над человеческим достоинством. «Он был исследователем темных душ и любил живописать характеры, обуреваемые яростными и грозными страстями», — писал Вальтер Скотт о Смоллете. Писателя особенно интересует процесс нравственной деградации человека. Его герои легко переходят от надменной самоуверенности то к бешеной ярости, то к беспросветному отчаянию и душевной прострации.

На протяжении «Приключений Перигрина Пикля» мы видим, как герой, избалованный своим привилегированным положением, становится все более закоренелым себялюбцем, развратником, отталкивая от себя немногих верных друзей, а когда фортуна ему изменяет, опускается настолько, что теряет человеческий облик. И все же Смоллет, гуманист-просветитель, убежден в возможности обратного процесса — нравственного «выпрямления» человека, изуродованного обстоятельствами. Так, в «Приключениях Родрика Рэндома» запоминается образ уличной девки Нэнси Вильямс. Дошедшая до крайней степени падения и нищеты, она все же с помощью Рэндома ускользает от гибели и, исцеленная телесно и духовно, возвращается к честной жизни. В «Приключениях Перигрина Пикля» бескорыстная помощь отвергнутых им когда-то друзей вызволяет из беды отчаявшегося Пикля и снова делает его человеком. В итоге в романе оказывается посрамленной не только шефтсберианская прекраснодушно-идиллическая концепция человека, но и циническая философия «мизантропа» Кэдуоледера, полагавшего, что все человечество состоит из плутов.

Первый период творчества Смоллета завершается романом «Приключения Фердинанда, графа Фатома» (1753), в котором усиливается отмеченная Вальтером Скоттом тяга художника к исследованию «темных душ» и изображению «яростных и грозных страстей». Смоллет противопоставляет здесь друг другу полярно противоположные характеры — благородного (до неправдоподобия) графа Ренальдо де Мельвиля и его врага — авантюриста Фердинанда Фатома, который, присвоив себе графский титул, опутывает своими коварными интригами Ренальдо, его невесту и лишь по воле случая терпит в конце концов поражение. Роман этот — явление переходного порядка: сатирический реалистический гротеск Смоллета сочетается в нем со зловещими, таинственными и выспренними поэтическими мотивами, которые уже предвещают отчасти будущий «готический» роман.

МЕЩАНСКАЯ ДРАМА.

ЛИЛЛО И МУР

В творчестве Джорджа Лилло (1693—1739) и Эдуарда Мура (1712—1757) формируются первые образцы мещанской драмы Просвещения.

Пьеса Лилло «Лондонский купец, или История Джорджа Барнвелла», поставленная в 1731 г., знаменовала собой открытый разрыв с принципами классицизма в драматургии. Вместо династических, государственных или гражданско-патриотических интересов на сцене сталкивались пороки и добродетели частной жизни. Лилло не только вывел на трагические подмостки действующих лиц, принадлежавших к третьему сословию, но и утверждал, что именно они имеют первостепенное право на внимание драматурга. Ведь трагические катастрофы и несчастья — доказывал он в посвящении к «Лондонскому купцу» — не составляют исключительной привилегии особ высшего ранга. Напротив, они выпадают на долю большинства людей, и трагедия будет тем величественней, чем шире станет ее диапазон.